Куртизанки дорог - Борис Мишарин

— Но ведь дело может закончиться плачевно…

— Скорее всего так и будет, но как раз этого она сейчас и не поймет. Слишком горячо в голове и вряд ли ты, Диана Сергеевна, остудишь ее.

— Да, Виктор, полагаю, что ты прав. Но камень с души снять необходимо. Я еду.

— Вера Ивановна, к вам Мурашова на прием — обратилась к Домогацкой вошедшая секретарша.

— Мурашова? Уже узнала, прослышала… Что ж, зови, посмотрим, как она оправдываться станет, — недовольно произнесла прокурор. — Ты приглашай, Людочка, приглашай, остального тебе знать не обязательно, — повторила она, глядя на замешкавшуюся секретаршу.

Приняла Мурашову сухо, не вставая с кресла, жестом все-таки приглашая присесть и не здороваясь, давая понять, что доверительного разговора, как бывало ранее, не будет.

Диана поняла обстановку и то же не поздоровалась, начала прямо с сути.

— Я пришла, Вера Ивановна, что бы сделать вам предложение…

— Предложение? — ухмыльнулась Домогацкая. — Я же не беру взяток и вы об этом прекрасно знаете.

— Вот поэтому и пришла, что вы взяток не берете, откатов не принимаете и всегда ранее служили закону. Пришла спасти вас.

— Спасти? Это что угроза? — Возмутилась Домогацкая.

— Помилуйте, Вера Ивановна, какая угроза…вы же меня не первый день знаете и как я отношусь к наркотикам — то же прекрасно знаете. Может быть одного только не знаете — меня в девичестве пытались посадить на иглу. Силой пытались, но я выстояла и наркотики ненавижу.

— Может и так, — смилостивилась Домогацкая, — может и без вашего участия организован притон и наркосбыт в вашем Центре. Повторяю — в вашем Центре. Следствие разберется. Еще вопросы есть?

Мурашова уже давно поняла, что разговор не получится, не остыла еще мать от накруток сына, а времени ждать — нет.

— Вера Ивановна, взвесьте все как следует, вы же грамотный юрист, отбросьте эмоции и сами поймете, что надумано все это, подстава обыкновенная. И кто не меня — именно вас подставляет по своей глупости, амбициозности, дурости и наивности, вы прекрасно понимаете. Прекратите дело, пока не поздно, пока оно не получило огласку. Пока еще можно что-то поправить на собственной кухне. Очень вас прошу, Вера Ивановна, одумайтесь, оцените обстановку трезво.

Домогацкая слушала внимательно и внешне бесстрастно. Мурашова уже было подумала, что она начинает осознавать ситуацию.

— Все у вас, Диана Сергеевна?

— Да, все. Еще раз прошу — одумайтесь.

— Уголовное дело возбуждено и все будет идти строго по закону. Как того требует известный вам, Диана Сергеевна, Процессуальный Кодекс России. И вам, как юристу — стыдно должно быть приходить ко мне и просить о прекращении уголовного дела. Именно вы должны одуматься и навести порядок в своем Центре. Все, я вас больше не задерживаю…

Домогацкая говорила медленно, словно печатая каждое слово, с бесстрастным, но каменным лицом человека, уверенного в своих высказываниях.

Мурашова поднялась с кресла медленно, словно нехотя, а может просто еще давала несколько мгновений на обдумывание своего предложения.

— Мне очень жаль, Вера Ивановна, что мы не договорились, вернее что вы не прислушались к моим словам и не хотите оценить обстановку трезво. И спасибо вам, что приняли меня — однако я вас не приму, когда вы уже вечером, сегодня вечером, станете рвать волосы на собственной заднице. Просто будет слишком поздно что-либо сделать.

Мурашова захлопнула за собой дверь, не давая что-либо ответить Домогацкой — не хотела слышать в свой адрес еще и оскорбления.

Она сидела в своей машине, которая везла ее к прокурору области, к давнему приятелю, который давно хотел избавиться от Домогацкой, но нужного, корректного способа не представлялось. Сидела и думала, как не смогли договориться две русские честные бабы…

Домогацкая частенько поглядывала на часы — пора бы уже Кузьмину доложить о результатах обыска. Приход Мурашовой несколько озадачил ее, вывел из равновесия, но еще больше укрепил веру в слова сына. Мурашова очень грамотный юрист, известный бизнесмен, но в данном случае защищалась бездарно и не убедительно, считала Вера Ивановна. Обнаружение наркотиков в Центре конечно же приведет к его закрытию. Вряд ли удастся доказать причастность к ним самой Мурашовой, но по ее рейтингу бизнесмена это ударит очень сильно и больно. Многие руководители не захотят с ней иметь дело. Даже сам факт обыска в Центре бросал на Мурашову тень подозрения, а уж вскрытие фактов торговли наркотиками добивали ее до конца.

Наконец-то дверь отворилась, но вошли не Кузьмин с ее следователем, а сотрудники областного УВД и заместитель прокурора области по следствию.

— Вера Ивановна, вы арестованы. Вот санкция на ваш арест, — он протянул ей лист бумаги.

— Я? — очень удивилась Домогацкая. — Как, за что?

— Вера Ивановна, наркотиков в Центре нет и не было никогда. Это доказано результатами обыска. Кроме как у вашего сына, с которым вы вступили в преступный сговор, он уже задержан и дает показания. Ваш сын приобрел наркотики, хотел подставить там девушку, которая прогнала его прямо из своей постели. Он оговорил ее, главного врача Караваева, а вы, ничего не проверив и злоупотребив своим служебным положением, необоснованно возбудили уголовное дело против честного и порядочного человека. Вам же говорил Кузьмин, что это подстава, говорила и Мурашова, но вы ни к кому не прислушались, сынку своему, избалованному наркоману поверили. Давно надо было гнать вас из прокуратуры, так бы хоть на свободе остались. Всех запятнали… Все ребята, — обратился зам. прокурора области к сотрудникам милиции, — уводите ее, смотреть противно. Надо же так — всех обгадить…Что еще пресса напишет… Кошмар…

Мурашова сидела в своем любимом кресле у себя дома. Налитый бокал красного полусладкого вина так и остался не тронутым. Делать ничего не хотелось — усталость давала о себе знать. Лицо немного осунулось и посерело, не смотря на дорогую и качественную косметику, даже фигура, всегда статная, как-то раскисла.

Бизнес не любит расслабленности и всегда держит в тонусе тех, кто хочет иметь бизнес. Мурашова прекрасно знала эти азы, но сейчас не желала собраться, взбодриться и рассуждать здраво. Хотелось именно просто посидеть, не думая ни о чем.

Вошли Рогов с Караваевым. Мурашова не подала вида, что не хочет их видеть. Видеть и говорить она желала, но не сейчас. «Еще бы минуточку… пяток минут побыть одной, закрыть глаза и ни о чем не размышлять, не произносить слов»…

Она молча указала им на соседние кресла, предложила вина, но они вежливо отказались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});