Симулакрон - Филип Дик

- Я мог бы доставить вас к нему сам, - сказал Пэмброук, при этом выражение его плоского, сурового лица стало задумчивым… Но я не очень-то уверен, что это стоит делать.

- Если вы не доставите меня к нему, - сказал Конгросян, - я с помощью своих способностей возьму да и зашвырну вас в Потомак.

Пэмброук только пожал плечами.

- Я не сомневаюсь в том, что вы в состоянии это сделать. Не по данным, которыми мы располагаем с помощью аппаратуры фон Лессинджера, вы этого, по всей вероятности, не сделаете. Так что я не очень-то рискую.

- Не думаю, что принцип фон Лессинджера срабатывает безукоризненно в тех случаях, когда дело приходится иметь с нами, экстрасенсами, раздраженно произнес Конгросян и тоже прошел в кабину лифта. - По крайней мере, я слышал, что так многие считают. Мы как раз и является том фактором, что вносит неопределенность в результаты, получаемые с помощью фон-лессинджеровской аппаратуры.

С этим невозмутимым человеком было трудно иметь дело. Он явно был не по нутру Конгросяну. Может быть, виной тому всего лишь характерный для полицейского склад ума, предположил он, пока они ехали вниз. А может быть, и нечто более серьезное.

Николь, мысленно воскликнул он. Вы же прекрасно понимаете, что я никогда не смог бы сделать с вами ничего плохого. Об этом даже речи быть не может - тогда рухнет весь мой мир. Это все равно, что причинить вред своей собственной матери или сестре, тому, кто является священным для меня. Мне нужно еще более тщательно следить за своими неординарными способностями, понял он. Боже милостивый, пожалуйста, помоги мне сохранять полный контроль над своими психокинетическими возможностями всякий раз, когда мне доведется быть в непосредственной близости к Николь.

И он стал со всем пылом фанатика дожидаться ответа, какого-нибудь знамения, пока они все еще продолжали спускаться в кабине лифта.

- Между прочим, - неожиданно прервал ход его мыслей Пэмброук, - я хотел бы вот что заметить относительно вашего запаха. Похоже на то, что он исчез.

- Исчез?! - до него с трудом дошел истинный смысл замечания полицейского. - Вы хотите сказать, что вы уже не ощущаете мерзкий запах, который источает мое тело? Но ведь это невозможно! Этого никак не может быть на самом деле…

Он неожиданно осекся, смутившись. Он ничего не понимал.

Пэмброук внимательно на него поглядел.

- Я бы уж точно учуял этот запах, здесь, в маленьком помещении кабины лифта. Разумеется, он еще может вернуться. Я дам вам знать, если это произойдет.

- Спасибо, - произнес Конгросян.

И подумал: почему-то этот человек все больше и больше берет верх надо мною. С методичной последовательностью. Он первоклассный психолог… Или по его собственному определению, мастер политической стратегии?

- Сигарету? - Пэмброук протянул ему пачку.

- Нет, что вы! - Конгросян в ужасе отшатнулся. - Это ведь запрещено законом - слишком небезопасно. Я бы ни за что не отважился закурить.

- Жить вообще всегда опасно, - философски заметил Пэмброук, закуривая. - Верно? В нашем мире опасность подстерегает человека за каждым углом, каждую минуту. Нужно быть всегда бесконечно осторожным. Знаете, в чем вы нуждаетесь, Конгросян? В телохранителе. В наряде отборных, тщательно подготовленных полицейских, которые ни на минуту нигде не покидали бы вас. В противном случае…

- В противном случае, как вы полагаете, у меня нет практически никаких шансов…

Пэмброук кивнул.

- Почти никаких, Конгросян. И это говорю я, опираясь на свой собственный богатый опыт работы с аппаратурой фон Лессинджера.

После этого они продолжали спускаться, не нарушая молчания.

Наконец кабина лифта остановилась. Отворились створки дверей. Они были в подвале Белого Дома. КОнгросян и Пэмброук вышли в подземный коридор.

Там уже их ждал мужчина, которого они оба сразу узнали.

- Я хочу, чтобы вы меня послушали, - сказал пианисту Бертольд Гольц.

Очень быстро, в какую-то долю секунду, комиссар НП выхватил пистолет, прицелился и выстрелил.

Но Гольц уже исчез.

На полу, там, где он только что стоял, валялся сложенный вчетверо листок бумаги. Его выронил Гольц. Конгросян нагнулся и потянулся к нему.

- Не прикасайтесь к этому! - отрывисто произнес Пэмброук.

Однако было уже поздно. Конгросян успел поднять и развернуть его, "ПЭМБРОУК ВЕДЕТ ВАС НА СМЕРТЬ" - было написано на листе.

- Интересно, - произнес Конгросян и передал бумажку полицейскому.

Пэмброук спрятал пистолет и взял листик, быстро пробежал по нему взглядом, лицо его перекосилось от злости.

Из- за спины у них снова раздался голос Гольца.

- Пэмброук уже несколько месяцев дожидается, когда можно будет вас арестовать, прямо здесь, в Белом Доме. Теперь у вас уже не осталось не секунды времени.

Резко развернувшись, Пэмброук снова потянулся к пистолету, выхватил его и выстрелил. И снова Гольц, горько и презрительно улыбаясь, исчез, испарился, будто растаял в воздухе. Ему никогда не пристрелить его, понял Конгросян. Во всяком случае, пока в его распоряжении имеется аппаратура фон Лессинджера.

Не осталось времени - для чего? Вот над чем сейчас задумался Конгросян. Что сейчас должно произойти? Гольцу, кажется, это известно, да и Пэмброуку, пожалуй, тоже. Каждый из них имеет в своем распоряжении идентичную аппаратуру. Но причем здесь я, - подумалось ему. Я и мои способности, которые я поклялся держать под строгим контролем. Неужели это означает, что уже в самом скором времени мне придется к ним прибегнуть?

Не было у него никаких интуитивных предчувствий, что же это все могло означать. Да и предпринять что-либо конкретнее он сейчас вряд ли был способен.

***

Нат Флайджер услышал, что где-то снаружи играют дети. Они нараспев издавали заунывные ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха.

А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Как он ни старался, различить отдельные слова ему никак не удавалось; звуки были какие-то нечеткие, слитные.

- Разрешите взглянуть? - спросил он у Бет Конгросян, -…лучше не надо. Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!

- Мы из звукозаписи, миссис Конгросян, - кротко объяснил Нат. - Все и вся, касающееся мира музыки, является нашим кровным делом.

Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть наружу: инстинкт исследователя взял в нем верх над воспитанностью, над всем остальным. Выглянув из окна, он увидел их, сидящих кружком. И все они были чап-чапычами. Ему страсть как захотелось узнать, кто из них был Плавтом Конгросяном. Но все они были для него на одно лицо. Скорее всего, невысокий мальчишка в желтых шортах и тенниске, выбившейся из-под пояса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});