Алый, как снег - Александр Бушков

Завязал три узелка — тридцати уардов высоты вполне достаточно, не стоит вбираться в заоблачные выси, хотя бечевка и на это способна, смотря сколько узелков завязать. Произнес должное заклинание и почувствовал, что его подошвы отрываются от земли. Он взмыл вверх, как воздушный шарик, совершенно не чувствуя своего веса. Сзади удивленно вскрикнул Томир — да и парочка его старых сподвижников невольно охнула: всякое с ними бывало, но такого…

Дальше было совсем просто: направляй зажатый в кулаке свободный конец бечевки в нужном направлении — и лети в ту сторону, что твой дирижабль. Со скоростью велосипедиста, лиг пятнадцать в час, но больше, пожалуй, и не надо: ветер не так бьет в лицо.

Одно плохо: если навстречу вылетят летучие корабли, значительно превосходящие в скорости, воздушный бой завяжется, пожалуй что неравный, с явным перевесом противника. Ну что ж, приходится рисковать. Шмелей он отправил на лигу вперед — если сообщат об опасности, следует побыстрее приземляться, будет больше шансов…

Вереница людей и гарм плыли над Низиной. Земля здесь чуточку другая: бурая, суховатая, островков травы гораздо меньше, хотя порой попадаются не просто рощицы — протяженные лесные заросли. Несколько раз Сварог видел внизу зверей, казавшихся с такой высоты не больше котенка. Одни спокойно бродили, всегда поодиночке, другие лежали, вытянув лапы и, казалось, дремали. Находились и такие, что садились, задирали головы к небу и провожали воздушный караван внимательными взглядами. Но следом не бежали, оставались на месте.

Порой Сварог оглядывался, видел, что все обстоит благополучно: Акбар смирнехонько висит в воздухе, вытянув лапы и опустив хвост (но, судя по прижатым ушам и общему выражению морды, ему все же чуточку неуютно: ну да, он не раз летал со Сварогом и на брагантах, и на виманах, но таких путешествий ему еще не приходилось совершать). Томир, очень похоже, до сих пор не пришел толком в себя, но все остальные вполне освоились и с любопытством смотрели вниз. Мара, улыбаясь во весь рот, помахала ему рукой.

В конце концов, стало элементарно скучно: опасности не было, а плыть в воздухе над однообразным пейзажем — не самое увлекательное занятие на свете. Сварог чуть оживился, когда внизу проплыл высокий, довольно крутой откос — они достигли противоположного края Низины, прошли над горами — и потянулось уходящее за горизонт алое поле. Сверху оно выглядело в точности как снежная равнина — вот только вот снег был алым. Никакой магии на ощущалось, а вот запах, когда он разок попробовал нюхнуть, стал еще гуще, дерзостнее, тошнотворнее. Теперь он хорошо понимал; что тогда чувствовала Яна, — самого стало подташнивать, и он побыстрее отключил умение.

И вновь — долгий, скучный полет над алой равниной в совершеннейшем безветрии и при отсутствии какого бы то ни было противника…

Получив донесение от Шмелей, он встрепенулся, насторожился, вернул их, велев лететь поближе, уардах в сотне от «каравана». Вскоре на горизонте показался замок, и Сварог, когда решил, что время настало, принялся развязывать один за другим не так уж туго затянутые узелки. Они спускались ниже, ниже, ниже… И наконец встали на твердой земле.

Сапоги по щиколотку ушли в алый снег. От него тянуло заметным холодком, достигавшим колен, — но температура воздуха явно была ничуть не ниже, чем за пределами странной равнины.

Сварог распорядился:

— Режьте бечевку. Второй раз она уже не сработает, свое дело сделала…

Освободился сам, стряхнув обрезки бечевки прямо в снег, освободил сразу приободрившегося Акбара. Томир разрезал бечевку мечом, возвращенным ему перед полетом. Огляделся, прислушался. Тишина прямо-таки мертвая — ох, не надо бы таких сравнений… Замок высился впереди, уардах в трехстах — абсурдное, нелепое строение, вновь казалось, сооруженное парой дюжин спятивших архитекторов. Они приземлились у его боковой стороны — но на поле выходило множество окон ни разу не повторявшейся формы, оттуда простым глазом можно рассмотреть на алой равнине кучку людей в темной дорожной одежде, и уж тем более черного пса размером с коня…

Наклонился, присел на корточки, зачерпнул ладонью пригоршню — самый обычный снег, прохладный рассыпчатый, разве что алый. Как ни проверял Сварог на нем свои магические умения, ничего не обнаружил, снег как снег.

Снег в его руке стал помаленьку таять, как и положено снегу. На ладони появилась алая жидкость, похожая на разведенную акварельную краску, и его почему-то передернуло от отвращения, он выбросил остатки и тщательно вытер ладонь о полу кафтана.

— Ну, что скажешь? — спросил он Акбара.

Гарм, как с ним уже случалось раз, когда вошел в Заводь впервые, вытянулся в струнку, напряженно нюхая воздух расширенными ноздрями. Издал тихое, короткое, клокочущее рычанье.

— Ну да, я и сам вижу, что место поганое… — сказал ему Сварог. Обернулся к сподвижникам: — Ну что, не будем тут торчать, пойдем в гости? Приказов никаких отдавать не буду, потому что понятия не имею, с чем мы там столкнемся. Стреляем и рубим по всему, что покажется опасным, — возможно, ничего другого тут и нет…

— Уж это наверняка… — проворчал Бони, привычно перехватывая пулемет поудобнее. — Поганое местечко?..

Сварог криво усмехнулся:

— Ну что, оружейник, не передумал?

— С чего бы вдруг? — с застывшим лицом сказал Томир, крепко сжимая рукоять меча. — А вдруг она там? И ей ничего не успели сделать?

Его глаза пылали столь яростной надеждой, что Сварог невольно отвел взгляд. Сказал негромко:

— Посмотрим. Разберемся. Пошли!

Они волчьей цепочкой двинулись к замку, обходя его справа. Акбар ступал осторожнее всех, словно по тонкому льду. И время от времени коротко рычал.

Сварог оглянулся — почему-то показалось, что за их спинами алый снег тут же затянет их следы, сомкнется, как потревоженная болотная вода. Нет, ничего подобного — следы людей и гарма четко виднелись, начиная от места приземления. Снег похрустывал легонько под ногами.

Они остановились уардах в тридцати от парадного крыльца, над которым красовался тот самый герб. Широкая лестница из серого камня, казавшаяся ничуть не тронутой временем, невысокие перила, украшенные фигурами неизвестных, но, безусловно, хищных зверей — по четыре с каждой стороны. Высокая двустворчатая дверь гостеприимно распахнута настежь, за ней виднеется что-то вроде обширного вестибюля с мозаичным полом и громадной люстрой под потолком, выглядевшей так, словно и ее делал безнадежно спятивший мастер: нагромождение прозрачных висюлек, лишенное всякой симметрии и гармонии, под стать замку. Справа — то самое большое здание (никакого движения незаметно) и навес, под которым летучие корабли стоят на подставках вроде тех, что бывают у моделей, только размерами побольше. Одна пара пустовала — и Сварог подумал не без злорадства, что ее корабль уже не займет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});