Седьмой ключ - Елена Ткач

Круглов медленно разогнулся, — он все время продолжал покачиваться в полусогнутом состоянии, — и поглядел на Малхаза. И во взгляде его сверкнула такая ненависть, что даже тот передернулся и отступил на шаг.

— Ну-ну, не надо бояться. Ничего я твоей семье не сделаю… если, конечно, ты сам не наделаешь глупостей. Но я вижу, ты не наделаешь, ведь знаешь, что с Малхазом не шутят!

Он обернулся к своим и еле заметно кивнул одному — очень толстому одышливому человеку с отсутствующим взглядом. Тот метнулся к джипу, открыл багажник и вынул из него небольшой аккуратненький дипломат. А перед Малхазом вытянулся по струнке Эник:

— Все на месте. С шофером и солдатами как?

— Не здесь. Толик у нас чистенький должен быть! Нам не надо следов возле склада…

Он поглядел на часы.

— Поехали, поехали! — и повернулся к Круглову. — Пока, Толик! Живи, работай, все теперь у тебя есть. Но если хоть одна сука узнает, что в этих бочках… считай, нет у тебя ни жены, ни сына. На твоих глазах с ними до-о-олго разбираться будут! А ты сам позавидуешь своим дохлым предкам!

Он повернулся на каблуках, сплюнул и вразвалку пошел к «мерседесу». Одышливый одним резким рывком швырнул дипломат под ноги онемевшему Круглову. Тот пролетел метров пять и, врезавшись в землю, от удара раскрылся. Пачки долларовых купюр зашелестели под ветром, две или три вывалились на землю, и зеленые бумажные бабочки запорхали над опустевшей поляной.

Мишкин папа бухнулся на четвереньки и стал собирать разлетевшиеся бумажки. Взревел мотором и двинулся с места военный грузовик, за ним неслышно тронулся «мерседес». Одышливый толстяк чуть задержался, внимательно оглядывая покидаемую поляну, и когда мимо него на карачках проковылял Мишкин папа, пытавшийся ухватить ускользающую зеленую бумажку, тот осклабился и пнул незадачливого компаньона под зад!

Этого Мишка уже не мог вынести… Что-то в нем взорвалось, его подбросило и вынесло из малинника; ничего не видя, не слыша, парень бросился напролом через чащу, как обезумевший дикий кабанчик, — только бы скорей унести ноги от этого ужаса, от этого зрелища, которое точно гусеницами, перемололо его безмятежное детство…

Только отъехав от страшной поляны на ощутимое расстояние и почувствовав себя в относительной безопасности, Мишка остановился, слез с велосипеда, укрылся в кустах и ткнулся лицом во влажный пушистый мох. Он трясся, икал, хохотал, он зашелся в истерике: мир на глазах разлетелся в куски и разноцветными шариками бренчал под ногами. Его отец все ему врал, все — он оказался совсем не таким, каким Мишка себе его представлял, он предал его, Мишку, предал его веру, его мечту о сильном и мужественном отце, об отце-победителе… Кумир пал с алтаря, но если он, — самый лучший человек на свете, — оказался таким слабаком, таким трусом, что тогда думать об остальных?

Встреча с Веткиной мамой, которая обнаружила его тут, в кустах, вернула к действительности. Сбежав от нее, он отъехал на полкилометра в сторону дома, сел у обочины и стал думать. Что делать дальше? Сбежать в Москву? Но ему пока не позволяли жить одному — скандал будет. Вернуться и сделать вид, что ничего не было? Продолжать по-прежнему шутить и резвиться с отцом? Невозможно… Он сейчас ненавидел отца за то, что тот посмел оказаться не тем человеком, которого так любил он, Мишка! И все же… жалость, жгучая жалость к нему, униженному, оплеванному, огнем распаляла Мишкино, сердце. Он был готов на все, лишь бы помочь отцу, отомстить за него. Готов был жечь, стрелять, убивать! Но только не покоряться этой ужасной реальности, этой жизни, которая могла смять, искалечить в одну минуту только оттого, что всегда найдется тот, кто сильней…

Да, теперь Мишка сам убедился: в жизни существует только один закон — закон джунглей! Кто успел — тот и съел! Да, его отец дал слабину, потому что был один против стаи. Выходит, его правило одиночки, который ни с кем всерьез не повязан и всегда сам по себе, оказалось химерой. С этими мафиози он действовал в одиночку, чтоб все денежки загрести, и проиграл. Почему проиграл? — вдруг оживился Мишка, — он ведь теперь при деньгах, значит, выиграл? Да, оплеванный, да, прибитый, но богатый, ведь так?

Какое-то время парень боролся с собой — перевешивали то тяга к деньгам, то представление о мужской чести… Мишка так и не смог разобраться во всей этой мешанине и понял только одно: он никому не позволит мешать себя с грязью! Его никто не посмеет пнуть коленом под зад! Такой ценой не нужны ни «вольво», ни виллы с бассейном… Хотя, конечно, без них тоже плохо…

Он вконец измучился, решая эту головоломку, но здравый смысл вовремя подсказал, что успеет еще об этом подумать. И решить, что ему надо. А сейчас он вернется домой. И постарается не подавать виду, что ему о чем-то известно… Тут его осенило: а о чем, собственно, стало известно? О том, что отца побили? О том, что ему заплатили за молчание большие деньги? Но о чем Круглову-старшему следовало молчать? Что было в тех металлических бочках?

Преодолевая страх, он вернулся на злосчастную поляну. Там уже никого не было. Только глубокие колеи от шин грузовика да ветер, что развеивал по траве древесную пыль.

Мишка опять припрятал велосипед и осторожно, на цыпочках подобрался к сараю. Глушь, тишина… Решение пришло быстро: в два счета парень взобрался на недостроенную дощатую стену и спрыгнул внутрь. Там в два ряда стояли сизые бочки с надписью по-английски «Опасность!» На некоторых виднелись знаки, нанесенные черной краской, вроде звездочки из трех расширяющихся лучей. Вроде, он где-то видал такие же знаки… Кажется, по телевизору или… И тут его осенило: радиация! Опасность радиоактивного заражения — вот что означали эти трехпалые звездочки! Мишка так от них шарахнулся, что больно ушиб плечо о сучок, торчавший из плохо обструганной доски сарая. Уже не скрываясь, он кошкой взметнулся на стену, спрыгнул вниз и что есть мочи дал деру с этой растреклятой поляны.

Радиоактивные отходы, вот что было в тех бочках! Американцы — народ старательный, так, кажется, говорил этот гад, Малхаз… Значит та мерзость вывезена из Штатов, потому что там никто травиться не хочет, там здоровьице берегут! А здесь хоть трава не расти — были бы деньги… Мишка силился вспомнить что еще говорил отцу этот гад. Кажется… да, точно, он сказал, что коррозия, а значит, утечка, не грозит еще лет пятьдесят. А еще, что даже если весь район грязный будет, отцу на это начхать… Весь район, ни фига себе! Да ведь до Москвы — рукой подать, каких-нибудь жалких сорок километров. А грунтовые воды… А колодцы… вода! Она станет радиоактивной! И московская тоже. Погоди, погоди паниковать, — убеждал себя Мишка, — ведь это только еще МОЖЕТ БЫТЬ, этого еще нет. Вот именно, еще… Разве тут можно рисковать — это же верная смерть! Лучевая болезнь и что там еще…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});