Лорд Очарование - Сьюзен Робинсон

— Любви? — Морган внезапно заволновался и начал похлопывать по покрывалу и поправлять его. — Какое отношение имеет любовь к Пенелопе Фэйрфакс? Я рассказал Вам, что случилось. Каким я был прежде, иллюзией, вызванным потерей памяти. Если мне захочется женского общества, то есть Леди Энн в Лондоне и Мария в моем загородном доме.

Кристиан убрал ноги с кровати и выдернул покрывало из рук Моргана:

— Теперь, послушай меня, мой ворон, поскольку ты собираешься совершить страшную ошибку. Я наблюдал за тобой в присутствии Госпожи Фэйрфакс. И помни, что я также видел тебя с твоей Леди Энн и с твоей Марией. Ни одна из них никогда не выводила тебя из себя. Матерь Божья, ни одна женщина никогда не вызывала у тебя более чем досаду. Я наблюдал за тобой, когда она уходила, ворон. Я видел твои глаза, когда ты рискнул открыть их.

Морган сел в кровати, впиваясь в него взглядом:

— Я не люблю…

Кристиан выругался, поставил колено рядом с Морганом, и толкнул его обратно на подушки. Он схватил Моргана за здоровое плечо и зашипел.

— Рассказать тебе, что я видел? Что ты чувствуешь к ней на самом деле? Вот это:

Godlike the man whosits at her side, whowatches and catches that laughterwhich (softly) tears meto tatters: nothing isleft of me, each time I see her…tongue numbed; arms, legsmelting, on fire.[79]

Морган отбросил руку Кристиана и встретил жесткий пристальный упрекающий взгляд наставника. Кристиан встревожил его, ответив смешком. Он откинулся на спинку стула.

— Божья борода, ворон, ты напоминаешь мне о том, как я кричал, царапался и боролся с судьбой, когда встретил Нору.

— Плохое сравнение. Пэн никогда не слушает меня. Она отказывается подчиняться здравому смыслу.

— Священник снова ускользнул у нас из рук, — сказал Кристиан.

Моргнув, когда тот так внезапно сменил тему, Морган сказал, — Я не удивлен этому, если в дело вмешивается Пэн, можно быть уверенным в трагическом исходе.

— Ее величество занята, пытаясь избежать войны с Шотландией.

— Если Вы не оказывали помощь ее сводному брату, когда он восстал, у Королевы Шотландии нет никакого предлога.

— Я охотнее оказал бы помощь ее незаконнорожденному брату-протестанту, чем законной ведьме, которая планирует убить ее величество. Главное, неистовый ты мой, в том, чтобы не нарушить равновесие в чью-либо пользу.

— А смерть Сесила нарушила бы равновесие …

Они, не говоря ни слова, обменялись понимающими взглядами.

— Тогда Вы видите, что Госпожа Фэйрфакс чуть не развязала войну, так же как чуть не убила меня своим чертовым вмешательством, — сказал Морган.

— Это не мое дело, — ответил Кристиан. — Госпожа Фэйрфакс не обучена папистскому искусству плетения интриг, особенно тому, которое известно Жан-Полю.

— Тогда ей следовало держаться подальше от этого, — отрезал Морган.

Он услышал скрип двери, поднял взгляд и увидел Пэн, которая смотрела на него поверх подноса, полного еды. Она послала ему печальный взгляд и остановилась на пороге, словно сомневаясь, стоит ли ей входить.

Морган уставился на нее сердитым взглядом, наклонился вперед, и почувствовал, как что-то потянуло его за плечо. Простыни сбились к талии, и впервые с того момента как проснулся, он посмотрел на свою рану.

Бандаж, обернутый вокруг груди и плеча, удерживал на месте какую-то припарку. Он коснулся ее и, вдохнув, почувствовал такой резкий запах, что у него заслезились глаза.

— Иисусе, что это?

Пэн поколебалась, затем с решительной улыбкой подошла и поставила поднос на сундук у подножия кровати.

— Это — припарка из корня мандрагоры и других целебных трав. Твоя рана начала гноиться, поэтому я попросила совета у Видл.

— Подлизы?[80] — Кристиан поднялся и пораженно посмотрел на обоих.

— Видл? — завопил Морган.

— Да, — сказала Пэн и продолжила, оживляясь: — Как ты мог убедиться, она знает все средства для лечения свиней. Они довольно часто ранят сами себя, потому что очень неуклюжи.

— Ты прикрепила припарку для свиней на моем плече. Для свиней!

Он замер, потому что Кристиан разразился бурным смехом, который перешел в хохот, настолько сильный, что ему пришлось для поддержки прислониться к своему стулу. Морган вышел из себя. Ему показалось, будто его волосы встали дыбом и стали потрескивать от силы его гнева.

Он начал стаскивать бандаж. Пэн вскрикнула и поспешила накрыть его руки своими, пытаясь помешать ему снять бинты. Он оттолкнул ее руки, сорвал повязки, снял припарку, зажмурившись от сильного запаха, и бросил ее в Пэн.

Та забрала припарку.

— Смотри, что ты наделал. Видл говорила, что ты должен держать ее еще целый день.

— Видл может пойти…

— Морган, — предостерег Кристиан.

Морган ударил по кровати.

— Иисусе, следующее, что ты сделаешь, это поджаришь меня в вине и специях как свиную корейку. Принеси чистые полотенца и горячую воду, немедленно, женщина.

Его недовольство лишь возросло, когда она расстроенно взглянула на него.

— Не беспокойся. Я и сама собиралась сделать это.

Пока она говорила, вошел слуга со всем необходимым. Он передал Кристиану просьбу Лорда Рошфора присоединиться к нему в конюшне, поскольку его люди вернулись с поисков Жан-Поля. Послав Моргану предостерегающий взгляд, Кристиан ушел со слугой.

Он так отвлекся, злясь на Кристиана, что очнулся только когда Пэн начала промывать его рану. На мгновение он вновь очутился в спальне, которую она предоставила ему, под сводом лазурного неба, окруженный павлинами и купидонами с крылышками и круглыми румяными щечками, умиротворенный музыкой ее голоса. Затем он вдруг вернулся обратно в настоящее, отчего у него заныло сердце. Вместе с этой болью вернулись опасения и непреодолимое желание наброситься на ту, кого он винил в этих страхах и своем смятении.

Пэн начала бинтовать его плечо. Каждый раз, когда она касалась его голой кожи, мурашки пробегали по его телу и неслись волной к паху. Казалось, он был не в силах отвести пристального взгляда от ее полной нижней губы. Он попытался отвернуться и не смог. Это напомнило ему о его уязвимости, и им овладело сильное желание наброситься на причину своих бед.

— Святые, Тристан, все так запутанно, — сказала Пэн. — Я никогда не прощу себя за то, что ранила тебя.

Он услышал это прежнее имя, которое не принадлежало ему, имя, которого он не желал. Высвободившись из ее объятий, он повернулся к ней.

— Проклятье. Когда ты научишься называть меня Морганом?

Пэн прикрыла пальцами рот: