Неугасимый огонь - Биверли Бирн

Карлос не торопился. Он вытянул руку вперед и описал ею круг – так он приветствовал зрителей. Рука, обращенная ко всем, кто смотрел на него, как бы говорила им: я исполняю это для вас! Бык ваш!

Взгляд тореро, обойдя зрителей застыл на Пабло Луисе. Как бы получив от Пабло благословение, тореро повел глазами дальше, но вдруг он резко обернулся. Его глаза встретились с глазами Софьи. Взгляды, как безмолвные слова, полетели над ареной, над ее залитым кровью песком, но ничего, кроме секундной паузы, не могло стать подтверждением того, что сейчас произошло.

Карлос выпрямился во весь рост, не сводя глаз с быка. Тот тоже смотрел на него, не отрываясь, затем ринулся вперед. Тореро подпрыгнул и, уже оторвавшись от земли, на лету погрузил шпагу в единственное, крохотное, уязвимое место быка – между лопатками.

Эль Севильяно убил быка таким же невероятным способом, каким и сражался с ним. Он разделался с быком одним махом, артистически перекувыркнувшись через него. Массивное черное тело вздрогнуло, животное подняло голову, стремясь вдохнуть как можно больше воздуха, и тяжело осело. Софья чувствовала, как дрожал Пабло Луис, будто он сам, а не Эль Севильяно столь совершенно завершил поединок.

Зрители не сразу поняли, что произошло, настолько их поглотила эта поэзия движений. На песок градом посыпались цветы, каждая женщина стремилась бросить свой букет тореро. Крики сотрясали древние стены Плаза Майор. Эхо этих приветствий еще долго будет слышно по всей Испании. И не будет такого города или деревни, где бы ни говорили о том, что сегодня здесь происходило. Пабло из-за спины Софьи наклонился к Роберту.

– Запомни все, что ты здесь видел, мой английский кузен. Мы обнажили перед тобой наши души, и ты присутствовал при рождении легенды.

Софья не сомневалась, что он придет. Она отослала Хуану спать, сама же сидела и ждала его возле открытой двери маленького домика у Пуэрто де Толедо.

Еще не видя его, а лишь заслышав тяжелые шаги, она уже знала, что это идет он. Карлос завернул за угол, увидел ее и бросился к ней, но в двух шагах от нее остановился и замер.

Они смотрели друг на друга, не отрываясь и не говоря ни слова. Стояла полночь, полная луна освещала волосы Софьи и отражалась в ее широко раскрытых глазах.

– Это действительно ты? – шептали его губы.

– Да, это я. – У нее бешено колотилось сердце.

Смотреть на него, вот так стоять и смотреть, после всего, что она пережила… От избытка чувств у нее кружилась голова, она была как пьяная. Гнев, отголоски любви, изумление… Софья не могла сейчас различать свои чувства, они все слились в одно.

– Сегодня на корриде, – забормотал Карлос, – я сразу понял, что это ты. Потом я повторял себе, что этого не может быть, что я ошибся. И сегодня вечером, в таверне, где мы сидели и праздновали, я решился и спросил Пабло о женщине, которая была с ним.

– И он сказал тебе, как меня зовут?

– Нет. – Он приблизился к ней тронул ее за плечо, как бы желая убедиться в том, что она действительно та самая Софья, из плоти и крови, а не призрак из прошлого. – Нет, он вообще почти ничего не сказал, а мне не хотелось показаться… как бы это сказать… сильно заинтересованным.

Софья кивнула, она поняла, что он сам, того не желая, обо всем догадался.

– А где сейчас идальго? Как ты меня разыскал?

– Он все еще там, празднует. И, наверное, перепил. Там было много народу и многие неожиданно оказались моими друзьями и все стали пить. Людям свойственно говорить за кубком вина то, что им говорить не следовало бы. Кто-то упомянул о женщине, живущей у Пуэрто де Толедо, которая…

Он осекся, поняв, что лучше замолчать. Софья посмотрела на него, потом отступила в сторону, давая ему пройти.

– Входи, не можем же мы разговаривать на улице.

* * *

– Ничего не изменилось, – ответил Карлос.

– Все изменилось, – не уступала Софья.

– Потому что ты решила, что я тебя бросил четыре года назад?

– Ты же меня бросил.

– Нет. Почему ты этого никак не хочешь понять? – Карлос неподвижно, будто восковая фигура сидел на небольшой кушетке, покрытой розовой накидкой.

Он, как и Софья, привык за эти годы к роскоши, роскоши чужаков, но все еще не мог связать окружавшую его здесь роскошь с Софьей. Сложно было вот так, взять и поверить в то, что он сидит с ней в этом уютном небольшом доме и она хозяйка этого дома. Чужаки переделали ее до неузнаваемости, теперь почти невозможно даже представить, что большую часть своей жизни она Провела вместе с цыганами.

– Я ушел потому, что мне нужно было много денег, чтобы отвоевать тебя у Пако, – повторил он. – Я не бросил тебя, я хотел соблюсти наши законы.

– Может быть. Но все равно это одно и то же, Карлос. Ты ушел, а я должна была выйти за этого борова, а потом он убил моего ребенка. Как ты считаешь, что я должна теперь чувствовать?

– Я понимаю, что тебе ненавистен Пако, но меня ты не обвиняй, ведь ты меня обвиняешь. Что мне было делать, Софья, скажи?

– Ты мог бы взять меня с собой, а вместо этого ты убежал, оставив меня одну, а потом произошло то, о чем ты уже знаешь.

– Я же думал, что они подождут два года. – Карлос запустил руку себе в волосы, – это был жест отчаяния. Его волосы сегодня вечером были гладко зачесаны назад. – Пока Хоселито мне не сказал, что ты вышла замуж, мне и в голову не могло прийти, что Зокали нарушит наш закон и сократит время помолвки.

– Зокали думал о деньгах и ни о чем другом. Всем вам от меня что-то было надо. Лишь один человек, как потом выяснилось, относился ко мне действительно не так, как все. Это Фанта. – Софья встала с кушетки и начала расхаживать по комнате. – Только Фанта заботилась обо мне. Сейчас я не могу пойти туда и разыскать ее, они меня до смерти забьют камнями, лишь только увидят. Ведь весь табор поверил в то, что я убила Сару. Что ты на это скажешь, мой бравый матадор? Вдумайся во все это. Они меня вырастили, стали моей семьей, моими близкими и все равно считают, что я была способна убить свою собственную дочь.

– Фанта умерла, – едва слышно сказал Карлос. – Год тому назад.

Софья остановилась:

– Когда?

– Год назад. Иногда я вижусь с Хоселито. Он мне и рассказал.

Она тяжело опустилась на маленькую козетку, обитую зеленым муаром и закрыла лицо руками.

– Год назад. Фанта была самым мне близким человеком, как мать. Она умерла год назад, а я это узнаю только сейчас. Вот во что превратилась моя жизнь, Карлос. Плыву себе по течению одна, как брошенное в воду бревно.

– Нет, Софья, ты не одна, – он подошел к ней и взял ее руки в свои. Они были податливые и холодные как лед. – Ты моя, Софья. Ты всегда была моей. Выходи за меня замуж. Я – самый великий матадор Испании. У тебя будет все: драгоценности, красивые наряды, дом. Мы сможем…