Училка и мажор (СИ) - Орлова Юлианна

Мне нужен таймаут. Просто выдохнуть и отключить эмоции, чтобы подумать, хорошенько подумать обо всем. При самом плохом раскладе меня просто уволят, и, благодаря вездесущему сарафанному радио, я больше никогда не смогу работать в университете. Зато я могу работать переводчиком, я ведь и так им работаю время от времени, беря халтуру.

Но ты мечтала о другом, да?

Мечтала, да, мечтала о том, как стану замечательным преподавателем, получу несколько научных степеней и издам учебник. Мне нравилось эта сфера всегда, я понимала, как тяжело пробиться, и мне почти удалось. Если бы не он.

Боже. Я ведь даже винить его ни в чем не могу, потому что я так сильно люблю его, что дышать сейчас больно от происходящего.

Стирая слезы, я смотрю на разворачивающийся за окном снегопад. Красивая погода, особенно, для тех, кто любит снег во всех его проявлениях. Обычно я радуюсь ему, но сейчас смотрю на погоду и тихо глотая слезы. Давлюсь ими, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сейчас мне кажется, что весь мир знаем обо мне. Но ведь это совсем не так, да?

Внезапно мое внимание привлекает огромный черный внедорожник, прикативший в такую глушь с двумя машинами сопровождения. Двери открывается, и я вижу массивную фигуру мэра, точно знающего, в какую сторону ему нужно идти. Охрана прикрывает его спины, но я точно понимаю, что идет он сюда, определенно, ко мне.

—Он что следил за мной? — похолодевшими ладошками я цепляюсь за чашку, но она соскальзывает, часть капучино разливается на белый стол. Темный взгляд скользит ко мне, сидящей за огромным панорамным окном. Клянусь, у меня по спине расползается арктический холод от этих глаз. Спустя мгновения мужчина заходит в кафешку, властной походкой подходит ко мне и плавно ныряет за стол, расположив сильные руки замком перед собой.

Я даже не дышу сейчас, в шоке уставившись на мужчину, внешне абсолютно спокойного, перед собой. И только сейчас я наконец-то могу разглядеть его достаточно близко. Глаза — зеркало души, говорите? У Белова-старшего голубые глаза, как бескрайнее море, но на правом глазу есть каряя клякса, как будто кто-то случайно разлил темную краску на светлое полотно. Никогда раньше я не встречала таких глаз, смотрится жутковато, но при этом красиво. Гетерохромия только звучит страшно, но природа точно знает, что делает, раз у нее получится такой…кадр.

Глядя на отца, можно понять, каким будет сын в его года.

Даже лучше.

—Василиса, здравствуй. Я на «ты», можно? — Белов расстёгивает черное пальто на верхние три пуговицы. Этот вопрос был задан скорее из вежливости, но по факту разрешение ему точно не надо. — Я думаю, мне еще раз представляться не нужно. Можно просто Александр.

—Здравствуйте, а как вы…?

Я правда пытаюсь узнать, как он понял, где я. Но увы, ответ приходит даже раньше. И от этого мне становится немного страшно. Что еще в его власти?

—Я знаю все обо всех, в этом моя главная особенность. Иначе я не вел бы городские дела, — абсолютно спокойным голосом отвечает мужчина. — Бывают, конечно, осечки, но тут уже и на старуху бывает проруха.

По нему не скажешь, что он злится, или что раздражен. Мне кажется, он абсолютно спокоен, будто бы не о нем сейчас все газеты верещат.

—Так вот, — продолжает мужчина, подзывая официанта. — Я решил поговорить с тобой, потому что мой сын горячая голова, и я в целом-то не виню его в этом. Возраст многое решает в отношении нашего поведения. Говорить с ним сейчас бесполезно, а с тобой имеет смысл.

Изучающий взгляд скользит по моему лицу, а затем мужчина достает платок и протягивает мне. Я бы в жизни не подумала, что у него мог бы быть платок. Но нет, шелковая ткань приятно холодит кожу, я благодарно беру дорогой кусок ткани и протираю лицо.

С появлением официанта, который подходит к нам бледнее стены, Александр Павлович делает заказ, после чего перешуганный парень уходит.

—Прошу принять мои слова серьезно, но не слишком уж близко к сердцу. Скажем так, я понимаю своего сына, но то, о чем верещат сейчас газеты, правда. Ты его преподаватель, он твой студент. Для меня, конечно, загадка, почему для некоторых это до сих проблема. Взрослые люди сами решают, как им строить свою жизнь, а главное — с кем, — мужчина поджимает губы и отводит взгляд, на какую-то долю секунды мне кажется, что мужчина ныряет в другое измерение. Проходит несколько минут, а потом взгляд голубых глаз вновь приковывается ко мне, — однако сейчас нужно решать те проблемы, что есть. Очевидно, что под меня копают, а вы просто попали под перекрестный огонь не без помощи внутри твоего склочного коллектива. Об этом ты тоже должна быть в курсе. Сейчас всплыть может многое, в особенности из моей жизни, ведь я перешел дорогу не одному и не двоим, так что…дальше последует моя просьба. На некоторое время минимизировать и сократить общение с Рустамом до сугубо рабочих. Я не знаю, как дальше повернется ситуация, но мне нужно время, чтобы решить проблемы и не растерять свой рейтинг среди населения. Но дело даже не в нем, а в том, что у меня в окружении крыса, которая периодически сливает информацию. Мне нужно ее найти и нужно время. Не думай, что я против ваших отношений. С учетом того, какой счастливый взгляд у моего сына, я только счастлив за него, что после всего он нашел ту, ради которой хочет жить счастливо. Правда, счастлив.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Значит, минимизировать? То есть прекратить все? Да никто не согласится на это, даже я. Мне будет адски тяжело и больно.

Тем временем официант приносит чашку американо и огромную булочку с корицей. Отец Рустама протягивает тарелку со сдобой мне, а сам добавляет сахар в чашку и тихо помешивает черную жидкость, ароматно пахнущую жидкость. Запах приносит яркие воспоминания из детства, когда я готовила подобные вкусняшки с мамой.

—Вы же понимаете, что он будет против?

—Это твоя работа тоже, поясни Рустаму все как есть, что это временно, пока все не уляжется. Сейчас тебя попросят отказаться от группы, ты откажешься. Но тебя не уволят, я не позволю. Пока еще в этом городе я хозяин. Все что требуется на данном этапе — не отсвечивать и не давать новых поводов для очередных сплетен. С этой стороны я должен быть обеспечен надежным тылом. Василиса, дай мне этот тыл. И удержи Рустама от импульсивного поведения. И пусть, он имеет право меня ненавидеть, но моя задача защитить в первую очередь свою семью в целом и его в частности. От пересудов тоже. Можно играть против меня, но нельзя играть против моих близких, потому что тогда я тоже могу потерять контроль. И если это случится, то полетят головы.

—На сколько это все затянется?

—В ближайшее время все разрешится. Повторяю, тебе волноваться не о чем, я просто прошу, чтобы ты вопрос с сыном взяла на себя. Без тебя я не справлюсь, потому что я для него лишний триггер.

41. Беда никогда не ходит одна

ГЛАВА 41

БЕЛЫЙ

«Я люблю свою работу, я приду сюда в субботу, может даже в воскресенье, здесь я встречу день Рождения, Новый Год, Восьмое марта, ночевать здесь буду завтра. Если я не заболею, не сорвусь, не озверею, здесь я встречу все рассветы, все закаты и приветы. От работы дохнут кони, но а я бессмертный пони». Теперь я с точностью понимаю весь смысл этой незамысловатой хвалебной оды. Работы и правда в последнее время завались, я вот уже битый час сижу с одной задачкой, и только чуть-чуть приблизился к финишу.

—Черт возьми, да давай же ты уже… — мышцы спины сводит судорогой, и вот, все получается. Наконец-то, закончил! А теперь раздолье: увижу свою малышку, проведу с ней время, а то у нее запара, у меня запара, и оба мы запаренные.

Выходя из офиса, я достаю телефон, где и обнаруживаю просто феноменальное количество звонков от всех, от кого только можно. Мне не позвонил только ленивый и немой. Среди бесконечного потока уведомлений глаз выхватывает только одно «Малышка», и я быстро нажимаю «вызов», направляясь в сторону машины. Но ответа нет, звук монотонных гудов неприятно елозит по уху наждачной бумагой. Да что там случилось? Сердце холодеет, столько только подумать, почему она столько раз звонила.