Своё никому не отдам - Сергей Калашников

Расчёты оказались долгими и результаты их в характерные размерения традиционного гребного судна еле-еле втиснулись. А после прикинули силу толчка, что при выстреле воздействует на корабельный набор по разному в зависимости от того продольно пальба ведётся или поперёк курса. Проверили, грозит ли опрокидыванием импульс, развитый покинувшим ствол снарядом оценили вклад отдачи в бортовую качку. Хоть моряки к ней и привычны, но вот наводке она помешает.

Клара подносила чай, подкладывала незнакомые пирожки, а братья мели их не глядя, и заполняли лист за листом всё новыми и новыми рисунками. Такие понятия, как метацентр, остойчивость, прочность корпуса на изгиб при различных типах волнения — это для государя были просто откровения, и он с каждой минутой понимал всё отчётливей — создать артиллерийский корабль — это не просто затащить на палубу орудие и приладить его кое-как.

— Тук-тук.

Опаньки! Гвардейцы же на дворе. А они не так просятся в дом, намного громче. Кого же это такого пропустили беспрепятственно к месту, где государь делом занят?

Фриц отворил дверь и Наталья собственной персоной пожаловала прямо к разговору. Откуда взялась? Неважно. Тут про пушки речь идёт! Иди сюда, милая. А то вишь, чего мы напридумывали! Не хочет оно никуда становиться. Орудие наше. То метацентр ему мешает, то остойчивость не даёт.

* * *

— Княгиня Чертознаева, с супругом, — вот так представили августейшую чету на собрании, что проводят в Порт-о-Крабсе время от времени люди лучшие. Много тут иноземных мастеров, потому обычаи многих стран в перемешанном виде применяются во время приёмов или увеселительных сходов, куда всегда званы мастера с жёнами и дочерьми. Купцы тоже заглядывают. Танцы обязательно устраивают, а угощение — это по-разному случается. Иной раз столы ломятся, а бывает, что и закусить нечем. Смотря, кто принимает.

Сегодня они у франского корабела. Вина, малюсенькие кусочки белого пшеничного хлеба и вазочки с горчицами, из которых торчат ложки. Всяк сам себе намазывает, что понравится. Дамы в кружевах и платьях тёмных тонов. Мужчины в камзолах с большими пуговицами и коротких штанах, их под которых торчат ноги в чулках. Башмаки у всех с большими яркими пряжками. Такова местная мода. Не богатство подчёркивает этот стиль, а аккуратность и добротность. Основательность, если хотите.

Инкогнито Гришино давно раскрыто, однако это воспринято, как правило игры, угодной государю, потому обращаются к нему только по имени, а уж коли отчество помянули — значит о деле немалом собрались толковать. Удобно это.

Наташка среди женщин не выделяется — чепец ей к лицу, а поболтать она может не только по-русски, отчего жены мастеров с ней любезны — не все они освоили здешнюю речь, да и не каждый раз друг друга поймут, а тут собеседница для всех удобная появилась, мастерица слушать. Настоящая княгиня — просто прелесть.

А тут бояре окрестные стали на эти вечеринки наведываться ради того, чтобы оказаться поближе к государю. На дочек мастеров поглядывают. Раньше-то брезговали, а нынче даже общество интересное складывается. Мужчины о политике рассуждают, о кораблях и войсках — всё как и следует в Порт-о-Крабсе.

* * *

Танцам, конечно, выучиться пришлось, но это много времени не заняло. Гриша с Наташей молоды и подвижны — получают удовольствие, колготясь среди понятных людей. Тут действительно отдыхаешь, а заодно многое узнаёшь о событиях в мире, о флотах и тонкостях устройства корабельных корпусов, о различиях в рангоуте. Это ведь зависит от того, кому что интересно.

Нынче вблизи от столика с закусками разбирают вопрос преимущества фрегатов над кораблями, созданными для артиллерийского боя при построении эскадр в линию. Очень интересно. Рассуждают ведь люди искушённые, и Наташка, порхая мотыльком, собственноручно наполняет бокалы и подносит намазанные разными горчицами бутербродики, стараясь не пропустить ни слова. Не в обычае, чтобы женщина сидела среди мужчин и слушала разговоры о тонкостях морских баталий. О том, что самое слабое место у, хоть линейного корабля, хоть у галеона — это корма. И что если запулить в неё ядро, да ещё продольно, то можно одним выстрелом многих поубивать. А уж если целый залп туда положить, то, почитай, потом хоть голыми руками бери несчастного.

Затем начались рассуждения о достоинствах карронад и тут уж совсем хорошую стало отсюда не утянуть. Гриша только успевал читать её взоры и задавать наводящие вопросы. Вечером они всё запишут и попытаются представить себе, как это учесть при модернизации флота.

* * *

Очень уж непросто сделать кораблик, который окажется хорош для всех случаев. Вот скажем, чтобы принудить неприятеля к битве в открытом море необходимо иметь высокую скорость, иначе от тебя уйдут. Минимальная ширина корпуса, при которой стомиллиметровка с носа или кормы может стрелять на обе стороны — шесть метров. Тогда длина, которая для скоростного судна должна быть в восемь раз больше, получается почти пятьдесят. А это уже, считай, как у галеона. Хорошая длина, подходящая для скоростного судна уже потому, что при ней волны мало тормозят ход. Но в шторм, если нос и корма попали на гребни валов, корпус может переломиться. Чтобы этого избежать, его стоит сделать по возможности выше, но тогда возрастает риск опрокидывания на борт. Чтобы избежать опрокидывания следует увеличить осадку, понижая центр тяжести, но при этом сопротивление набегающей воде возрастает и скорость снижается.

Это первый конфликт условий. А ещё есть конфликт поворотных стволов и парусного вооружения. Ведь чем меньше площадь ветрил, тем и скорость меньше, отчего вечно торопящиеся к пункту назначения мореходы завешивают тканью всё, что только могут, изобретая всё новые и новые хитро прилаженные тряпицы, способные отобрать у ветра хотя бы ещё немного силы. И как вертеть четырёхметровым бревном среди путаницы верёвок? Да ещё, если из конца этого бревна время от времени вырывается факел, сметающий всё вокруг?

Если учесть, что хотелось бы позволить будущему кораблю действовать на мелководье, то возникает желание сделать корпус плоскодонным и слабозаглублённым, отчего поставить на него высокие мачты, способные нести много парусов, никак не получается — опрокинет. Добавим к этому, что периоды полного штиля в этих водах случаются, так что движение на вёслах желательно тоже обеспечить.

Опять же, для достижения высокой скорости нос желательно хорошенько заострить, но тогда носовая башня отодвигается от форштевня на четверть длины корпуса и попадает в окрестности мачты. Тогда газы, истекающие из ствола при стрельбе вперёд сметают с палубы абсолютно всё. Возможно даже саму её. Палубу.

И как это всё совместить? Понятно, что требуются компромиссы или некие новые решения, ранее не применявшиеся. Потому и сидят царь с царицей над чертежами. Составляют эскизы, прорисовывают деталировки, считают развесовки, прикидывают прочность, обдумывают ситуации и реакцию экипажа на них. А потом принимаются за новый вариант, где что-то сдвинули или подкрепили. И то, что у них выходит, всё более и более напоминает нидерский галиот.

* * *

Двое ребятишек — а так воспринимал Фриц брата и его княгиню — оказались в трудах этих прекрасным подспорьем. Быстрый ум, отличное пространственное воображение и оба — вполне приличные расчётчики. Постепенно, шаг за шагом, будущий носитель двух стомиллиметровок обретал всё более и более определённые очертания. Братишка-государь вообще был лишён любых тормозов на пути к поставленной цели. Он строил не грузовоз и не плавучие хоромы для господ офицеров. Догнать врага и уничтожить — более ни о чем думать он не позволял. В результате получился этакий утюг со скруглённым задом, узкий и длинный. Орудия на носу и корме встали достаточно низко — ниже уровня верхней палубы, которая оказалась намного короче килей. Их было семь на расстоянии метра между осями, при максимальной ширине корпуса в шесть метров. Естественно крайние получились короче центральных и обшивка днища крепилась к ним, словно дощатый щит на планках. Так вот. Дно напоминало салазки со множеством полозьев, но не лёгких гнутых, а сплошных и тяжеловесных. Верхняя палуба заключалась как раз между мачтами, сразу вслед за которыми в сторону каждого из окончаний корабля и располагались орудийные башни. Выше них вперед выставлялся бушприт, а назад — выстрелы для крепления гика. Окончания же межпалубного пространства завершались глухой стеной прямо за башнями. Прорезать в них двери остереглись — волна тут может и цельную доску проломить, не то, что люк сорвать.

Два метра осадки, полметра надводного борта в окончаниях и три метра в области шкафута. При пятидесяти метрах общей длины и шести ширины обычный корабль таких размерений в шторм переломился бы. Но семь килей — это больше чем один. А под верхней палубой располагалось ещё шесть продольных балок изрядного сечения. И всё это было связано мощными стойками и укосинами заменившими для бортов большинство шпангоутов. Эти же укосины связали и два ближних к центральному киля с двумя верхними балками по всей длине судна, образовав продольные фермы разделив внутреннее пространство корпуса на три продольных каньона по полтора метра шириной. Впрочем, и поперечные диагональные элементы жёсткости тоже были расставлены достаточно часто, отчего со свободным местом внутри дела обстояли весьма напряжённо. Тем не менее, когда хорошенько подумали, то команда разместилась без особой тесноты.