На грани выживания - Кайла Стоун

месте, не зная, что делать, страх и ужас бились у нее в голове в такт приливу.

Раздался раскат грома. Волны, бьющиеся о причал, ревели в ее ушах. Иглы сильного дождя жалили лицо, как шрапнель.

Она вывернула шею, моргая от влаги, и судорожно искала Саттера. Разглядеть что-то не удавалось. Ее шея дрожала, во рту пересохло, Квинн прекрасно понимала, что он может подкрасться к ней и, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, отомстить.

Ксандер направился к незнакомцу. По меньшей мере сорок человек сомкнулись вокруг них в свободную подкову. Потом их стало пятьдесят, потом шестьдесят.

— Я буду стрелять! — крикнул мужчина, дрожащим голосом. — Не приближайтесь!

Они подошли ближе. Не обращая внимания на ветер и дождь, они стремились к добыче, попавшей в их сети.

Ксандер вытащил свой меч.

— Если бы у тебя в стволе имелись патроны, ты бы уже выстрелил.

«Беги», — мысленно прошептала Квинн. Если он побежит, у него может появиться шанс. «Беги!» Ее губы шевелились, сырые и потрескавшиеся, слова подхватывались ветром и уносились прочь.

Ствол дробовика колебался, когда мужчина переводил прицел с одного человека на другого.

— Не подходите! Я предупреждаю вас!

Далия засмеялась и посветила фонариком в толпу. Луч поймал знакомую фигуру, громоздкую тень рядом с Ксандером.

Значит, Саттер с группой. А не преследовал ее в темноте. На этот раз.

— Покиньте это место! — прокричал мужчина.

— Теперь оно наше, — ровно сказал Ксандер. — Тебе не нужны эти вещи. Это тебе не поможет.

Квинн не мог разобрать ни одного выражения лица, кроме лица мужчины — белки его глаз расширились и округлились, рот открылся, словно его челюсть не держалась. Он пребывал в полном ужасе.

— Что мы делаем с теми, кто не с нами? Кто сражается с нами? — громко вопросил Ксандер.

Растерянный, мужчина обшаривал толпу в поисках союзника, того, кто мог бы ему помочь. Он не нашел никого. Ни пощады, ни милосердия.

— Это наши лодки! Моя работа — защищать это место!

— Взять его. — Квинн едва слышала слова Ксандера за воем ветра и собственным пульсом, но остальные расслышали. — Взять его!

Они набросились, как стая волков, с криками и рычанием, с оружием ближнего боя.

Квинн не могла разглядеть детали, да и не хотела. Размытые, меняющиеся формы в темноте и под дождем. Ворчание, глухие мокрые удары, крики боли вперемешку с мольбами о пощаде, которые оставались без ответа.

«Прекратите!» Ее сознание кричало, но не издавало ни звука.

Попытка остановить избиение означала бы верную смерть. Стая почует кровь и набросится на нее с такой же уверенностью, с какой чайки набросились на свою товарку.

Поэтому Квинн ничего не делала, ненавидя себя. Она стояла на месте, ощущая металлический привкус страха во рту.

Ксандер что-то крикнул. Группа оторвалась от жестокого избиения. Квинн не могла видеть жертву, хотя его крик, как и крик чайки, оглашал воздух. Слишком много тел загораживали ей обзор, все превратилось в неясные тени и тусклый свет сквозь хлещущий дождь.

Ксандер махнул рукой громоздкой фигуре рядом с собой.

— Твоя очередь.

Фонарики повернулись к фигуре, высветив знакомую лысую голову, мокрую и блестящую, и сверкающие темные глаза, когда Саттер вошел в круг. В одной руке он сжимал нож.

Для этого мужчины все кончено. У него не осталось надежды.

Промерзшая до костей Квинн стояла и дрожала, когда небеса разверзлись и хлынул дождь. Волны разбивались вокруг нее, ударяясь о песок, каждая сильнее другой, и шторм обрушивался с неумолимой яростью.

Крик в ее голове звучал громче грома и волн, громче даже криков умирающего человека.

Глава 48

Ханна

Сотый день

Ханна открыла дверь и выпустила Призрака на задний двор.

Стояла глубокая ночь, может быть, два или три часа. Шарлотта поела и погрузилась в сон от выпитого молока. Но Ханна все равно не могла уснуть.

Густые черные облака заслоняли звезды. Она прищурилась, моргая, чтобы прояснить зрение, но холодный дождь размывал темноту.

Ханна похлопала Призрака по загривку.

— Давай, мальчик.

Пока Призрак ковылял по ступенькам крыльца, чтобы найти место для своих дел, она терла усталые глаза тыльной стороной руки. Сон не давался ей легко уже много лет. Он всегда оставался беспокойным, с кошмарами и частыми пробуждениями в холодном поту.

Когда не снились кошмары, то это была Шарлотта, жаждущая очередного кормления, или непрекращающаяся потребность Ханны проведать Майло, хотя он всегда спал в своей кровати, в целости и сохранности.

Она обследовала двор, рассматривая все по порядку, как учил ее Лиам. Платан, клен и дуб, их голые ветви колыхались на ветру. Сарай, двери которого закрыты на замок. Между двумя соснами — куча дров высотой по грудь, накрытая синим брезентом. Забытый велосипед Майло, прислоненный к дождевой бочке.

Что-то шевельнулось в кронах деревьев у сарая. Тень, не похожая на другие; она выглядела темнее, глубже и имела форму человека.

Адреналин забурлил в ее жилах, страх накатил волной. За две секунды Ханна достала из кармана куртки «Ругер» и, держа его в обеих руках, левой рукой стабилизируя положение, прицелилась в незваного гостя.

Отработанным движением она сняла пистолет с предохранителя большим пальцем.

— Не заставляй меня стрелять. Я сделаю это.

— Я не сомневаюсь, — раздался знакомый голос из тени.

Облегчение захлестнуло Ханну. Она опустила пистолет.

— Лиам.

Он вышел из темноты между сараем и штабелем дров, одетый в плащ с капюшоном, закрывающим лицо. Но она узнала бы его голос где угодно, знакомый высокий рост, широкую фигуру, уверенную манеру двигаться.

— Прости, — сказал он с сожалением. — Следовало предупредить тебя.

— Да. Что ты здесь делаешь? Дождь льет.

Стыдливое пожатие плечами.

— Не мог заснуть. Решил сделать еще один обход окрестностей.

— Прогулка в грозу оказалась лучшей альтернативой, чем теплая постель?

— Что-то вроде того.

Он прошел через двор и остановился на краю заднего крыльца в нерешительности. Не обращая внимания на дождь, Призрак рысью подбежал к нему и обнюхал его руку.

Лиам почесал ему под подбородком. Пес довольно заворчал, поднял голову, чтобы его почесали поглубже, и прижался боком к бедру Лиама.

— Ты молодец, — похвалил Лиам. — Ты не колебалась. Действовала на инстинктах — и на подготовке. — Что-то изменилось в его голосе, появился намек на поддразнивание. — В этот раз ты не забыла о безопасности.

Щеки Ханны запылали, и она порадовалась темноте.

— Я помню об этом все время.

— У тебя был хороший учитель.

— Может быть, я просто прилежная ученица. — Она прикусила нижнюю губу, в животе затрепетало. — Ты промок. Зайди на несколько минут.

— Ты уверена?

Гроза прошла, но дождь не прекращался. Он бился о дом и колотил