Кредо низвергнутых: Зов долга - Марк Джамано

импровизированную спинку. Абас вытащил из подсумка маленькую флягу, сделал несколько глотков и протянул собрату. Судя по тому, как морщился Азиль, там точно не вода.

– Выглядишь не очень... – сочувственно произнес я, когда приблизился к друзьям. Бой для них не прошел без последствий, и сейчас Ахра штопала рваную рану на груди Агрида, используя в качестве больничного ложа тело давно умершего дерева. Он при этом болезненно шипел и кривился.

– Нет, ну, вы слышали?! – Его болезненный вид тут же развеялся, и он едва не подскочил на месте от возмущения.

– Не дергайся! – Рыкнула на него Ахра и он тут же замолк, правда, ненадолго.

– Мы тут целый день по лесам скачем, всяких монстров убиваем, потом несемся сломя голову к самому барьеру, чтобы спасти его неблагодарную задницу, а он что?! – Продолжил ворчать Агрид.

– Что? – Улыбаясь, подыграл я другу.

– Он еще и спрашивает... – задохнулся от негодования даамонец.

Я не удержал в себе смех, который синхронно поддержали все без исключения. Когда я ощутил, как к горлу поднимается ком, то протяжно выдохнул, цепляясь за ускользающее равновесие чувств.

– Рад вас видеть, ребята... – тихо прошептал я, с трудом сглатывая горечь сегодняшнего дня. Даже не знаю, как описать эмоции, которые настигли меня сейчас. Несколькими минутами ранее я готовился принять последний в жизни бой, а сейчас стою в кругу друзей, которые не бросили меня в час нужды. Они живы, пусть не совсем целы, судя по внешнему виду, то этот день и правда дался им крайне непросто, но все будет хорошо. Даже Агрид, я уверен, кривится от боли лишь для того, чтобы Ахра его пожалела. Давно заметил, что он совсем не равнодушен к лучнице.

– Мы же команда, – улыбнулась даамонка и, оттерев рукавом рубахи кровь с моего лица, поцеловала в щеку, – и мы тоже рады тебя видеть.

– Тц, – закатил глаза Агрид, – не говори за всех. Ай! – он прислонил ко лбу ладони обратной стороной, инстинктивно прикрываясь от замаха Ахры.

Отсмеявшись, я опустился на землю. Разместился по левое плечо от Абаса и он протянул мне флягу, но я отказался. Не хочу дурманить разум. Сейчас я чувствовал себя по-настоящему живым. Болело все тело, но это была приятная боль.

– Он простит ее? – Задал я вопрос, наблюдая за двумя силуэтами, замершими друг напротив друга на приличном отдалении от нас.

– Нет... – в своей манере отозвался Абас, но и этого ответа оказалось достаточно.

Авана гневно выплевывала слова, которые разбивались о каменную маску Аластара. Неподвижной статуей он смотрел на нее холодным взглядом, игнорируя яд ее слов и горечь слез потерявшей самообладание женщины.

Бой прошел скоротечно. Это совсем не походило на то, что я видел на арене в блоке послушников. Авана сорвалась с места безумной фурией, но один единственный выпад копья Аластара пробил ее сердце насквозь.

Когда красноволосая даамонка стала заваливаться на землю лицом вперед, Аластар мгновенно оказался рядом и поймал ее. Аккуратно опустился с ней на землю и крепко прижал к себе. Зарылся носом в ее растрепавшиеся волосы и зашелся беззвучным плачем.

– Кхм, – кашлянул Азиль и поднялся на ноги. Он смахнул едва не проявившуюся слезу и направился в гущу леса. – Пойдем. Он догонит.

Мы медленно удалялись от сцены остывшей битвы, с тяжелыми сердцами. Даже я, несмотря на то, что знал Авану только как безумную стерву, ощущал горечь на своих губах. Не знаю, как ребята, но Аластар точно помнил ее другой, и я искренне сопереживал своему учителю.

Учитель догнал нас спустя час. Удивительно, но складывалось ощущение, будто сама Бездна оплакивала его потерю. Несмотря на кровавое свечение небес, лес таил молчание. Ни одна тварь не попалась нам на пути.

– Альм, – подозвал меня командир, когда занял свою позицию в походном строе отряда, – зачем ты солгал мне на счет той пещеры?

– Что? – Опешил я от заявления Аластара, – я рассказал все, как было!

– Ты сказал, что не заходил туда, а наблюдал... – Аластар замялся, – ну, ты понял.

– Так и есть, – я пожал плечами, отмечая, что вся команда прислушивается к нашему разговору, – Я видел все через Моро. Лаборатории, склады, и...

– Девушку с изумрудными глазами, которая прикована цепями к каменной стеле... – закончил за меня учитель.

– А... – я не нашелся, что сказать, – откуда вы знаете?

– Вопрос в том, почему я узнал об этом не от тебя! – Строго отрезал Аластар, чуть повысив голос.

Вот тут уже не выдержал я. Можно сколько угодно рассасывать на языке горечь сожаления, но когда меня пытаются незаслуженно придавить обвинениями, во мне просыпается крайне неприятная личность.

– Да я когда только заикнулся про те лаборатории и алхимию, кто-то как с цепи сорвался, требуя от меня указать на карте где это место находится, а потом еще и поднял среди ночи, чтобы в очередной раз обвинить во лжи! – Зло прорычал я, совсем не сдерживаясь.

Аластар сбился с шага, затем остановился, а вместе с ним и весь отряд. Он окинул меня тяжелым взглядом, затем протяжно выдохнул:

– Ладно, не горячись. Я верю тебе, но... – он чуть наклонил голову, глядя мне прямо в глаза, – если ты не заходил туда сам, то откуда она знает твое имя?

– Так вы там были, – хмыкнул я и огляделся, – и что же у нее не спросили, откуда она меня знает?

– Ты уж совсем за идиотов нас не держи! – Не выдержал Агрид. – Она не захотела с нами разговаривать. Только потребовала вытащить из нее те иглы...

– Ну, не мудрено, – рассмеялся я, – она столько лет хранит эту тайну, потихоньку убивая своей кровью наших собратьев...

– Что ты сказал? – Схватил меня за плечо Аластар.

– Я сказал, что смертные, которые пытают Бога, обречены...

– О чем ты говоришь, Альм? – В беседу вступила Ахра, и я тут же успокоился. Иногда меня заносит, но когда рядом Ахра, мне кажется, что все мы становимся немного спокойнее. Даже страшно представить, как бы мы сосуществовали без нее.

– В даамонских летописях чужие Боги упоминаются лишь вскользь, чаще всего в каких-то легендах, поэтому не мудрено, что вы не знаете о ней, – начал я