Училка и мажор (СИ) - Орлова Юлианна

Отец. Бабушка. Куча незнакомых номеров, и вот телефон вновь оживает, я с дуру беру трубку и слышу противное:

—«Политика. Инфо», как вы прокомментируете вашу связь с преподавателем? Вы давили авторитетом, или все само собой получилось? Как ваш отец отнесся к вашему увлечению? Это серьезно? Или…

Че, бл*? Это че за чухня подзаборная тут мне звонит и вещает? Так вот почему Вася звонила. Бл*, я натяну тебе глаз на задницу, Падловна. В том, что это она виновата, у меня лично сомнений никаких. Ты у меня пожалеешь, что на свет белый родилась, клянусь.

Охерев вкрай от услышанного, я пялюсь в трубку и выплевываю злобно:

—А не пошла бы ты нах*р?

И вешаю трубку. Дальнейшие звонки ставлю в режим «не беспокоить». Сразу приходит в голову залезть в интернет и по первому же запросу вижу нас с Васей под универом, ракурс как раз такой, чтобы было видно все. Тут не подкопаться, конечно. А заголовки один лучше другого, мерзость. Каждого нах*р порву на части, особенно ту суку, что сняла это. В ее абсолютной и единоличной причастности у меня никаких гребанных сомнений нет!

По спине пробегается холодок мерзкого предчувствия. Не дай бог она плачет, не дай бог. Мало никому не покажется. Сам не понимаю, как несусь сквозь оживленные улицы города домой. К себе. К матери. К Васе точно заявятся, как и ко мне, а об этой квартире мало кто знает. Моя девочка умная, точно там меня будет ждать. Да, будет. Наплевав на любые правила, я уже через четверть часа на месте, но квартира встречает меня утробной тишиной, кромешной тьмой, а телефон Васи все так же молчит.

Я несусь вниз и еду к ней через полгорода, но там тоже никого, а что дальше? А ничего дальше, я, черт возьми, хрен знает, где ее еще искать! Ромео недоделанный, бл*.

Спускаюсь вниз и усаживаюсь на лестнице, снова и снова набирая ее номер, как вдруг слышу щелчок подъездной двери, и в проеме появляется моя Вася, зареванная и убитая горем, будто бы она рыдала неделю.

—Малыш, ну ты чего? Глупости все это. Все будет хорошо, — шепчу, подрываясь с пола и притягивая к себе свою девочку, дрожащую как осиновый лист.

Всхлипывания вскрывают мне грудную клетку тупым ножом. Нет, малыш, не надо. Погружаю, ладонь в волосы и притягиваю ее ближе, подхватывая за талию. Все будет хорошо, моя девочка плакать не должна и не будет, бл* никогда!

—Тихо, тихо, все. Расскажи мне, что было. Все от начала и до конца.

—Они все знают. В университете комиссия. Я тоже попала, как и Павловна, — мертвым голосом отвечает Вася, прикрывая лицо руками. Маленькими, обветрившимися ручками, повидавшим морозный воздух снаружи.

И снова шаболда, без которой никакое дело обойтись не может.

—Причем тут эта сука? — шиплю, стараясь сдерживаться.

—Говорят, что жена проректора узнала об интрижке своего мужа с подругой. И устроила вендетту.

Ага, значит вот оно как. Узнала. Ну а так как угрожал сучке этим я, ответка прилетела быстро. Падаль. Вот только я к этому никакого отношения не имею! Мразота!

Я подхватываю малышку на руки и несу в квартиру, прижимаясь щекой к холодному лбу. Не хватало, чтобы еще заболела.

Вася дрожит, а я только сейчас понимаю, что она с мокрой головой и без шапки.

—Почему без шапки?

Меня злит ее такое отношение к собственному организму. Мне посрать на все, кроме нее, и она должна думать только о себе, а не каких-то там марамойках.

—Я на машине была.

—С кем это?

—Такси, Рустам, а шапку потеряла, я думаю. В таком состоянии, в котором я бежала с универа, чудо что я себя по дороге не потеряла.

Потухший взгляд голубоглазки заставляет внутренности извиваться на огне. Мы заходим в квартиру. Стоп-кадрами проносятся события последних дней, где у нас были абсолютно другие заботы. Вася опускает ноги на пол и стягивает с себя ботинки. А я стою и смотрю на нее, сжирая каждый сантиметр своей девочки и понимая, что в этом ее состоянии виноват я один. Если бы я тогда не мел языком, может ничего бы этого не было.

А затем в голову приходит другое…

Ты ведь понимаешь, что такая сука на дно сама никогда не пойдет. Она бы все равно это сделала. Такова природа низких и падших людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

—Вась, я все решу, посмотри на меня.

Но малышка лишь возится с пальто и смотрит куда угодно, только не на меня. Меня берет гнев. Оглушающий, бушующий, сносящий крохи адекватности, остающиеся во мне слабым напоминанием о здравом смысле. Кажется, она просто боится. Или уже что-то решила. В обоих случаях меня это пиз*ец как напрягает.

—Вась.

—Рустам, нам надо пока поставить все на паузу и вести себя, как и преподаватель и студент, — давясь слезами, шепчет срывающимся голосом моя девочка. А я стою и обтекаю от происходящего вокруг меня пиз*еца.

* * *

—Что? — выплевываю грозно, отчетливо понимая, что она сейчас них*ра не шутит.

Вася дергается, сжимается все, скукоживается даже. А мне хочется просто разорвать всех и вся на британский флаг. Почему все так пизд*ц закрутилось?

—Нам надо пока обождать, — надсадным голосом умоляет моя девочка, стирая набежавшие на глаза слезы. Смотрю и чувствую, как по телу скользит боль. Ее боль прошивает меня насквозь. Хотел ли я, чтобы все так получилось? Нет, мать вашу, не хотел. Я думал, что только запугаю Падловну и все…дело с концом, на большее она бы не решилась, зато точно оставила бы в покое мою девочку.

—Что обождать? Я не собираюсь скрываться только потому, что эта сука слила прессе наши фото. Я пойду и буду все решать самостоятельно, — срываюсь вперед, но Рапунцель хватает меня за руку, и столько в этом захвате решительности, что меня буквально пригвождает к месту.

—Рустам, услышь меня! Эта работа для меня важна, все что я прошу сейчас — немного потерпеть, пока ты не перестанешь быть моим студентом. До этого периода две недели, все. После нового года все будет, как и прежде, а пока мне надо самой разрешить эту ситуацию, где я подпадаю под статью, с которой меня выгнать могут с волчьим билетом. Понимаешь? Просто взять и выгнать! Я не отказываюсь от тебя, но это моя работа, а после громкого скандала я могу больше вообще не найти новую. Что тогда ты предлагаешь мне делать? Я не могу просто сидеть и ждать, пока кто-то за меня решит эту катастрофу!

Работать, работать, работать. Она создана для любви, чтобы быть просто счастливой девочкой, а не батрачить как вол.

—Тебе незачем работать. Я вполне способен обеспечить тебя всем, что тебе необходимо, — притягиваю малышку к себе, жадно вдыхая ее неповторимый аромат.

—Рустам, я не могу просто взять и все бросить. Я не могу сидеть у тебя на шее. Неизвестно еще…

—Что неизвестно? — грубо обрубаю. Хотя я четко уже знаю ее ответ.

—А то, что завтра мы можем расстаться, а я останусь одна и без денег. И знаешь что, как бы я тебя ни любила, моя работа — это моя зона ответственности, и я хочу знать, что при любом раскладе она останется у меня. Я училась, я трудилась, как проклятая, чтобы достичь всего того, что имею сейчас, и я так просто не откажусь, как ты хочешь. Не для этого я гробила всю себя, не для этого было столько бессонных ночей. Не для этого.

—Зато ты с легкость бросаешь меня.

—Это не так, ты перекручиваешь мои слова.

Маленькая ладошка протестующе ударяет меня в грудь.

—Я перекручиваю? Я, бл*, говорю правду. Ты предпочитаешь работу мне, и ладно, ты даже не хочешь, чтобы я решил эту ситуевину. Я, мать ее так, решу это быстро, они придут и будут еще прощения у тебя просить.

—Эта ситуевина, как ты выразился, на данном этапе касается моего будущего. А еще она бросает тень на тебя и даже на твоего отца. Я имею право решить ее сама, потому что твои методы всегда заканчиваются одинаково плохо для тебя, а значит и для меня. Я прошу просто ничего не делать, просто успокоиться. И дать мне самой все решить. Это не тот вопрос, где твое участие делает лучше, оно только обострит ситуацию. С такой комиссией, как приехала, просто заткнуть рот пачкой денег не выйдет, Рустам, услышь меня, пожалуйста. ОНИ ПРИЕХАЛИ НЕ ЧТОБЫ НАЙТИ ЧТО-ТО, А ЧТОБЫ УСТРОИТЬ БОЛЬШЕ ПРОБЛЕМ УНИВЕРУ. И они будут искать любой путь для этого, потому что тут личная заинтересованность.