Янки при дворе короля Артура - Марк Твен

Я подошелъ къ одному человѣку очень скромно и скорѣе бѣдно одѣтому, думая, что онъ не откажется дать мнѣ нѣкоторыя свѣдѣнія.

— Тутъ было шестнадцать рабовъ, — сказалъ мнѣ этотъ человѣкъ, — ночью они взбунтовались противъ своего хозяина и ты видишь, чѣмъ это кончилось.

— Хорошо; но какъ это началось?

— Здѣсь не было другихъ показаній, кромѣ показаній рабовъ. Они разсказывали, что одинъ изъ рабовъ, самый дорогой изъ всей партіи, какимъ-то страннымъ образомъ освободился отъ своихъ цѣпей, вѣроятно, посредствомъ волшебства — у него не было ключа, а между тѣмъ замокъ не оказался сломаннымъ. Когда хозяинъ открылъ побѣгъ этого раба, то пришелъ въ отчаяніе и сталъ бить всѣхъ рабовъ своею дубиною, тѣ возмутились противъ него и вотъ видите, чѣмъ все это кончилось.

— Это ужасно. Конечно, этимъ рабамъ плохо придется на судѣ?

— Судъ уже конченъ.

— Конченъ!

— Неужели ты думаешь, что они будутъ недѣлю возиться съ такимъ простымъ дѣломъ? Они занимались этимъ не болѣе получетверти часа.

— Я рѣшительно не могу понять, какимъ образомъ они могли найти виновныхъ въ такое короткое время.

— Какихъ еще виновныхъ? Они вовсе и не входятъ въ таки подробности. Они осудили ихъ всѣхъ гуртомъ. Развѣ вы не знаете закона? Римляне оставили его намъ въ наслѣдство, когда уходили отсюда: если рабъ убьетъ своего господина, то всѣ его рабы должны быть преданы смертной казни.

— Совершенно вѣрно, я совсѣмъ было забылъ объ этомъ. А когда они будутъ казнены?

— Въ теченіе двадцати четырехъ часовъ; другіе же говорятъ, что еще подождутъ нѣсколько дней, пока не найдутъ этимъ временемъ пропавшаго…

— Пропавшаго! — Я почувствовалъ себя какъ-то неловко.

— Неужели они найдутъ его? Съ самаго разсвѣта приняты всѣ мѣры. Поставленъ караулъ у городскихъ воротъ съ однимъ изъ рабовъ, который хорошо его знаетъ и никто не можетъ пройти безъ того, чтобы его не осмотрѣли.

— Можно видѣть мѣсто, гдѣ заключены остальные рабы?

— Снаружи, конечно… Но внутри, впрочемъ, тебѣ этого и не нужно.

Я спросилъ адресъ тюрьмы для будущихъ справокъ и поскорѣе скрылся. Я повернулъ въ другую улицу и вошелъ въ первую попавшуюся лавку готоваго платья. Я спросилъ себѣ грубую одежду, подходящую для простого моряка, который собирается въ дальнее плаваніе, затѣмъ подвязалъ щеку бѣлою повязкою, сказавъ, что у меня болятъ зубы. Это нѣсколько скрывало мои синяки и придало мнѣ другой внѣшній видъ. Я теперь мало походилъ на самого себя. Затѣмъ я нашелъ телеграфную проволоку и шелъ по ея направленію до ея станціи. Это была небольшая комната надъ мясною лавкою, что доказывало, что дѣла по телеграфной линіи не были особенно бойки. Молодой служащій дремалъ за своимъ столомъ. Я вошелъ, заперъ за собою дверь на ключъ, который спряталъ себѣ за пазуху. Это испугало молодого человѣка и онъ хотѣлъ было закричать.

— Молчите, — сказалъ я ему; — если вы произнесете хотя одинъ звукъ, то умрете. Идите къ вашему аппарату! Живѣе! Позовите Камелотъ.

— Это меня крайне удивляетъ! Какимъ образомъ такой человѣкъ, какъ вы, можетъ знать обо всѣхъ этихъ дѣлахъ…

— Позовите Камелотъ. Я — человѣкъ, исполненный отчаянія. Позовите Камелотъ, или уходите отъ аппарата, я позову самъ.

— Какъ, вы?

— Конечно! Теперь прекратите вашу болтовню. Позовите дворецъ.

Онъ позвалъ.

— Теперь вызовите Кларенса.

— Какого Кларенса?

— Кто бы это ни былъ. Скажите, что вамъ нужно Кларенса и вы получите отвѣтъ.

Онъ исполнилъ мое приказаніе. Мы прождали пять, десять минутъ. О, какъ мнѣ это показалось долго! — затѣмъ послышалась трескотня, которая была такъ же мнѣ знакома, какъ человѣческій голосъ: вѣдь Кларенсъ былъ мой ученикъ.

— Типерь, мой милый, — сказалъ я служащему, — пустите меня! Тамъ, быть можетъ, не знали моего способа ударенія и вашъ вызовъ былъ необходимъ; но теперь я справлюсь самъ.

Онъ уступилъ мнѣ свое мѣсто и сталъ было подслушивать, но я употреблялъ шифръ. Я не терялъ времени въ привѣтствіяхъ съ Кларенсомъ, а прямо приступилъ къ дѣлу:

— Король здѣсь и въ большой опасности. Насъ полонили и привели сюда, какъ рабовъ. Мы никакъ ни можемъ доказать нашихъ дѣйствительныхъ личностей — а я теперь и нахожусь даже въ такомъ положеніи, что не могу сдѣлать никакой попытки… Пошлите телеграмму въ здѣшній дворецъ, которому тогда будетъ извѣстно положеніе короля. Скоро получился отвѣтъ:

— Тамъ ничего не знаютъ о существованіи телеграфа; эта линія недавно проведена. Лучше и не предпринимать этого; васъ, пожалуй, успѣютъ повѣсить. Придумайте что-нибудь другое.

Могутъ насъ повѣсить! Я рѣшительно терялъ голову. Но вдругъ у меня блеснула мысль и я тотчасъ телеграфировалъ:

— Пошлите пятьсотъ вооруженныхъ рыцарей съ Лаунсело во главѣ; пусть они ѣдутъ, какъ можно скорѣе. Затѣмъ имъ слѣдуетъ въѣхать въ городъ черезъ юго-западныя ворота и поискать тамъ человѣка съ бѣлою повязкою на правой рукѣ.

Я быстро получилъ отвѣтъ:

— Они отправляются черезъ полчаса.

— Прекрасно, Клареисъ, теперь объявите здѣшнему служащему, что я одинъ изъ вашихъ пріятелей и настоящій головорѣзъ; онъ долженъ быть скроменъ и ничего не говорить о моемъ посѣщеніи.

Аппаратъ опять затрещалъ, и я поспѣшилъ уйти. Я сталъ разсчитывать. Черезъ полчаса будетъ девять часовъ. Рыцари въ полномъ вооруженіи не могутъ ѣхать слишкомъ скоро. Конечно, если теперь дороги хороши и не будетъ ни снѣга, ни грязи, то ихъ путешествіе нѣсколько ускорится; имъ придется много разъ мѣнять лошадей; такимъ образомъ, они будутъ тутъ въ шесть или нѣсколько позднѣе; еще будетъ довольно свѣтло; они хорошо разглядятъ бѣлую повязку на моей рукѣ и я приму надъ ними начальство. Мы окружимъ тюрьму и освободимъ короля. Все пойдетъ отлично, хотя я предпочиталъ бы, чтобы это было въ полдень, тогда все это приняло бы болѣе театральный видъ.

Теперь я подумалъ, что мнѣ слѣдовало бы сойтись съ тѣми и заставить ихъ узнать меня; это, пожалуй, помогло бы мнѣ совершить освобожденіе короля и безъ помощи рыцарей. Но для этого мнѣ слѣдовало надѣть подходящій костюмъ и дѣйствовать какъ можно осторожнѣе. Мнѣ необходимо было явиться къ этимъ людямъ въ самомъ роскошномъ нарядѣ. Но не могъ же я прямо перескочить изъ холщеваго платья въ бархатное. Мнѣ пришлось бы сдѣлать это постепенно, переходя отъ грубаго платья къ лучшему, затѣмъ еще къ лучшему и такъ далѣе, пока, наконецъ, ни дойду до шелка и бархата. Такимъ образомъ я и рѣшился сдѣлать.

Но и это мнѣ не удалось! Лишь только я завернулъ за первый уголъ, какъ натолкнулся на одного изъ нашихъ рабовъ въ сопровожденіи стражи. Я въ это время кашлянулъ и рабъ бросилъ на меня удивленный взглядъ, который, казалось, проникъ мнѣ до мозга костей. Я подумалъ, что, вѣроятно, ему показалось, будто онъ слышалъ когда-то такой кашель. Я тотчасъ же вошелъ въ лавку и сталъ прицѣниваться къ вещамъ, а самъ между-тѣмъ наблюдалъ угломъ глаза за тѣмъ, что дѣлалось внѣ лавки. Рабъ и сторожъ остановились, разговаривая между собою и заглядывая въ дверь лавки. Я намѣревался выйти изъ лавки заднимъ ходомъ, если только тамъ былъ таковой; я попросилъ продавщицу, нельзя-ли пройти посмотрѣть, нѣтъ-ли тамъ убѣжавшаго раба, который, вѣроятно, гдѣ-нибудь спрятался; къ этому я прибавилъ, что я переодѣтое оффиціальное лицо и что мой помощникъ стоитъ тамъ, у двери, вмѣстѣ съ однимъ изъ убійцъ; не будетъ-ли она такъ добра отправиться къ нему и сказать, чтобы онъ не ждалъ, а направился бы до конца по задней аллеѣ и былъ бы на готовѣ схватить преступника, когда я его позову.

Продавщицѣ было любопытно видѣть одного изъ убійцъ и она отправилась исполнить мою просьбу. Я же проскользнулъ къ заднему ходу, оторвалъ дверь, затѣмъ заперъ ее на ключъ, который и положилъ къ себѣ въ карманъ и очень радовался, что мнѣ удалось ускользнуть.

Но тутъ я опять испортилъ все, сдѣлавъ одну ошибку, въ сущности, не одну, а двѣ. Тутъ было нѣсколько дорогъ, по которымъ бы я могъ направиться и скрыться изъ виду, но мнѣ захотѣлось выбрать наиболѣе живописную; это большой недостатокъ моего характера. Конечно, преслѣдовавшій меня сторожъ долженъ былъ бы идти по моимъ слѣдамъ и онъ дошелъ бы до дубовой двери, запертой на ключъ, пока ее выломали бы, я успѣлъ бы скрыться; тутъ я занялся бы переодѣваньемъ и переходилъ бы изъ лавки въ лавку и, наконецъ, появился бы на улицахъ Лондона въ такомъ костюмѣ, что ко мнѣ не рѣшились бы подступиться. Но вмѣсто того, чтобы сдѣлать самую естественную вещь — идти по моимъ слѣдамъ — стражъ буквально не исполнилъ мои инструкціи, переданныя ему продавщицею. Лишь только я вышелъ на улицу, вполнѣ довольный, что мнѣ удалось обмануть этого простофилю, какъ стражъ вмѣстѣ съ рабомъ завернули за уголъ, и я очутился съ ними лицомъ къ лицу.

Я пришелъ въ сильное негодованіе и сталъ разсказывать, что вернулся недавно изъ далекаго путешествія и разныя подобныя вещи, думая этимъ обмануть раба, но послѣдній хорошо зналъ меня. Тогда я сталъ упрекать его въ измѣнѣ. Но это скорѣе удивило его, чѣмъ разсердило. Онъ широко раскрылъ глаза и сказалъ: