Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев

– Я вам, девочки, уже в десятый раз объясняю, мы не виноваты в том, что хозяйка квартиры вас обманула. Мы не несем ответственности за то, что она написала в приложении к договору с нами. Вот, я же вам показываю это приложение, где хозяйка самолично написала характеристику сдаваемой квартиры, ее адрес, мебель, телефон. Мы же не можем по всей Москве ездить и проверять эти данные. Сегодня квартиру выставят на аренду, а завтра ее уже снимут. Сами знаете, какой спрос на аренду в Москве.

– Ну, а деньги, тысячу рублей, нам хотя бы можно вернуть? – жалобно спросила одна из девчонок.

– Нет, девочки, нельзя. Я же вам уже говорила, что мы свои обязательства перед вами и хозяйкой квартиры выполнили. Дали информацию в газеты, расклеили везде объявления о сдаче этой квартиры, даем щитовую рекламу на улицах города о нашей фирме, занесли данные в компьютерную базу, потратили время на ваше обслуживание, предоставили вам всю информацию о квартире. Вы, кстати, получили и телефон хозяйки квартиры. Позвоните ей, может быть, что случилось. Или пусть она вернет вам эту тысячу рублей.

– Да мы два дня с телефона не слезаем, ей звоним постоянно, но трубку никто не берет.

– Ну, не знаю, что вам делать и как вам помочь. Я не могу выдать вам ваши деньги, потому что мы свои услуги выполнили, да и по договору вы не имеете право назад требовать свои деньги. Вы же этот договор сами и подписали, ведь так? А сейчас, девочки, извините, мне уже некогда, я и так с вами пятнадцать минут уже провела.

– До свидания, – ответила одна из девчонок, и, опустив головы, бледные от переживаний, подружки развернулись и пошли на выход.

Когда они поравнялись со мной, я им шепнул, чтобы они меня подождали в коридоре, не уходили, потому что у меня такой же вопрос к этой фирме. И сам решительно прошел в комнату.

– Здравствуйте, – сказал я толстой женщине и без приглашения сел на стул рядом с ее столом.

Она недовольно подняла голову и надменно посмотрела мне в глаза.

– Я по тому же вопросу, что и девушки, – продолжил я, устав ждать ее ответное приветствие. – Так как я стоял в дверях и слышал все, то обсуждать с вами качество ваших услуг не хочу. Я хотел бы получить свою тысячу рублей, заплаченную вам за информацию о несуществующей квартире и несуществующей хозяйке, а также вдобавок две тысячи рублей за моральный ущерб и потерянное время.

– О чем вы говорите, молодой человек? Почему это хозяйка не существует? – с ироничной улыбкой спросила меня женщина.

– Я проверил весь дом. Там нет такой хозяйки, и вообще квартиры в этом доме не сдаются в аренду.

– Ну, мы не обязаны проверять каждую квартиру, которую нам дают клиенты.

– Нет, вы обязаны, раз продаете эту информацию, – уверенно сказал я.

– Молодой человек, обязаны или нет, это вопрос взаимоотношений нашей фирмы и хозяина квартиры, а наши с вами взаимоотношения прописаны в договоре, который вы подписали, а там нет пункта о том, что мы обязаны возвратить вам деньги, если информация о квартире окажется неверной.

– Я не собираюсь с вами обсуждать этот липовый договор. Думаю, что этим должны заняться прокурор и адвокат. Если вы сейчас не отдадите мне мою тысячу рублей и две тысячи за моральный ущерб, то я буду звонить в милицию. Тем более что еще и другие пострадавшие стоят в коридоре и ждут меня.

Секунд десять мы холодно и зло смотрели друг другу в глаза. Наконец женщина произнесла: «Я должна посовещаться с нашими юристами и позвонить генеральному директору, которого нет в офисе. Подождите за дверью, пожалуйста, я вас приглашу».

Я встал и вышел в коридор. Там встретил девчонок, узнал их историю, такую же, как у меня со съемом квартиры. Отличие было только в том, что у них не было прописки в Москве, они приехали из Саратова, уже нашли здесь заранее по Интернету работу, но уже неделю не могут найти квартиру. Остановились у знакомых студентов в общаге, живут вчетвером в одной комнате, и им уже там быть неудобно, надо быстрее выезжать.

Приоткрылась дверь, и я услышал голос толстой женщины: «Молодой человек, зайдите, в комнату».

– Я переговорила с генеральным, и он распорядился вернуть вам вашу 1000 рублей.

– А как же деньги за моральный ущерб? – спросил я.

– Нет, больше ничего он сказал не выдавать. Если хотите – обращайтесь в милицию.

– Ну, хотя бы девчонкам, которые у вас только что были, тоже тысячу рублей верните.

– Я же сказала уже вам, что, кроме вашей тысячи рублей, больше мы ничего не дадим, – сказала раздраженно она тоном, не допускающим возражений.

– Окей. Оставьте эту тысячу себе. Я звоню в милицию. Вернете намного больше, – зло сказал я, развернулся и вышел из комнаты.

Выйдя в коридор, я предложил ожидавшим меня девушкам пойти со мной на улицу, где я буду звонить в милицию по мобильному телефону. Зная с детства единственный номер милиции «02», я его и начал набирать. Очень долго было занято, но потом наконец-то я дозвонился и объяснил по телефону причину моего вызова.

– Нет. Мы такими делами не занимаемся, – отвечал дежурный милиционер на том конце провода.

– А кто тогда этим должен заниматься? – спросил раздраженно я.

– Это вам надо обратиться в ближайшее отделение милиции.

– Вы не могли бы сказать, где оно находится?

– Да, конечно, – ответил милиционер и сказал мне точный адрес пункта милиции.

– Спасибо, вы очень любезны, – с сарказмом попрощался я с «02».

«Вот дерьмо! Никому в этой стране ни до чего нет дела», – ругнулся я не сильно, чтобы девушки не услышали.

– Девчонки, надо пойти в ближайшее отделение милиции и написать там заявление, – обратился я к девушкам. – Это, в принципе, недалеко, с километр пройти до Садового кольца.

– Ой, а может быть, мы не пойдем? Все равно там ничего не докажешь, ведь мы сами такой договор с ними подписали, – неуверенно сказала одна из подружек.

– Нет. Нам надо это сделать. Мне и самому ужасно не хочется этим заниматься, но мы должны доказать, что это мошенничество. И чем больше пострадавших людей подпишут заявление, тем легче будет доказать вину этих прохиндеев. Справедливость должна восторжествовать. Да и тысячу вам свою надо вернуть.

Последний аргумент о деньгах был более весомый, чем предыдущий о торжестве справедливости в этой стране, и девчонки тронулись с места.

Очень долго мы на углу Мясницкой и Садового кольца искали пункт милиции. Никто из прохожих, как обычно, в Москве ничего не знал. И это не из вредности, а из-за того, что действительно город просто огромный и знаешь, как правило, досконально только то место, где живешь. Поднялся ветер, похолодало, и девушки уже несколько раз собирались бросить эти поиски. Но я их все-таки уговорил довести дело до конца, и через час поисков мы наконец-то в каком-то дворе-тупике нашли местный пункт милиции.

Объяснили дежурному причину, написали заявление, оставили там свои телефоны и подписались. С чистым сердцем и чувством выполненного долга я расстался вечером с девушками, договорившись, что если позвонят из милиции, то друг другу мы об этом сразу сообщим.

На следующий день из милиции мне позвонил следователь, назвался старшим лейтенантом Глиновым и попросил приехать к четырем часам дня в офис «Фортуны». Я позвонил девчонкам, и они сказали, что их тоже пригласили туда же к четырем часам.

Когда я приехал днем на Чистые пруды и зашел в «Фортуну», то в кабинете сразу увидел старшего лейтенанта, моих знакомых пострадавших девчонок, толстую женщину – заместителя генерального директора и упитанного мужчину среднего роста, кавказской национальности, в красивом сером костюме и черной рубашке без галстука. На вид мужчине было лет 45, у него были большие залысины, черные волосы с седыми висками и крупный горбатый нос. Насколько я разбираюсь в народах Кавказа, он был либо армянин, либо грузин. Девчонки подписали на столе какой-то документ, получили 1000 рублей, сразу попрощались и ушли довольные.

– Товарищ старший лейтенант, извините, а ваша фамилия не Глинов?

– Да, я Глинов. А вы, наверное, Ландышев Вячеслав Владимирович.

– Да, это я.

– Вячеслав Владимирович, вам надо подписать документ в присутствии генерального директора фирмы «Фортуна» о том, что вам вернули 1000 рублей, – сказал милиционер.

– А как же моральный ущерб? – спросил я.

– Следствие идет. Решение о компенсации морального ущерба может принять только суд. А пока я предлагаю взять тысячу рублей. Я вам потом позвоню.

– Хорошо, буду ждать вашего звонка, – сказал я, подписал документ, взял тысячу рублей, попрощался и вышел на улицу. Настроение было хорошее. Справедливость восторжествовала. И дело, конечно же, было не только в том, что я вернул свою тысячу рублей, а еще и в том, что, может быть, этих мошенников изведут в городе и они не будут больше обворовывать молодых бедных девчонок. Все какое-никакое доброе дело для людей сделал, и то ладно, и это душу греет.