Второй встречный - Оксана Зиентек

хватит уже на земле хозяевам меняться. Были, наверное, причины.

— Так у Пехова теперь, говорите, хозяйка есть. — Вступил в разговор один из местных рыцарей. — Надо бы старому Виту сказать.

— Хозяин есть, сам и скажет. — Сказал, как отрезал, господин фон Хайденберг.

— А старый Вит — это кто? — Сразу ухватился за ниточку разговора Арвид.

— Да староста пеховский, то есть, Ваш. Толковый мужик, хозяйственный, но упертый… страшно сказать. И местные за ним в огонь и в воду, он уже трех хозяев на месте пережил.

— И еще стольких же пережить собирается? — Скептически поднял бровь господин Тилль, заканчивая предусмотрительно оборванную хозяином фразу.

— Ну, что он там собирается — не мне судить. — Господин Ханнес ничуть не был смущен подобной проницательностью. — Но я бы, на вашем месте, со старым Витом ссориться не спешил.

— Да я на ссоры вообще не скор. — Деланно равнодушно пожал плечами Арвид. — Если хозяйство в порядке, налоги уплачены и люди не голодают, то, пожалуй, и повременим.

— Хозяйство… — Ершистость хозяина куда-то пропала, если вообще не была показной. — Дом там старый стоит, но можно ли там жить — не знаю. Как последнего хозяина погнали с места королевским указом, Вит там, вроде бы, печь топить запретил. А все заготовленные дрова отвез на ярмарку, чтобы купить зерна и припасов.

— Даже так?

— Даже так. Не думаешь же ты, господин Арвид, — фон Хайденберг легко перешел на «ты» — что хозяина с земель просто так снимают? Да еще и отдельным королевским указом. Крестьяне тогда к вендам бежали толпами, да и те, что остались, без Витовых придумок до весны не дотянули бы.

— Понятно. — Арвид в задумчивости потер лоб. — То есть, нас ждет разграбленный дом, разоренное хозяйство и полупустая деревня?

— Ханнес, хватит тебе молодежь пугать! — Вмешалась в разговор госпожа Эльжбета, до этого только молча сидевшая рядом с мужем. — Дом там и правда в запустении, но поселение не пустое. И по хуторам люди остались, не все разбежались. Ну, был голодный год, пережили. Так и у нас тогда тоже не густо уродило. Этот год неплохой был, хвала Творцу.

— И то так. — Покладисто согласился с ней муж. — Правда, господин Арвид, что это я…. Любителем поворчать стал на старости лет. Но ты, все равно, прислушивайся, что старшие говорят, и на многое пока не рассчитывай.

— Да я и не рассчитываю. Я все больше на себя привык полагаться.

— Оно и лучше. А скажи-ка, господин Арви, вот ты — Роггекамп-Пехов. Не родственник ли ты Фолькнеру Роггенкампу, что из Кедингер Ланд? Мы с ним, в свое время, неплохо ладили на королевской службе.

— Родственник. — Арвид вздохнул. — Это брат мой старший.

— А-а, так Его Величество мне хороших соседей прислал! — Обрадовался хозяин. — И как там дружище Фолькнер поживает? Мы с ним, наверное, с Последней войны не виделись… Женат уже? Дети?

— Не вернулся Фолькнер с Последней войны. — Голос Арвида звучал глухо. Словно за столько лет на военной службе он так и не научился смиряться с потерями. — Меньше месяца не дожил до подписания мира.

— Ох, ты ж… — Ахнул господин Ханнес. — Ты прости, приятель, не знал… Ну ты смотри там, если что надо будет, шли гонца. Для брата Фолькнера я уж как-нибудь расстараюсь. Поделимся, чем сможем.

— Да мы, на всякий случай, пока со своим припасом. Но, все равно, спасибо. Лучше, подскажите, на какую ярмарку в округе стоит за товаром ездить? Где лучше продать, а где — купить?

Дальше разговор пошел уже о простых хозяйственных вещах. Упоминание моего погибшего деверя подействовало на мужчин подобно тайному слову, переводя нас из разряда «пришлых» в «свои». Я же, в свою очередь, разглядывала убранство комнаты, стараясь при этом не слишком нахально глазеть.

А посмотреть было на что. Добротная мебель и расписные фразские плитки на печи соседствовали с тонкой резьбой по дереву и роскошными вышивками на занавесках, скатерти, салфетках… Да что там, даже стены в этом доме были украшены не привычными мне гобеленами, а вышитыми коврами-картинами.

— Это я по старой привычке. — Госпожа Эльжбета все-таки проследила мой взгляд, но, похоже, не обиделась. — Ткать, вышивать — это каждая женщина умеет. А вот с гобеленами вашими я так и не сдружилась.

— Да я, собственно, тоже. — Призналась-повинилась я. — Скатерти, дорожки мы дома ткали. А так, все больше мелочи по хозяйству. Мать всегда говорила, что гобеленам замок нужен, на простой стене они себя не покажут.

Хозяйка рассмеялась так заливисто, что я не удержалась. Мужчины, оглянувшись на наш дружный смех тоже разулыбались.

— Так, может, меду? За знакомство? — Все еще улыбаясь предложил господин Ханнес, окончательно признавая нас.

— Спасибо, но в другой раз. — Арвид покачал головой. — Не обижайся, но не до хмельного сейчас. Нам еще своих с постоялого двора забрать надо, и до Пехова доехать. Сам же говоришь, многого не ждать. Так что надо пораньше управиться. Чтобы до вечера людей разместить и ночлег организовать.

— Так я ничего такого и не предлагаю. — Пожал плечами хозяин. — Это ж мед…

— Да пробовал я вчера уже местный мед, на постоялом дворе. — Арвид улыбнулся, вроде, немного виновато, но светилось в его улыбке некоторое лукавство. — Вроде, совсем немного и хлебнул, а полночи потом не спалось.

Я не сдержалась и покраснела, тем более, что муж в этот момент бессовестно мне подмигнул. Хозяин, тоже заметив наши переглядывания, тоже заулыбался в усы, но ничего не сказал. Только когда мы уже уезжали, шутливо поддел Арвида.

— Так ты про обещание не забудь. Если хозяйство все силы вытянет, приезжай на медок. Мед — он такой, сразу все поправит.

Уезжали мы с улыбками, а нам вслед летели смех господина Ханнеса, которому что-то быстро-быстро выговаривала его жена.

— Вот и познакомились. — С облегчением вздохнул Арвид, когда гостеприимный дом скрылся за рощицей. — Могло быть и хуже.

— Например? — Спросила я, тоже радуясь в душе такому приему.