Избранница колдуна - Алеся Лис

тает во рту. Сладкое повидло растекается по языку феерией вкуса.

— Ездил на встречу со своим человеком. Я попросил кое-кого разузнать по своим каналам о твоих кораблях. К тому же, мне показалось странным, насколько быстро у тебя конфисковали имущество.

Открываю рот, чтобы возразить.

— Да-да, документы действительно в порядке. Комар носа не подточит. Но очень уж быстро сработали приставы, словно все было подготовлено наперед.

— Ты нашел доказательства? Это Каор?

Теплый чай гораздо лучше успокаивает саднящее горло. А в прикуску с пирожком и вовсе создает впечатление, что на поздний ужин у меня не обычная еда, а нектар с амброзией.

— К сожалению, твой бывший опекун умеет прятать концы в воду. Ниточки, которые удалось подцепить, вывели нас на заказчика. Но тот оказался мертв.

— Как? — давлюсь пирожком.

Сивард принимается аккуратно похлопывать между лопаток.

— Несчастный случай. Помнишь, побережье недавно накрыло волной. Он как раз находился в открытом море. Лодка перевернулась.

Чувство вины опять начинает проклевываться в сердце.

— Чего это его туда понесло, — старательно отвожу глаза…

— Отдыхал… Рыбачил… Захотелось человеку перед штормом полюбоваться на волны…

Вскидываю взгляд. Это что, сарказм?

— Считаешь, помогли?

— Уверен.

— Это я вызвала тот шторм, — признаюсь, печально шмыгнув носом. — В тот день моя сила пробудилась. Ну и повод у Каора появился, поторопить меня с браком…

— Занятно, — подозрительно щурится бывший муж. — Как-то все складно получается. Твоя сила пробудилась, и свидетель погиб в нужное время…

— Да я и сама об этом думала? — закусываю губу. — Только, разве можно чем-то спровоцировать приступ? Сколько не искала, а найти не смогла. Пробуждение силы спонтанное и неконтролируемое явление… По крайней мере, так написано было в учебнике.

— Разрешенными методами действительно нельзя, — подтверждает Сивард. — Но Каор, подозреваю, давно уже перешел черту дозволенного.

— Кадир тоже о чем-то таком говорил, — задумчиво тяну, разглядывая узоры на фарфоровой чашке.

Желтые отблески светильников отражаются на белой эмали, как огромные причудливые светлячки.

— Да, мы с ним на эту тему уже пообщались, — берет мою руку в свои ладони. — И тебе не в чем себя винить, Касси…

— Об этом вы тоже пообщались? — нервно дергаю плечом.

— Да, и об этом, — не обращает внимания на мое раздражение. — Если нам удастся доказать вину Эзерта, найти подтверждение тому, что он занимается запрещенными практиками, то его ждет справедливое наказание. Уж можешь мне поверить.

— Я верю… — наконец осмеливаюсь поднять взгляд.

Очень хочется наконец почувствовать себя свободной. Ведь даже под защитой Сиварда, под опекой короля, надо мной довлеет незримой тенью присутствие бывшего опекуна. Его жажда обладать мной скорее напоминает уже навязчивую идею, помешательство, и этим пугает. Ведь теперь становится ясно, что этот человек ни перед чем не остановится.

— У него есть шпион, тебе Кадир говорил об этом, — склоняю голову набок.

— Говорил.

— И ты тоже следил за мной, — укоризненно хмурю брови.

— Я? — удивляется. — Нет. Почему так решила?

— Ну ты же откуда-то узнал, что я на ярмарку отправляюсь…

— Простая логика, — хмыкает в ответ. — Ты у меня умничка. И просто не могла упустить такой шанс.

Удивленно хлопаю глазами. Невольно начинаю улыбаться. Приятно, что колдун таки не опустился до гадкого шпионажа. А фраза о том, что я «у него» умничка и вовсе заставляет сердце глупо замереть. Знаю, это так банально, и так неразумно, так по-детски… Но отчего-то хочется именно сейчас наслаждаться подобными банальностями, отпустить на волю рассудок и здравое мышление. И ведь Сивард, он действительно мне нравится. Он добр и искренне обо мне беспокоится, оберегает и старается помочь. Я ему нужна даже со своим упрямым вздорным характером… Характером совсем не подходящим для мира Саратун. Только… буду ли я ему нужна после правды, которая откроется через несколько минут?

— Думаю, пора тебе сказать правду, Сивард, — осторожно высвобождаю свою руку из его ладони.

Нервы ни к черту. Я вижу, как дрожат мои пальцы. И в горле пересохло. Но чай я больше не хочу. Нужно покончить с этим раз и навсегда. Как пластырь сорвать. Одним махом.

— Согласен, — улыбается.

Мне страшно. Я ведь знаю, что скоро от этой улыбки не останется и следа.

— Сивард, помнишь… Ты рассказывал мне о пришельцах… О чужих душах?

Неужели это мой голос такой хриплый? Такой испуганный и жалкий…

— Ты должен знать. Моя душа… Я пришелец. Я пришелец из другого мира. Настоящая Кассия умерла во время эпидемии.

Сердце пропускает удар, и я со страхом смотрю, как голубые глаза заволакивает корочкой льда.

Глава 63

— Кас… это очень странная шутка, — медленно произносит. — Я бы даже сказал, глупая.

Мне отчаянно хочется сейчас ухватиться за эту невольную лазейку, подтвердить, что это действительно неудачная и глупая шутка, но я не могу… И видеть, как остывает тепло в его глазах мучительно больно.

— Я не шучу, — качаю головой.

Слова едва слышны. Мне кажется, лишь губы шевелятся, но я не произношу и звука. Лишь чувствую, как громко бухает пульс в висках.

— Меня зовут Кася… — опускаю взгляд.

Сил нет смотреть, как рушится то хрупкое, нежное чувство, которое постепенно возникало между нами.

— Мой мир называется Земля… Там я тоже умерла. Вернее, думала, что умерла. А, когда после аварии открыла глаза, поняла, что оказалась в другом мире, не в своем теле, и я… и все теперь по-другому…

Об участии любимой бабушки в этом чудесном воскрешении решаю умолчать. Это не моя тайна. Да и что я могу рассказать? Сон? Смутный бред, вызванный горячкой? Я, честно говоря, сама уже мало что помню. Очень мутно и расплывчато, как и любое сновидение… Знаю, что с ее помощью я оказалась тут, и осталась жива. А больше ничего…

— Мне было страшно. И одиноко. Этот мир, Саратун, он очень отличается от Земли. У нас нет магии. Но очень развита наука и техника… Есть машины… Самолеты…

Несу какую-то белиберду… Словно оправдываюсь. Говорю и говорю, стараясь заполнить гнетущую тишину. Потому что вынести это молчание я ни в силах. И колючий ледяной взгляд, который буквально ощущаю кожей.

Руки невольно хватают мягкий мелок и принимаются что-то нервно вырисовывать на чистом листе. Ярко-розовая пастель тут же оставляет линии-крупинки на шершавой бумаге. И тараторю, тараторю о своем мире, о прошлой жизни, о себе, не задумываясь, захлебываясь словами, торопливо водя то одним, то другим цветом по картинке.

Так сложно иногда рассказывать правду. Говорят, легко… Но нет, это сложно… Легче было бы соврать. Улыбнуться, махнуть рукой, скрыть и навеки похоронить в душе свою маленькую тайну. Кому какое дело, откуда эта самая душа. Родных в