Капкан (ЛП) - Раш Одри

И я не хочу.

Я хочу запомнить каждый момент здесь. Когда Кэш душил меня петлей. Когда он заставил меня ползать до крови. Когда он трахал меня ножом, настолько отчаянно пытаясь заставить меня кончить, что порезал себе руку.

То самое место, где я предпочла Кэша всему праву в мире. Точно так же, как он выбрал меня.

Кэш целует меня в губы, в его прикосновениях сохраняется мягкость, и на этот раз я не чувствую страха. Я чувствую облегчение. И это меня удерживает.

***

Кэш

Вернувшись в поместье, мы принимаем душ, затем я держу ее на огромной кровати Уинстона. Я не закрываю глаза, пока не слышу ее тяжелое дыхание.

Единственный способ позволить себе расслабиться — это сначала убедиться, что она расслабилась. Она меня успокаивает.

Утром я оставляю на столике записку.

«Незаконченное дело. Скоро вернусь. — К.»

Я целую ее в лоб и ухожу.

На стоянке я несколько раз стреляю из пистолета детектива, размышляя, стоит ли представить это так, будто между ним и заложниками произошла перестрелка.

Но тело детектива в синяках до чертиков, и это не пройдет мимо других полицейских. К счастью, большую часть крови смыло ураганом. Я их всех измельчаю и бросаю в мешки для мусора. Я избавлюсь от них по пути из Ки-Уэст.

Я смываю остатки крови детектива с его машины. Уинстон владеет этой собственностью, так что никто не знает, что место находится здесь.

Я взламываю замок в доме детектива, затем подключаюсь к его компьютеру. Его программное обеспечение подключается к ноутбуку Ремеди, предоставляя ему удаленный доступ, и, похоже, он тоже записал несколько клипов.

Я улыбаюсь про себя. Значит, Ремеди, должно быть, смотрела нашу запись вместе. Затем я начисто очищаю его компьютер.

Сомневаюсь, что то, что он сделал, является законным, но пока он не отправил отснятый материал кому-либо еще, с нами все будет в порядке. Ремеди будет в порядке.

Снова загружая его компьютер, я захожу на «DarkNet», плачу за доказательства, которые свяжут детектива с сетью торговли людьми, а затем приказываю жертве изнасиловать и убить, используя мою собственную неотслеживаемую криптовалюту.

Для всех остальных он будет выглядеть куском дерьма, который исчез, как только узнал, что его поймают.

Полиция никогда не тронет Ремеди, и она поверит, что он заслужил смерть. У меня нет никакой вины, но на данный момент она все еще что-то чувствует.

Ей не нравится то, что она сделала с детективом, так что это меньшее, что я могу для нее сделать.

Я набираю полицию по одноразовому телефону, наклоняя голову и ожидая ответа.

— Полицейское управление Ки-Уэста, чем я могу помочь…

— Ваш детектив — торговец людьми. — говорю я.

Линия молчит.

— Простите, сэр, вы сказали…

— Он покупает женщин в «DarkNet», насилует и убивает их. — решительно говорю я. — У него был такой послужной список еще со школы. Вам нужно его расследовать.

— Сэр, если бы вы могли просто…

Я кладу трубку. Полиция будет вынуждена провести расследование, и как только информация просочится, он окажется во всех новостях. Подобные наказания всегда раздражают СМИ. И когда Ремеди это увидит, все ее сомнения исчезнут.

В поместье я встречаюсь с Ремеди, целуя ее губы, полные напряжения и силы. Я чертовски сильно царапаю ее спину, пока она тает во мне, но вырываюсь, прежде чем отвлечься.

Я проверяю, занята ли она наверху, чтобы у меня было время поработать. В офисе внизу я убираю Уинстона и отчима. С белой грунтовкой отчим выглядит как надутый воздушный шарик, но с Уинстоном он похож на сморщенную банановую кожуру. Я их тоже режу и бросаю в черные мешки для мусора.

Вечером арендую эвакуатор за наличные. Мне не удалось удалить все вмятины с машины детектива, но большая часть крови уже вытекла. Чтобы добраться до центра штата, требуется вся ночь.

По дороге я останавливаюсь в различных ветеринарных больницах и похоронных бюро, взламываю замки, когда могу, и запускаю мусоросжигательные печи и крематории, чтобы позаботиться об останках. В конце концов части тела превратятся в пепел и настолько разойдутся, что никто не заметит разницы.

В Центральной Флориде я оставляю машину детектива на свалке металлолома. Это друг, с которым я время от времени общался; Мне нравится, что он не задает вопросов.

Когда на следующий день я возвращаюсь в поместье рано утром, Ремеди спит у окна и ждет меня. Окна открыты, как я всегда их оставляю, но теперь ей удобно, это впускает ветерок. Солнце освещает темно-коричневую кожу ее шеи и открытые пурпурные губы. Мне никогда не нравились поцелуи, но, наконец, поцелуй с ней вызывают во мне желание загладить свою вину за то, что я никогда этого не делал. Мне нужно, чтобы ее рот всегда был на моем, даже если я не могу дышать.

Я сижу рядом с ней. Порез на ее лице быстро заживает, но я планирую снять струп позже, чтобы не осталось шрамов. Это справедливо, учитывая ущерб, который она нанесла моей спине. Я даже позволю ей оставить шрам на моем лице.

Глядя на нее такую, она напоминает мне ангела тьмы. Она несет в мир кровь, и до последнего вздоха я позабочусь о том, чтобы ничто больше никогда не причинило ей вреда.

Никто не может навредить Ремеди, кроме меня.

Я убираю черную прядь волос с ее глаз, и она шевелится, но не отшатывается.

— Ты дома. — говорит она сонным голосом.

Дом. У меня никогда не было дома. Но если дом означает, что я с ней, тогда да. Я дома.

Она протирает глаза и садится, зевая. Уголки моего рта приподнимаются, она захватывает мое дыхание.

И я буду защищать ее тьму всей своей чертовой душой.

— Нам нужно поговорить. — говорит она.

— Да, нужно.

— Если мы собираемся сделать это вместе. — говорит она странно суровым голосом, словно шутит, хотя я знаю, что это не так. — Тогда тебе нужно признать, что у тебя есть чувства ко мне.

— Я знаю.

Она сжимает губы, ошеломленная на секунду?

— Ты знаешь?

Я слегка пожимаю плечами.

— Закончи свою речь.

— Это любовь или одержимость? — она продолжает. — Мне нужно знать. В любом случае, у тебя есть чувства ко мне, но пока мы знаем, где находимся, мы можем понять, что означает наше будущее. Значит ли это, что мы вместе или нет.

Я убил ее босса, убил ее бывшего парня, убил ее сводного брата, помог ей убить отчима, видел, как она убила полицейского, а затем скрыл эти смерти, чтобы ее никогда не нашли. И если мне понадобится, я пожертвую собой. Пока она в безопасности.

Любовь для меня — навязчивая идея. Всё стало монотонным, поддается однотипным и предсказуемым тенденциям, а Ремеди — нет. Внутри нее есть тьма, которая притягивает меня. И я знаю, что мы положим конец друг другу, но я также знаю, что умру счастливым.

— Есть ли разница? — спрашиваю я.

— Да. — огрызается она, скрещивая руки на груди. — Это позволяет мне знать, где я нахожусь с тобой. И, как я уже сказала, Кэш, я закончила с твоей чушью. Если ты одержим, то со временем ты потеряешь эту одержимость, и нам нужно найти долгосрочное соглашение, которое будет работать. Но любовь? Любовь остается. Любовь не сдается только потому, что ты теряешь интерес. Поэтому мне нужно знать.

Она смотрит на меня этим огненным взглядом, и мне хочется трахнуть ее до беспамятства. Чтобы показать ей, насколько я одержим и влюблен в нее.

— Ты любишь меня?

— Иди сюда.

Она нерешительно приближается ко мне на несколько дюймов, и я укутываю ее в своих объятиях, пока она полностью не поглощается моими прикосновениями. Она кладет голову мне на грудь, и я уткнусь носом в ее макушку.

— Я не уверен, что это такое. Это чувство. — говорю я.

Я глажу ее волосы, шелковистые пряди смешиваются с моими мозолистыми пальцами.

— Но оно теплое, оно покалывает и поглощает меня всякий раз, когда ты рядом. И я никогда не чувствовал этого раньше.

Я ставлю ее так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза, и осматриваю ее, убеждаясь, что она знает, что я здесь ради нее и только для нее.