Эксперимент. Реальность или Отражение - Мэй Кин

— рыжеволосый парень невысокого роста. Он довольно активно предлагает попробовать местные новшества, а также рассказывает о популярных блюдах, которые чаще всего заказывают. И пока остальные думают, молча листая глянцевые страницы меню, я спешно делаю заказ в виде любимых спагетти и ягодного чая. Жаль здесь не подают ромашковый. Успокоиться и впасть в некую прострацию сейчас мне бы не помешало!

Стоит пареньку кивнуть, убрав блокнот с ручкой в карман и уйти, Лика начинает свой допрос.

Она расспрашивает Ковалевского о том, почему он вдруг решил вернуться на родину спустя столько лет. На что Ковалевский довольно кратко отвечает: «Так сложились обстоятельства».

Подобная формулировка меня интригует. Поскольку я тоже не совсем понимаю, что его сподвигло доучиться в нашем университете, вместо заграничного. Особенно, если учесть, что этот год последний. Правда зная о разводе его родителей, могу предположить, что дело касается семьи. Хотя многие поговаривают, что в Америке он вёл слишком разгульный образ жизни и его мать не выдержала, отправив на попечение к отцу. Что кстати и было изначальным вариантом. Узнав же в какой-то степени этого парня, можно сделать вывод, что его приезд — загадка, сплошь покрытая тенями.

Дальше следуют банальные вопросы по типу: «Как там живётся?», «Какие люди?», «Так ли мы отличаемся друг от друга менталитетом?», «Каково это было переехать в столь юном возрасте?» На этом вопросе он едва ощутимо напрягся. Но, кажется, это замечаю только я. Возможно из-за того, что знаю маленькую часть его истории и душевных терзаний.

К моему удивлению, все это время Демидова довольно внимательно слушает ответы парня. Изредка комментирует их, уточняя те или иные детали. И Ковалевский вполне спокойно все разъясняет. Что меня ужасно бесит.

Я не свожу глаз с этой девушки и то, что вижу мне совершенно не нравится.

Почему?

Без малейшего понятия. Но то, что он ей нравится — понятно, как и видно, наверняка. И одна лишь эта данность приводит меня в тихий ужас.

Думаю, если бы я имела способность испепелять людей и какие-либо предметы взглядом, то сейчас эта самая способность включилась бы совершенно непроизвольно!

«Это называется ревностью» — посмеиваясь, вдруг выдаёт мой внутренний голос, на что я мысленно кричу ему: «Заткнись!»

Спагетти закончились как десять минут назад. Поэтому я подхватываю чайник и наливаю себе ещё кружечку.

«Спокойствие. Только спокойствие» — то и дело повторяю себе, как какую-то чудотворную мантру, заглушая щебетание Демидовой и наводящие вопросы Акимовой, которой непременно надо работать в полиции. Если не в ФБР!

Это просто талант, черт возьми! Непринужденно выуживать информацию и грамотно ей пользоваться она всегда умела. И похоже, что сейчас она решила использовать свои таланты на максимум!

— Итак. Значит вы двое — встречаетесь? — После недолгой молчаливой паузы, за время которой я успеваю встретиться с Демидовой взглядом, произносит Анжелика, совершенно бестактно и при том не скрывая любопытства.

Этот вопрос меня настолько дезориентирует, что я давлюсь чаем. Затем едва не опрокидываю кружку, под всеобщие взгляды. А после и вовсе — случайным образом пинаю Ковалевского под столом по ноге. Однако это замечает лишь он.

Наши взгляды пересекаются. На доли секунд мне кажется, что в его глазах веселятся черти, отплясывая возле ритуального костра и отбивая громкий ритм в огромном бубне. Но затем я сглатываю и спешно отвожу взгляд, едва прикусив губу.

«М-да. Только у меня талант — постоянно выставлять себя в дурном свете! Класс!»

— Думаю, это уже не твоего ума дело, — насмешливо, но не менее холодно, парирует Демидова, а затем пухлые, матовые губы смыкаются на кончике трубочки от коктейля, который она заказала.

Ковалевский же едва заметно усмехается, но молчит. Что меня заметно раздражает. Ведь он хоть и не подтверждает, но и совершенно не опровергает этот факт!

Как так можно?

Что он вообще за человек такой!?

«А ты можно подумать лучше…» — как всегда не вовремя подключается внутренний голос. Поэтому я желаю скорее покончить с этим представлением.

— Что ж. Вечер был и впрямь чудесным. — На последнем слове я едва заметно кривлюсь, не удержавшись. Но нам уже пора.

Я поднимаюсь с места и подхватываю свою сумочку. Акимовой хватает лишь одного взгляда на меня, чтобы все понять и безропотно подняться следом. Однако я совершенно не ожидаю того, что Ковалевский последует нашему примеру.

— Нам тоже. Не так ли, Карина? — Его губы извиваются в странной, замысловатой ухмылке, когда он смотрит на девушку. И она, словно околдованная, уверенно кивает и поднимается следом.

Всю дорогу до выхода, я пытаясь вспомнить различные медитации. Но, когда мы заходим в лифт, все складывается таким образом, что Ковалевский оказывается позади меня. И, черт бы меня побрал, если бы я сказала, что не испытываю притяжения, стоя рядом с ним. Эти чувства настолько необъяснимы и непредсказуемы, что я совершенно теряюсь в них.

Ещё немного и мое сердце достигнет рёбер, сломав их в дребезги!

Поэтому, когда двери лифта наконец открываются — я, не глядя на ребят, спешно выхожу из кабины. После чего двигаюсь в направлении выхода, то и дело огибая прохожих людей.

Мысли в кучу. Хотя в последнее время я даже не помню, когда в моей голове царило спокойствие. Ведь там уже давно полнейшая неразбериха. Не говоря о сердце, что так неожиданно предаёт меня. А ещё эта Демидова!

Как же бесит!

Я несусь вперёд, не разбирая дороги, лишь отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, чтобы хоть немного прийти в чувства и потушить пожар, что с каждой минутой разрастается во мне.

Яркие огни, надписи, таблички и блики — проносятся перед глазами, смазываясь в ничего незначащие пятна. Поток машин, городская суета, люди — все смешивается воедино.

Я просто отрешаюсь от мира, как делаю это всегда, когда мне хочется побыть наедине с собственными мыслями, чтобы разложить все по полочкам. Чтобы понять себя и прийти к определённому спокойствию.

Не знаю — идёт ли за мной Акимова. Не знаю — ушёл ли Ковалевский с Демидовой. Не знаю — как выгляжу со стороны в их глазах. Возможно глупо. Поскольку мои поступки временами странные и необъяснимые. Я просто продолжаю идти вперёд, покусывая губы, глядя на то, как под ногами бежит дорога. Правда знакомый голос в какой-то момент кажется настолько ощутимым, что установленный мной купол разбивается в дребезги на маленькие осколки.

Реальность, словно резко выброшенный поток воздуха, накрывает меня волной.

Крик подруги. Яркая вспышка света. Ноги, что прирастают к месту от ужаса, сковавшего мое тело. Рывок — и машина проносится мимо