Страна Советов. Забытые вожди - Степанов Виктор

1 мая 1967 года Клавдия Андреевна почувствовала себя хуже, чем обычно. Все родственники были рядом. Все, кроме мужа.

В тот день, когда страна отмечала Первомай, Алексей Косыгин вместе с другими членами Политбюро стоял на трибуне Мавзолея. По его виду – как обычно, сдержанному – никто не мог бы догадаться о переполнявших его чувствах.

Только после того как закончилась демонстрация, Алексею Николаевичу сообщили: его жена скончалась. Он помчался в больницу, а потом весь вечер ходил кругами вокруг дачи в Архангельском. Пытался успокоиться, но не мог. Вскоре Косыгин переехал на новую квартиру – в старой ему все напоминало о жене.

Из воспоминаний советского разведчика Вадима Кирпиченко:

«Однажды <…> Алексей Николаевич заговорил о том, что несколько лет назад потерял жену, что она была очень образованной и доброй женщиной, настоящим другом. <…> Я вдруг почувствовал, что он очень одинок, что ему надо выговориться, что невмоготу хранить в себе свои тяжелые мысли».

А тем временем «косыгинская реформа» продолжалась. Она всколыхнула советское общество. В самом воздухе носилось предчувствие чего-то нового и радостного. В прессе и вузовских аудиториях взахлеб велись дискуссии о новых методах управления народным хозяйством. Свободно мыслящие экономисты с хорошим математическим образованием стали настоящими героями эпохи.

Однако в среде партийной бюрократии росло недовольство переменами. Люди, привыкшие к административно-командным методам руководства, понимали: в новой экономической ситуации они становятся лишним звеном. Вскоре у противников реформы появился сильный аргумент.

В январе 1968 года первым секретарем ЦК чехословацкой Коммунистической партии был избран Александр Дубчек. Он объявил о создании «социализма с человеческим лицом» и взял курс на либерализацию экономики. События тех дней назвали Пражской весной.

Пражская весна – период обновления в экономической, политической и культурной жизни Чехословакии. Продолжался с января по август 1968 года. Реформы, которые проводились лидером правящей Коммунистической партии Александром Дубчеком, были направлены на расширение прав и свобод граждан. В ходе Пражской весны был ослаблен государственный контроль над средствами массовой информации. Благодаря отмене цензурных ограничений в прессе развернулись острые дискуссии о дальнейших путях развития страны.

Недовольство коммунистическим правлением в Чехословакии принимало радикальные формы. На центральных площадях Праги появлялись толпы с антисоветскими и откровенно русофобскими лозунгами.

То, что происходило в Чехословакии, в перспективе могло привести к ее выходу из социалистического блока. В ночь с 20 на 21 августа в Чехословакию вошли войска стран Варшавского договора: более 250 тысяч солдат и офицеров и около пяти тысяч танков. Пражская весна была подавлена. Но кто мог гарантировать, что подобный сценарий не повторится в Советском Союзе? Что, если народ, получивший экономическую свободу, потребует изменения политического строя?

Со временем в положениях «косыгинской реформы» обнаружились серьезные изъяны. Сочетание планового и рыночного принципов оказалось менее эффективным, чем казалось вначале. Хотя доходы населения росли, реальная производительность труда при этом зачастую падала. Это вело к скрытой инфляции и появлению новой волны дефицита. С прилавков магазинов начали исчезать дешевые товары народного потребления, например ситцевые и сатиновые ткани. Производить их предприятиям было невыгодно.

Хотя никто официально не отменял положения «косыгинской реформы», их начали дополнять многочисленными инструкциями и разъяснениями. Все они направлены на сохранение государственного контроля над экономикой. К концу 1960-х годов преобразования постепенно были свернуты.

А перед Косыгиным уже открывался огромный фронт новой работы. В ХХ веке главным экономическим ресурсом стала нефть. Советское правительство вкладывало серьезные средства в поиск новых месторождений. Косыгин лично курировал геологоразведочные работы. Во второй половине 1960-х годов они привели к открытию гигантских залежей нефти и газа в Западной Сибири.

На одном только Самотлорском месторождении каждая пробуренная скважина давала до 300 тонн нефти в сутки. Журнал Business Week сообщал: «Новые открытия делают Советский Союз нацией номер один по разведанным запасам». Но для того чтобы использовать эти природные богатства, в Сибири требовалось едва ли не с нуля создать целую отрасль экономики – нефтегазовый комплекс. Построить буровые и трубопроводы, разработать и ввести в эксплуатацию современные технологии добычи.

Вскоре произошло событие, которое привело к колоссальным последствиям. Мировые цены на нефть подскочили в несколько раз.

Подорожание нефти произошло после так называемой войны Судного дня, в которой Израиль одержал победу над Египтом и Сирией. Вслед за этим арабские страны прекратили поставки нефти западным государствам, поддержавшим в этом военном конфликте Израиль. В результате в 1974 году стоимость нефти выросла с 3 долларов за баррель до 12. К 1980 году баррель нефти стоил уже 37 долларов.

В советскую экономику хлынул валютный поток – до 16 миллиардов долларов ежегодно. В 1970 году экспорт нефти и газа составлял 15,6 % от общего объема советского экспорта. К 1987 году это число возросло до 46,5 %. Нефтедоллары шли на закупку продовольствия и других потребительских товаров.

На заседаниях Политбюро Косыгин доказывал: экспорт природных ресурсов не решит всех проблем. Нужно продолжать реформы и развивать все сферы промышленности. Но партийное руководство не прислушалось к доводам Косыгина. Победило мнение, что вкладывать деньги в добычу сырья выгоднее, чем в развитие информационных технологий, радиоэлектроники, приборостроения и других наукоемких производств. Началась эпоха застоя.

Из воспоминаний председателя правительства Чехословакии Любомира Штроугала:

«Косыгин, такой, казалось мне, сдержанный человек, вдруг небывало остро для него раскритиковал отношение к экономической реформе.

– Ничего не осталось, – горько сказал он. – Все рухнуло. Все работы остановлены».

Даже в эти годы, когда рушилось дело его жизни, Косыгин не потерял интереса к работе. Он ощущал личную ответственность за все, что происходило в экономике страны. Ежедневного внимания председателя правительства требовали сотни вопросов: от проблем разработки алмазных залежей Якутии до улучшения обслуживания в кафе и рабочих столовых.

Вырабатывая конкретное решение, Косыгин всегда учитывал мнение специалистов и был внимателен к любым замечаниям, от кого бы они ни исходили. Его любимое выражение: «Неужели у нас сообразиловки не хватит решить эту проблему?» При этом он не принимал никакой приблизительности. Николай Голдин, один из советских министров, говорил: «К докладу на заседании, которое ведет Алексей Николаевич, я готовлюсь, как к защите диссертации».

Демократизм Косыгина вошел в легенды. Он регулярно выезжал на предприятия и встречался с трудовыми коллективами, что вызывало недовольство Брежнева: ищет, дескать, дешевой популярности. Даже на отдыхе в Пицунде Алексей Николаевич останавливался в общем корпусе санатория, чтобы пообщаться с обычными отпускниками.

В отличие от многих советских руководителей Косыгин всю жизнь держал себя в тонусе. На завтрак – стандартный набор: творог, овсяная каша и чай из самовара. Минимум алкоголя по праздникам. И неизменная страсть – спорт.

Зимой он ходил на лыжах, летом бегал на длинные дистанции. Во время отпуска совершал горные походы. Был заядлым рыболовом. По выходным играл в волейбол и городки. Все это позволило Косыгину даже в пожилом возрасте оставаться подтянутым.

В июле 1976 года, после обеда, Алексей Николаевич, как обычно, сел в лодку и с удовольствием оттолкнул весла. Погода была теплая и тихая. Ничто не предвещало беды. Неожиданно, отплыв 200 метров от берега, Косыгин покачнулся, завалился на бок… Увидев это, двое охранников вплавь пустились на помощь… Несколько минут он не приходил в сознание. Как объяснили врачи, в мозгу лопнул сосуд.