Сын Моржа и Куницы - Елисей Дым

стол и посох Моржа. Ответа не требуется.

Голос помолчал. Продолжил.

— Я — Регент клана Моржей, имя мне Ярослав Зайгарович Гдович, из семьи Гдовичей, старшей ветви Клана Моржей. Назови своё имя. Говори.

— Я — старший сын семьи Метелица, Егор Борисович Метелица.

— Принимаешь ли ты обязательство, основанное на твоём обещании, отработать на благо Клана Моржей один год и один день? Говори.

— Принимаю обязательство отработать на благо Клана Моржей один год и один день.

Регент помолчал. Егор был уверен, что тот недалеко, но дыхания не слышал. В темноте все чувства обостряются, слышен самый малый шум.

Собеседник Егора не дышал.

Но говорил.

— Встань и иди вперёд. Пять шагов.

Егор повиновался.

— Отлично. Ещё три шага. Стой.

Егор застыл.

— Не двигайся. Протяни вперёд правую руку. Ладонью вверх. Ниже. Ещё.

И тут ломик дернул Егора так, что тот отлетел в сторону и с размаху упал на пол. На пол, залитый холодной, воняющей торфом, водой. По мокрому камню Егор проскользил до правой стены и вмазался в заросли колючей зелени с искривленными и перепутанными ветвями, крупными пластинчатыми листьями и небольшими, но острыми колючками.

Всё это показал ломик.

Глаза всё так же ничего не видели кроме темноты.

Ломик дернул в другую сторону, оттаскивая Егора от стены и растений. И тот вдруг услышал тонкий посвист, словно что-то тонкое и острое полосовало воздух, пытаясь добраться до ускользнувшей добычи.

Автохтонная, с дрожью в теле понял Егор. С когтями и инстинктами.

— Интересно, — сказал голос слева. — Возможно, перспективно.

Что-то мокро шлёпнулось, будто на пол упал кусок сырого мяса. Какое-то существо истошно запищало, забилось в агонии, отчаянно скребя когтями по мокрому камню. Неприятно хрупнуло и завизжало. Визг оборвался. Шуршало. Чавкало. Раздирало на части.

Егор молчал, пальцы подрагивали.

Он в безопасности! Ведь он следует инструкции!

— Ты в безопасности. Это обычная крыса, защитников надо кормить. Если понял, кивни.

Парень закивал.

— Встань. Держи то, что должен держать. Повернись левее. Ещё. Семь шагов вперёд. Ответа не требуется.

С трудом удерживая орущий в ужасе ломик, Егор исполнял.

Шагал, куда указали. Два, три… семь. Шёл, если судить по звукам, по обычному сухому полу. Не веря себе, провёл руками по джинсам и футболке. Мокрые, хоть выжимай. Останавливаться и трогать пол не решился.

— Я понял твою проблему, — сказал безликий голос и, казалось, потеплел на сотую долю градуса. — Будет сложнее и больнее. Протяни правую руку ладонью вверх. Жди. Ответа не требуется.

Что-то хрустнуло и кто-то тяжело выдохнул, будто сквозь зубы от невыносимой боли. А ладонь Егор прочертило несколько тонких огненных линий, как если бы провели газовой горелкой. Скрипнув зубами, Егор едва сдержал крик. Острый клинок возникал из небытия, на миг касался кожи, скользя и оставляя разрез. Раны горели огнём.

Снова хрустнуло, снова тяжелый выдох.

И голос продолжил:

— Теперь переверни руку ладонью вниз. Жди. Ответа не требуется.

С ладони Егора падали крупные капли. Не останавливались, опровергая мнение о толстокожести и непробиваемости. Капали. Капали… Ладонь горела и обугливалась в печи, руку дёргало от боли. И где-то перед Егором, на высоте примерно метра, кровь расплёскивалась о препятствие. Обо что-то, что возвышалось над полом в полушаге от Егора. Какая-то штука непонятного вида. Огромный валун?

— Это не алтарь, — ответил голос на мысль, которая ещё не родилась — Ответа не требуется.

Кровь, падая на поверхность этой штуки, вспыхивала призрачным серебристым огнём и стекала вниз, быстро бледнея.

— Достаточно. Можешь закрыть раны. Ответа не требуется.

И Егор понял, что царапины затворились. Кровь остановилась.

— Итак, теперь мы можем поговорить свободнее. Но помни об инструкциях. Вежливо, без вопросов. Или я непременно рассержусь и тебя… станет меньше. Очень меньше. Помнишь?

Говорить в полной темноте было,как разговаривать с бездной. Нет лица собеседника. Нет его глаз. И не знаешь, напротив тебя реальное существо или образ, созданный обманным искусством, магией и техникой.

В реальности собеседника Егор не сомневался. Всё было так противно, страшно, так… живо. По-настоящему. Здесь точно кто-то был, реально жуткий. Без дыхания, но с голосом.

И он, страшный до ужаса, хотел знать.

Кажется, желал заглянуть глубже, чем хотелось бы Егору.

Серьёзных тайн Егор так и не завёл. Ещё недавно за его тайнами могли охотиться лишь пара-тройка недоброжелателей из школы, в надежде совершить маленькую детскую подлость. Сейчас… Сейчас появились настоящие секреты, но кому интересен обычный подросток из чужого мира? Узнать можно одним путём — поговорить.

Егор прищурился. Там, во тьме. И подтвердил, изгнав из голоса неуверенность.

— Помню, Ярослав Зайгарович.

— Хорошо. Астральники. Младшая и Средний. Ты должен понять: в этот зал они никогда не попадут. Они чужие. Оценил?

— Оценил, Ярослав Зайгарович.

— Сегодня Младшая и Старший вернулись с золотом. Это их награда за то, что привели тебя. И за прочее. Видел их?

— Видел, Ярослав Зайгарович.

— Ты узнал цену золота. Выяснил значимость монеты. Понял разницу в цене за обычного человека и за Младшего или Старшего. Понял?

— Кажется да, понял, Ярослав Зайгарович.

— И узнал о цене за Высокое зелье Живы. Узнал?

— Я спросил, Ярослав Зайгарович. Но не узнал.

— Странно, Островной казался знающим. Тогда отвечу я. Это Высокое зелье. Его получается сварить один или два раза в месяц, а иногда и ни одного. Потому оно редко и дорого. Мы продаём его за десятикратную цену. И даже так покупатели ждут годами. Ты хочешь знать цену?

— Да, Ярослав Зайгарович.

— Ровно сто монет по два червонца. Спрашивай.

— Магазин высоких цен… — пробормотал Егор.

— Что? Говори.

— Говорю, цена немалая.

— Ты ценишь жизнь дёшево? — Темнота забулькала. Собеседник мокро и стыло смеялся. — Есть Среднее зелье Живы, всего двадцать монет. Оно может спасти, а может и нет. И есть Высшее — тысяча. Спрашивай.

Наскоро прикинув варианты, Егор решил прояснить важные мелочи.

— Я хотел бы обсудить условия…

— Нет. Главные условия известны. — В голосе регента послышалась капля разочарования и пара капель гнева. — Сейчас я назову их.

Дохнуло влажным холодом. Собеседник, казалось, придвинулся, шепча прямо в лицо.

— Нулевое. Один год и один день работы на благо Клана Моржей.

Слева плеснуло и глухо донеслось:

— Первое. Никто и никогда не узнает от тебя, что я сейчас сказал.

Вязко, трясинно вторило справа:

— Второе. Никто и никогда не узнает от тебя