Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

Дьюлла проводила ее взглядом, когда Ровена возвращалась к вышиванию. Рик говорил с ней. Может, ему нравятся такие, как Ровена? Она очень мила, в самом деле.

- Удивительно, как, порой, шутит судьба, - говорила тем временем Стелла-Гертруда, предлагая Дьюлле лакомства. - Но теперь понятно, почему вы всегда надевали платья тех же цветов, что и я. Ведь и нашим матерям нравилось одно и то же…

Реплика была лишена деликатности, но Дьюлла так увлеклась размышлениями насчет привлекательности Ровены в глазах Рика, что только пробормотала нечто неразборчивое в ответ.

- Но теперь у нас не будет неловкости по поводу одинаковых платьев, - щебетала принцесса. – Вам так идет алый! А какие на вас украшения! Папа подарил?

- Да, - кивнула Дьюлла, невольно касаясь золотой цепи с коваными медальонами.

– Он такой добрый, наш папочка, - восхитилась Стелла-Гертруда. – Хотите покажу его подарки? Подайте шкатулку!

Дьюллу вовсе не занимали драгоценности, но чтобы соблюсти вежливость пришлось смотреть на бесконечную череду подвесок, серег, футлярчиков для карандашей и прочих хорошеньких женских штучек, призванных украсить их обладательницу. Принцесса восторгалась каждой вещичкой, подробно рассказывая, когда и по какому случаю они были подарены. Дьюлла слушала без интереса, но один предмет привлек ее внимание.

Толстое золотое кольцо старинной, немного грубоватой работы. В золото был оправлен круглый камень – черный, чуть мерцающий золотистыми искрами, на котором был вырезан лебедь.

Стелла-Гертруда сразу заметила ее взгляд и небрежно достала кольцо с лебедем.

- Перстень матери вашего жениха, - сказала она. – Но вряд ли было бы правильным отдать его вам. Ведь это – подарок любви, как вы сами понимаете…

- Конечно, ваше высочество, - произнесла Дьюлла одними губами.

Она не могла не узнать этого лебедя. В замке Свон он красовался на каменном гербе над входом. Значит, это было правдой – что Рик подарил Стелле-Гертруде драгоценность, доставшуюся от матери.

- Как странно, правда? – спросила старшая принцесса с усмешкой. - Увидев красивую женщину, мужчина горит и пылает, и стонет от страсти, но фамильные драгоценности почему-то дарит другой.

О чем это она?! Дьюлла бросила на сестру быстрый взгляд, но промолчала, предоставляя противнику сделать свой ход.

- Да, вы правильно поняли, я вас видела, - понизив голос сказала принцесса, улыбаясь самым любезным образом.

Фрейлины сидели поодаль и не слышали ее слов, склонившись над вышиванием. А может, делали вид, что не слышат.

- Видели нас? – переспросила Дьюлла, стараясь сохранить лицо.

- Вас и Вальдерика, - принцесса произнесла его имя с легким поклоном в сторону Дьюллы, вновь показывая, что помнит уговор, - в нем много страсти, верно? А ведь глядя на него в это трудно поверить – он внешне так сдержан и холоден. Но сердце у него пылает, несомненно. Правда, с вами он пылал совсем по-другому, но вы так красивы, что зажегся бы и святой!.. – она засмеялась.

Дьюлла смотрела на нее, словно увидела впервые. Сейчас принцесса казалась ей особенно уродливой. Но уродство ее было не внешним, нет – ведь и Рик был не красавчик. Но глядя на него сердце пело, а Стелла-Гертруда не вызывала ничего, кроме омерзения. Почему? Не потому ли, что она, Дьюлла, была уязвлена ее словами? Как будто приберегала ладью для хитрого шаха, а соперница срубила ее пешкой.

- Он любит меня… - произнесла Дьюлла почти неслышно.

- Даже не сомневаюсь в этом, - заверила ее принцесса, - вас невозможно не любить. Вы прекрасны, как ангел, моя младшая сестра. Я много раз слышала, как мужчины обсуждали ваши прелести. Они бы тоже очень хотели вас полюбить.

- Вы не могли этого слышать!

- Отчего же? Я умею слушать. И многое вижу, - она насмешливо взглянула из-под ресниц.

Кровь прилила к щекам – стыд, злость, гнев обида, все смешалось в душе Дьюллы. Принцесса наблюдала за ней с интересом, склонив к плечу голову.

- Вы так наивны, - сказала Стелла-Гертруда сочувственно, - вы даже не видите разницы между любовью и страстью. Мне жаль вас, на самом деле. Но такова жизнь, моя маленькая сестренка. Кого-то мужчины желают, а кого-то любят. Кому-то суждено быть птицей в небе, а кому-то – клевать крошки из кормушки. Но как бы ни манил полет, для женщины лучше обзавестись мужем и жить… у кормушки, полной крошек. Потому что летать вечно не суждено никому. Рано или поздно вы упадете и разобьетесь, - она небрежно бросила в шкатулку кольцо, подаренное Риком, и захлопнула крышку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Прошу прощения, мне надо идти, - Дьюлла вскочила так торопливо, что задела коленом столик. Бокал с лимонадом опрокинулся, Ровена вскочила, подхватывая салфетки.

- Какая вы неловкая, герцогиня, - прищелкнула языком Стелла-Гертруда. – И вы так взволнованы… Я бы порекомендовала настой мяты и добавить туда дольку лимона. Очень успокаивает.

Пробормотав благодарность за совет, Дьюлла покинула спальню принцессы. В коридоре, когда ее уже не могли видеть, она бросилась бежать, не разбирая дороги. Ноги сами принесли ее в портик, где они с Риком провели несколько последних сладостных минут.

Прислонившись спиной к стене, Дьюлла зажмурилась и замотала головой, пытаясь избавиться от вкрадчивого голоса принцессы, который нашептывал и нашептывал ей про глупость и наивность.

Неужели, Рик и в самом деле влюблен в Стеллу-Гертруду? А то, что было между ней и Риком – это и вправду только страсть? Может, принцесса права, и Рик всего лишь вожделел ее, как красивую женщину? А любил – Стеллу-Гертруду. Принцесса ни разу не выказала приязни к Рику и получила фамильное кольцо, а она – Дьюлла, постоянно утверждавшая, что обожает его, бегавшая за ним, получила серьги из ювелирной лавки и пожелания счастья с Вальдетюром.

Женщины, выпрашивающие любовь, никогда ее не получат…

Никогда?!

- Я унижаю себя, выпрашивая любовь, как хлебные крошки, - прошептала Дьюлла и заплакала. – Почему же я такая глупая?

41. Танцы с чужой невестой

На праздник, устроенный вечером перед турниром, Стелла-Гертруда не пришла, но облегчения Дьюлла не испытала, потому что Рик ни разу не посмотрел в ее сторону. Он сидел рядом с братом, слушал, как Вальдетюр рассказывал о монастыре, в котором лечился после ранений, и лицо у него было темным и каменным.

Когда начались танцы, Вальдетюр щедро разрешил брату потанцевать с невестой.

- Наслаждайся моментом, малыш! – сказал Вальдетюр, с хохотом хлопая Рика по плечу. - Вряд ли тебе еще выдастся возможность потанцевать с такой красавицей!

Дьюлла почти ждала, что Рик откажется, но он тут же встал, отодвинув кресло, подошел к Дьюлле, поклонившись сначала королю, и подал девушке руку.

- Даже не знаю, кого ваш брат оскорбил больше – придворных дам или вас, - сказала Дьюлла, принимая приглашение.

Вальдетюр смутился, но Рик остался бесстрастен.

Они вышли на середину зала, и когда музыканты заиграли, начали танец.

- Брат все сказал правильно, - произнес Рик, не встречаясь с Дьюллой взглядом. – Я едва ли буду когда-нибудь танцевать с красавицей, а вы – самая прекрасная не только при дворе, но и во всем королевстве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ты мог бы со мной не только танцевать. Но разве не сам решил отказаться от меня? – спросила Дьюлла, сжимая его руку. – Разве не сам принял такое решение?

Она хотела бросить ему вызов, задеть за живое, чтобы вместо Рика-каменной-статуи появился настоящий, живой Рик – тот, кто покорил ее сердце, кто был рядом, кто поддерживал, оберегал… Но он не принял вызов и остался таким же холодным, и ответил холодно, почти бзрзлично:

- Да, это было мое решение. Вы правы, герцогиня.

От этих слов душа болезненно заныла, но Дьюлла закончила танцевальную фигуру, безмятежно улыбнулась отцу, а потом тихо сказала: