Морские террористы - Михаил Нестеров

Оставляя нож в ране, она сделала шаг другой. Упала, едва приблизилась к двери. Уже лежа на полу, она зацепилась пальцами за боковую обвязку двери и, ломая ногти, открыла ее. Но не смогла громко позвать на помощь. Ее истерзанное Вильманом горло сумело издать лишь один, преисполненный дикого торжества выкрик. Но он был услышан в баре. Николь потеряла сознание, едва увидела бегущего к ней по коридору бармена.

Глава 20

Ангел со сломанными крыльями

1

...Николь потеряла счет времени. Сколько прошло — два, три дня, неделя? Неужели целую неделю она находится в этой больничной палате? Или ее перемещали в другую палату, похожую на эту как две капли?

Перемещали.

Николь перемещалась с одного отрезка своего пути на другой. Перед глазами размытые образы людей, перечеркнутые четкими столбцами цифр и букв. Шон. Он все время жил в стремлении что-то доказать. Слабый, он дергался в попытках стать сильным. Он пролил первую кровь и потерял всякую надежду возврата к началу. Флин. Он первую половину своей жизни убегал и прятался, приберегая для второй половины дерзкую публичность. Он до мозга костей был искусственным. Женя Блинков. Почему он? Почему не мать или отец? Почему его образ не дает ей покоя ни днем, ни ночью? Такое чувство, что он рядом.

Николь приподняла руку, словно прогоняя наваждение, и улыбнулась, когда ее рука оказалась в чьих-то мягких объятьях. Кто-то слегка сжал ее запястье. Пульс. Ей проверяют пульс. Какой он, нитевидный, учащенный, глубокий?

Перемещение. Николь в отеле «Берег мечты». В комнате Джеба она оставляет колье и записку: «Извини... Прости... Еще раз прости. Николь».

Перемещение. Она в зале суда, где не протолкнуться. Люди стоят и в проходе и за широко открытой дверью.

Судья — откормленный как на убой — подается жирным телом вперед и зловеще шепчет в микрофон: «Подзащитная, как вы познакомились с Остином Флином?»

Флин (с места): «Я протестую, ваша честь!»

И Николь вдруг четко — словно наяву перенеслась на четыре года назад — отвечает судье...

* * *

Шон и Николь Накамуры впервые увидели Остина Флина в аэропорту У-Тапао в начале 2002 года. Флин прибыл в Таиланд обычным рейсом из Вашингтона с целью «освежить память», сравнить нынешний аэродром с авиабазой, с которой вылетали бомбить северовьетнамцев американские самолеты «В-52».

Вместе с Флином прилетели два его помощника и секретарь. Безопасность конгрессмена обеспечивали морские пехотинцы с военно-морской базы.

Флин несколько мгновений изучал лицо Шона.

— Японец? — наконец спросил он.

— Да, сэр.

— Наверное, твоя бабка согрешила с американцем. Можешь не отвечать. Но в тебе осталась тяга к островам, — мрачно сострил он. — Тебе не осточертело нести вахту на «Ферме»?

— Нет, сэр.

— Не сегодня, но завтра покажешь мне свои владения. Это твоя жена? Представь нас друг другу.

— Николь. Она сейчас проводит отпуск вместе со мной и нашим сыном.

— Приятно, — сухо бросил Флин. И неожиданно рассмеялся: — Боже, сколько здесь было проституток! Ни в одной стране мира я не встречал столько продажных девок. Крестьяне молили своего бога послать им девочку. И отправляли к нашим солдатам. Одна малолетняя зассыха кормила своим телом свою многочисленную родню. И эта страна еще жива! — недоверчиво хмыкнул он.

Флин развил тему денег уже на «Ферме».

— Тайцы валом тащили нам статуэтки Будды. Потом бросили — карма у них, видите ли, загрязнилась!.. У меня набралась порядочная коллекция древних изображений Будды и его учеников. С «сиамскими апостолами», правда, я быстро распрощался — обменял их на одну статуэтку работы Бурделя начала прошлого века. В тайских храмах можно было разжиться и фигурками четырехрукого Вишну, восьмирукого Шивы, змея Нага — у этой кобры рук не было. Тебе, Шон, сиамцы ничего ценного не предлагали?

— Нет, сэр.

— Имей в виду, — непрозрачно намекнул Флин. — Древние тайские фигурки сейчас снова в цене.

Николь не сводила глаз с Флина. В первую очередь она подумала о том, что лет через сто в цене будет аллегорическая скульптура на могиле самого конгрессмена.

Его имя было созвучно с «Флинтом», пьесой английского драматурга Дэвида Мерсера. В этой связи Николь припомнила название другой пьесы Мерсера — «Подходящий случай для психиатра», где общественные проблемы рассматриваются в психолого-патологическом плане. Сейчас Флин словно разыгрывал спектакль, где перемешалось все — совокупление японки и американца, бомбардировщики и огонь напалма, тайские и индийские боги, девичьи тела и американские солдаты, бесценные фигурки и ценники на них: «Продается за...» И многие нули после одной-единственной... пусть это будет единица цифры.

«Подходящий случай для психиатра». Подходящий случай для Николь намекнуть:

— Многие коллекционеры покупают краденые произведения искусств.

Флин вперил в нее неподвижный взгляд.

— Для многих коллекционеров не существует такой проблемы. Что значит честный или нечестный коллекционер? Я знаю людей, которые платят миллионы долларов за то, чтобы любоваться шедевром в одиночку. Никто, — подчеркнул он, — ни одна тварь на этой грешной земле, кроме него, не видит это сокровище. И оно в его глазах повышается в цене и по той причине, что кто-то лишился этого творения, уже не может наслаждаться им, бьется головой о то место на стене, где совсем недавно висела картина. — Флин расслабился и глотнул виски. — Ты просто так спросила или решила подловить меня? Я не люблю бессодержательных бесед. В противовес этому напрашивается: нужно действовать. Сделай мне предложение, Николь, и ты увидишь мою реакцию. Она ничем не будет отличаться от реакции многих и многих собирателей старины.

Флин оборвал разговор на эту тему, которая, на его взгляд, и была бессодержательной: что может эта супружеская пара?

В голове Николь промелькнула расшифровка: переговоры диспетчера порта Нагасаки с капитаном судна, принадлежащего японскому бизнесмену. Информативная часть расшифровки обросла аналитическими данными из банка данных АНБ: «Масато Хама, владелец ряда плавучих рыбокомбинатов. Коллекционер, обладатель вазы работы братьев Дом и экрана из стеклянной массы, выполненный на заводе Дом». Николь вспомнила только эту часть материалов на японца. Открытым оставался вопрос: где хранит Хама дорогие вещи из своей коллекции. Ответ лежал в общем анализе. И Николь получила его, вернувшись из отпуска: большинство крупных миллионеров предпочитают хранить ценности на своих яхтах, если отправляются на них в длительное плавание. Это — несмотря на «ссылку» «Ограбления века»: один саудовский миллионер лишился картины Пикассо (грабители проникли на его яхту), другой навсегда распрощался с полотном Ван Гога.

* * *

Снова туман в голове. Образ судьи стал таким размытым, что Николь видит в нем разложившийся труп свиньи. До нее доносится невнятное хрюканье:

«Почему вы остановили свой выбор на Флине?»

Флин (вскакивая с места): «Я протестую, ваша честь!»

Судья: «Сидеть! Протест отклонен. Подзащитная, отвечайте на вопрос!»

Николь: «Сэр, разрешите пересесть подальше от Флина».

Судья (резко подаваясь вперед): «Он опасен?»

Голос из зала: «Неизвестно».

Смех в зале.

Судья (стучит молотком по деревянной подставке): «Всем смирно! Лицом к стене! Руки на затылок! Подзащитная, вы можете занять соседнюю койку. Отвечайте на вопрос».

* * *

Для Николь Флин стал и скупщиком, и защитником одновременно. Все члены группировки стали зависимыми друг от друга. Быть может, если бы она не «сидела на анализе» расшифровок, не смогла бы мыслить глубоко, всесторонне разбирая проблему на ее свойства, составные части. В Национальной школе криптологии, которую окончила Николь, основным предметом являлась математика, а ее частью — математический анализ: «исследование функций методами дифференциального и интегрального исчислений».

У нее был капитан, готовый ради нее идти на риск. Но у капитана не было каперского корабля и надежной команды. Николь нашла и команду, и катер.

Для нормальной работы группировки были нужны деньги. Шон и его команда получили всю необходимую информацию о судне «Карл Стюарт» и захватили его при переходе из Таиланда в Китай. Семь миллионов — это были приличные деньги. Однако реализация товара, сопряженная с дополнительным риском, Николь не устраивала. Она уже давно наметила главные объекты для нападений — роскошные яхты миллионеров.

Пульс. Очень долго ей проверяют пульс. Николь только сейчас осознала, что лежит с закрытыми глазами. А когда откроет их... Она улыбнулась. Она точно знала, кого увидит. Но не стала открывать глаз, тихо спросив:

— Давно ты здесь?

— Два дня.

— Боже... Значит, я здесь больше двух дней. Сколько?

— Четыре дня без меня.

— Четыре дня без тебя. Целая вечность... Я была в твоем отеле. Очень хороший отель, такой, как ты и рассказывал о нем, даже лучше. Я была в твоей комнате. Опустила голову на подушку и чувствовала тебя... Боюсь смотреть на тебя. Вдруг ты тоже весь в синяках и ссадинах. Я выгляжу плохо? Только честно.