Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич

- Архиважная и архинужная статья, Петр, - заявил «Старик», дочитав и отложив в сторону листы, - но редакция ее не примет. Нет, нет, - успокоил он – сама статья хороша. Но вот засевшие в редакции оппортунисты ни за что ее в печать не пропустят. Именно из-за описываемых в ней мер борьбы. Ты Суслика[7] видел?

- Видел. Он считает, что в нынешнем положении раскол приведет к падению авторитета партии, - ответил Петр, большевик с партийной кличкой «Музыкант».

- А соглашательство с оппортунистами его тем более не повышает! – возмутился «Старик» - Пусть объяснит он мне, ради всего святого, откуда взял он храбрость говорить в таком елейном тоне о мире, когда оппозиция, и Мартов в том числе, формально отвергла мир в ответ на ультиматум Центрального Комитета? Да именно теперь и начинается настоящая борьба за революционную партию. А сейчас, в условиях тотального давления на революционное движение со стороны соглашателей, оппортунистов и сторонников ухода от революционной борьбы в экономизм и тред-юнионизм. Подумайте же, наконец, хорошенько о всей политической позиции, взгляните пошире и выясните же себе, не пряча головы под крыло, куда вы идете и ради чего вы канитель тянете? Пять лет я криком кричу – прежде чем объединяться, надо размежеваться…

- Толко как быть в таком случАе с финансровАниэм, - с акцентом спросил сидевший до того спокойно молодой брюнет в очках. – Без поддэржки штанов далеко не убежиш, - скаламбурил он[8].

- Карл, ты как всегда неудачно пошутил, - нахмурился «Старик». – Решением финансовых вопросов есть кому заняться. И они их решат, обещали архинадежные люди…

Санкт-Петербург. Дворцовая набережная, 26. Июль 1912 г.

Дворец, некогда принадлежавший великому князю Владимиру Александровичу, теперь, вместо прежних роскошных балов принимал у себя лишь скучные совещания. А вместо мундиров офицеров гвардейских полков теперь здесь мелькали «голубые мундиры» Отдельного Жандармского Корпуса.

В обширном кабинете, ранее, похоже, бывшим рабочим кабинетом покойного ныне государственного преступника, неудачно попытавшегося свергнуть с престола императора, за рабочим столом сидел сам командир Корпуса, генерал-майор фон Коттен.

Сменивший генерала Саввича, временно исполняющего обязанности после внезапно умершего опытного командира жандармов барона Таубе, Коттен, несмотря на продолжительную службу в Корпусе, пока еще воспринимался центральным управлением как чужак. Поэтому докладывающий обстоятельства громкого дела столоначальник по делам Сибирского округа капитан Чижевский и начальник штаба Корпуса генерал Гершельман вели себя строго официально.

-… ранним утром двадцать восьмого июня сего года, банда, состоящая из семнадцати человек, разбившись на шесть групп, атаковала здание миасского вокзала. Первый отряд взорвал пироксилином дверь почтовой комнаты, в результате сего погиб стражник, находящийся внутри. Второй отряд захватил зал ожидания третьего класса, убив при этом троих стражников. Третий отряд убил стражника - часового в канцелярии начальника станции. Шестой отряд захватил начальника станции с контролёром и принудил его открыть несгораемый сейф, в котором было около двух пудов золота и шестьдесят тысяч рублей. Боевики четвертого отряда в это же время топором перерубили телеграфные провода, разбили телефоны, уничтожили железнодорожную жезловую сигнализацию. На шум стали сбегаться охранники пакгаузов. Но бандиты прицельным огнем убили их начальника, рассеяв остальных в ближайшем лесу. После этого они захватили маневровый паровоз, погрузили добычу и уехали в сторону Златоуста. На станциях Тургояк и Сыростан разрушили телеграф. Не доезжая до Златоуста, сошли с добычей в лес, а паровоз направили в Миасс, где он начальником станции был направлен в тупик и разбился, столкнувшись со стоящими там двумя вагонами. Преступное деяние готовилось весьма тщательно. Бандиты закупили по пистолету «браунинг» гражданского калибра на каждого боевика. У каждого боевика имелось по тринадцать снаряженных магазинов к пистолету (сто тридцать патронов). Кроме этого, у них было и второе оружие – револьверы «наган» с патронами и запас патронов в коробках - по сто штук на браунинг. Проведенным губернским управлением под командованием полковника Мандрыгина установлено, что организовали сие принадлежащие к местной организации социал-демократов - радикалистов Мячин, Сидоркина, Хрущов, Алексеев, Брагина.Боевики долго скрывались от погони в горах, однако вскоре банда была арестована. Ареста удалось избежать четверым боевикам, во главе с Константином Мячиным К сожалению, кроме пары фунтов золота, при них более ничего не найдено. По сведениям полученным через зарубежную агентуру денежные средства, в том числе вырученные от продажи золота, переправлена через отделения Русско-Китайского для внешней торговли банка на счет в Швейцарии. Дела по арестованным бандитам переданы в суд. Розыски сбежавших продолжаются. Однако по тем же агентурным сообщениям Константин Мячин, известный также под фамилиями Яковлев и Стоянович, он же - Финн, он же - Николай, в настоящее время находится в Китае[9].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Государь недоволен сим происшествием до сих пор и постоянно требует найти и покарать всех виновных. Деньги вернуть по возможности, - заметил фон Коттен, как только капитан закончил доклад. – Ваше мнение, Дмитрий Константинович? Что предпримем? – обратился он к Гершельману.

- Полагаю, Михаил Фридрихович, сибирский округ к сим делам привлекать не стоит, ибо там злоумышленники отсиживаться не будут. А для работы за границей у сибиряков специалистов нет, - старчески пожевав в раздумьи губами, ответил Гершельман.

- Да, пожалуй, вы правы, Дмитрий Константинович, - согласился Коттен. – Передайте в управления округа обычные ориентировки на сих господ, капитан. И все. Идите.

- Слушаюсь, господин генерал, - четко, по-военному развернувшись, капитан вышел из кабинета.

- Будет обидно, если первыми смогут получить результат эти выскочки из «всемогучего и вездесучего»[10] - пошутил фон Коттен. – А посему, Дмитрий Константинович, собирайте-ка штабных, будем решать, как сих бандитов ловить будем.

- Есть, Михаил Фридрихович, - поднялся из-за стола Гершельман. – Разрешите выполнять?

- Конечно, Дмитрий Константинович, - согласился Коттен. – И давайте «без чинов», Дмитрий Константинович. Нам работать вместе, - негромко добавил он в спину уходящему начальнику штаба. Тот молча развернулся, кивнул и снова повернувшись, вышел из кабинета.

- Обижается, - хмыкнул Коттен, нажимая кнопку звонка.

- Вызови мне мотор[11], - попросил он заглянувшего в дверь адъютанта. – Кто будет искать – я в «У Палкина».

Этот новый для Петербурга ресторан полюбился Коттену наличием кабинетов с отдельным входом. В которых было очень удобно принимать людей, встречи с которыми командир ОКЖ показывать всем и каждому не хотел. Тем более сейчас, когда требовались необычные услуги от человека, не слишком стремившегося афишировать принадлежность к жандармам.

А у знаменитого поэта и не менее знаменитого в узких кругах разведчика Гумилева такого намерения не было. Уговаривать его на сотрудничество, а впоследствии и на вступление в Особую Группу фон Коттену пришлось долго. Выполнявший в свое время кое-какие задания Генерального штаба в Африке, отличившийся в боях на Австрийском фронте, Николай Степанович разделял предубеждения, существовавшие в обществе. Но устоять перед обаянием и логичными рассуждениями Михаила Фридриховича не смог. И сейчас входил в созданную лично Коттеном секретную группу, предназначенную для выполнения деликатных миссий за рубежом. А что может быть лучшим прикрытием для такой миссии, чем скучающий и решивший лично получить впечатлений от заграничной жизни поэт-фронтовик? К тому же приключения, риск и завлекательная тайная жизнь… Так что сейчас Коттен решил привлечь штабс-капитана ОКЖ по секретному списку Гумилева к поимке этих «неуловимых» бандитов…