Записки несостоявшегося гения - Виталий Авраамович Бронштейн

class="empty-line"/>

— То, что вы сегодня о себе узнали, будет теперь вас преследовать всегда. Потому

что, чего бы вы дальше ни добились, каких бы сельских высот ни достигли, — все это будет

абсолютно неадекватно вашим возможностям. Честно говоря, я вам не завидую. Иметь

такой потенциал и разбазаривать его ни на что… Использовать вас в роли директора

школы — все равно, что забивать в стену гвоздь цветным телевизором!

Ну да, что это я… Не обижайтесь на меня, голубчик, пожалуйста! Стройте впредь

свою жизнь хотя бы в каком-то соответствии с вашими природными задатками. И знайте: за три последних года, что мы используем этот тест, только в одном случае результат был

подобен вашему. Называть имя того человека не буду. Он — позор нашего университета, ученый-невозвращенец, решивший свой потенциал реализовать на Западе.

… Перечитал этот отрывок и грустно задумался: как же редко я вспоминаю тот

день, а ведь он казался тогда лучшим в жизни! Хорошо помню, как возвращался вечером

по чужому холодному городу в общежитие, смотрел на снующих по своим делам

прохожих, и мне ужасно хотелось кричать во весь голос:

— Люди добрые! Видели ли вы когда-нибудь живого гения?! Не спешите, остановитесь, глядите — вот я иду! Вот он я, вот, вот, вот!

И послесловие. У меня еще было несколько бесед с Додоновым. Однажды я

пригласил его поужинать в ресторан и был очень рад, когда он согласился. Был четверг, мы ели рыбные блюда в «Океане», и он немного рассказал о себе.

117

Семья из четырех человек, верный многолетний друг — жена, неудачно сложившаяся

личная жизнь единственной дочери, больная диабетом внучка.

Он предложил мне место на кафедре, сказал, что с его связями и под его научным

руководством защита кандидатской через пару лет гарантирована.

Я обещал подумать. Но резко изменить свою жизнь не смог. Думаю, так сказать, до

сих пор…

На память о профессоре Додонове у меня осталась прекрасная монография

«Эмоция как ценность», изданная Политиздатом в 1977 году. Значительно позже я узнал, что по индексу цитирования (ссылок на труды наиболее известных ученых) в зарубежной

научной литературе Борис Игнатьевич Додонов в Крымском университете, известном

своими высококвалифицированными научными кадрами, уверенно лидировал среди

многих профессоров и академиков. А его классификация типов эмоциональной

направленности личности под названием «Шкала эмоций по Додонову» теперь принята во

всем мире. Так что, повезло мне когда-то на знакомство с такой неординарной личностью, хотя и какой-то особой роли в моей жизни это не сыграло. Так как в самореализации не

сумел оказаться на уровне своих способностей. Не сумел! Быть — был, но не состоялся…

***

Сегодня я ни о чем не жалею. Ни о том, что не решился тогда принять предложение

серьезного ученого, ни о давным-давно вычеркнутой из памяти тягостной странице

влечения к пренебрегшей мною женщине, желанное тело которой в тот страшный зимний

вечер ласкал безвременно погибший счастливчик. Правда, история эта имела свое, неожиданное для меня продолжение.

Несколько лет назад, на съезде одной общественной организации в Киеве, я

обратил внимание на немолодую статную женщину со следами, как это принято говорить, былой красоты. Она была в модных свободных одеждах, скрывавших хорошо развитую

грудь; скромный маникюр подчеркивал изящество ухоженных длинных пальцев, украшенных модной россыпью современной бижутерии. Несколько раз я замечал, что и

она исподволь внимательно разглядывает меня. В какой-то момент я даже испытал

странное чувство встречи с когда-то знакомым человеком.

В тот же день вечером мы сидели в ней вместе в гостиничном ресторане. Честно

говоря, я был в некотором смятении: не верилось, что она — это она, а я — здесь, рядом с

ней, и мы говорим обо всем, и то, что давно ушло, может нахлынуть так внезапно и

сильно…

Не знаю, куда бы могла завести нас эта встреча, если бы не одна ее фраза, брошенная мельком, но мгновенно меня отрезвившая:

— А знаешь, Виталик, — сказала она, — ведь тогда, на курсах в Симферополе, ты

нравился мне, и я понимала, что это взаимно. Но ничего не хотела в своей жизни менять, была настроена только на легкий флирт: мои отношения с покойным ныне супругом, а он

был старше меня на 15 лет, зашли тогда в тупик. И как была счастлива, что удалось

вырваться из дому на целых три месяца! А тебя я боялась. Вернее, опасалась себя: что не

смогу с собой совладать…

Я и Владика, беднягу того, выбрала только потому, что с ним было легко и

бездумно. Добрый деревенский мачо — идеальный партнер, чтобы закрутить дым столбом!

А тебя потом не раз вспоминала и благодарила Бога за то, что в тот ужасный вечер была

не с тобой. И даже ловила себя на мысли: если все, что с нами тогда случилось, было мне

суждено — то я спасла тебя!

…Из Киева я уезжал с чувством, что мне, кажется, сильно повезло: удачно пройти

по минному полю в опасной близости от того, что может внезапно бесповоротно взорвать

твою жизнь. В равной степени — швырнуть вверх или разбросать по сторонам, а скорее

всего — вогнать вниз. Даже теперь, через столько лет, в этой женщине было нечто роковое.

***

118

* Кажется, Моэм говорил, что умные мужчины не женятся на милых женщинах. Добавлю

от себя — дураков этих почему-то влечет исключительно к роковым…

* Кто-то спросил: — Что есть женщина в жизни мужчины: жена? Любовница? Друг?

Кормилица-служанка? Источник наслаждения или причина всех несчастий?

Дам свой ответ: судьба или не судьба…

* Годы пройдут, пусть несчастья нас минут, но кто одинок — тот не будет покинут…

* Если бы я писал Талмуд, то обратился ко всем, кого женщины не любят, но кто

мужскую любовь не приемлет принципиально. Нам с вами, друзья, в этом холодном мире

остается одно: научиться пылко и преданно любить себя!

И еще совет из грустной практики пилигримов:

Бесцельные поиски твердой почвы

Рождают стремление стать всех ниже

И к цели идти исключительно ночью

Чтобы в слиянии с тьмою выжить…

Конец.

==============

ДЕЛАТЬ ИЗ ПЛОХОГО ХОРОШЕЕ…

Семен Климович Непейпиво, 1972 год.

_________________

Оглядываясь назад, благодарно замечу, что в поворотные моменты моей

биографии мне везло на хороших людей. В армии — командир части, относившийся ко мне

как настоящий батя; после окончания института — мой первый директор школы, человек

со звучной украинской фамилией — Семен Климович Непейпиво.

Хорошо помню нашу первую встречу. В село Велетенское я попал случайно. У

меня