Львы и Драконы - Виктор Исьемини

Однако Дрымвеннилю отчаянно не везло — его некто не вызывал на честный бой. Да что там честный! Никто не бросался из засады с криками: «Умри, порождение Тьмы!» — вот ведь какое огорчение… Несколько раз тролль замечал вдалеке блестящие латы, но всякий раз рыцари, которых он приметил, умудрялись избежать встречи.

Наконец удача улыбнулась. Тролль заночевал во владениях некоего дворянина, который неверно истолковал поведение великана. Если бы Дрымвенниль проследовал через земли вспыльчивого сеньора, тот, видимо, так и не решился бы схватиться с «порождением Тьмы», но, поскольку тролль остался на ночь, то был заподозрен в зловещем умысле. К тому же Дрымвенниль не удержался и съел несколько десятков арбузов. Так или иначе, но наутро он пробудился от криков, которыми вояка подбадривал себя и свору вооруженных чем попало слуг. К тому же господин громыхал и скрежетал видавшими виды латами, а тощий конь под ним скрипел суставами и стучал мослами — в общем, от всей этой какофонии тролль проснулся и, поднявшись во весь свой четырехметровый рост (карликовый по тролльим меркам, но более чем внушительный в сложившихся обстоятельствах), потянулся спросонок. Это движение было истолковано так же неверно, как и поведение тролля в целом. Слуги с воплями бросились врассыпную, а господин, пришпорив клячу, поскакал на Дрыма, склонив копье. Тролль, дождавшись, пока кляча, идущая вихляющим галопом, донесет хозяина поближе, затем аккуратно подхватил героического рыцаря, выдернул его из седла и водрузил на высоченный дуб, вынув предварительно из рук храбреца пику. Рыцарь, однако, не угомонился и стал поливать честного тролля отборной бранью. Голос у него был скрипучий, старческий, а когда рыцарь поднял забрало, чтобы сподручней было ругаться, тролль окончательно убедился, что имеет дело с выжившим из ума дряхлым старцем. Дрымвенниль погрозил злому старикашке пальцем и заявил:

— Чем ругаться такими словами, лучше держись крепче. Не то и свалиться недолго!

Поскольку конь старика, такой же дряхлый да костлявый, как и хозяин, не вызывал у тролля ни малейшего аппетита, великан принял иное решение. Он решил вытребовать у слуг выкуп за господина. Но слуги приближаться опасались, а сеньор непрерывно ругался, так что сговориться с ним не было никакой возможности. Оставалось ждать. Часть слуг убралась, оставшиеся наблюдали с безопасного расстояния. Дрымвенниль ждал.

Наконец появился еще один человек — его привели отлучавшиеся слуги. Теперь они поочередно тыкали пальцами в сторону Дрымвенниля (как будто гиганта можно было не заметить!) и наперебой объясняли вновь прибывшему, что происходит. Новый человек, не выказывая особого страха, приблизился к троллю и оглядел с головы до ног. Потом заявил:

— А я тебя знаю. Ты телеги кидал в рыцарей.

— Ну, в общем, да. Один раз было такое приключение, — согласился Дрымвенниль. Сам он человечка не помнил, много их под ногами копошилось в тот день… — Но это к делу не относится. Я хочу получить выкуп за вашего сеньора. Три овцы. Жареных. С чесноком, зеленью и вареной картошкой. Иначе не отпущу его.

Тролль указал притихшего на дереве господина в доспехах. Человек поглядел на тролля, на старого рыцаря, потом снова на тролля. Протянул со вздохом:

— Ну, не знаю…

Слуги, наконец-то сообразившие, в чем дело, тут же зашикали со всех сторон: «Да ты что, Тоиль? Ты соображаешь, что говоришь?» Должно быть, наглец и сам уже додумался, что раз цена названа, то теперь здесь могут обойтись без него. Видимо, поэтому и согласился:

— Ладно, снимай сэра Голлройса с дерева… Будут овцы. Слушай, а ты мне не поможешь? Мне такое поле здесь община подсунула, сплошь камни да пни. Если одному, то на всю осень возни, а тебе раз плюнуть, а?

Тролль задумался.

— Тебе ведь с собой в дорогу тоже жратвы надо, верно? — намекнул собеседник.

Дрымвенниль кивнул и принялся прикидывать, сколько ему стребовать с этого хорошего хозяйственного человека.

* * *

Монастырские ворота приоткрылись, выпуская наружу фигуру в темной накидке, затем снова захлопнулись. Тяжко лязгнул засов. Человек оглянулся, натянул капюшон (моросил мелкий дождь) и побрел прочь. В соседнем переулке его поджидали трое, одетые точно так же — странствующими монахами.

— Его здесь нет, — бросил тот, что посещал обитель. — Живет в пристройке за церковью, работает с архивами. Это на другом конце города.

— Вот оно как… никогда наперед не знаешь, где найдешь, где потеряешь… — протянул другой монах, низенький жирный малый, — так сказал блаженный Мирн, когда спьяну упал в ручей и нашел на дне серебряный полукелат. Он еще потом простудился и едва не помер, болел три месяца.

— Чтоб тебе провалиться, брат Тонвер, с твоими побасенками, — бросил в сердцах старший, тот, что возвратился из монастыря. — Надоел!

— Это не побасенки, — спокойно возразил толстяк, — а история из «Серебряной легенды». И источник, между прочим, именем блаженного Мирна с тех пор назван, вода в нем целебная. Ну что, может, где-то по пути зайдем пропустить по кружечке? Если уж на другом конце города, а?

— Нет! — рявкнул старший. — Идем прямо в церковь! И помолчи, брат, ради Гилфинга, хоть полчаса.

— Хорошо, — так же покорно согласился толстый монах. — Молчание — золото, как сказал блаженный Эстуал графу Войстрехту, когда тот потребовал отслужить молебен, но отказался платить.

Вечерело. Дождь усилился, и на улицах не было ни души, только шелестели капли, да хлюпала вода под башмаками монахов. Четверка пересекла небольшой городок, покружила по кривым переулкам и наконец вышла к нужному зданию. Здесь старший велел подождать и выслал самого молодого спутника проверить, не крутится ли кто поблизости.

— Весьма разумно оглядеться, прежде чем лезть в драконье логово, как сказал Мерк Старый о…

— Помолчи!

— Слушаюсь, брат.

Возвратился младший монах и объявил:

— Похоже, он здесь, в окошке горит свет… Но за домом следят, двое прячутся у самой двери и еще один прогуливается вон там, обходит квартал. Этого третьего я не разглядел, но двое у двери — вооружены.

— Я думаю, этих лучше убрать, — задумчиво произнес старший, — кто бы они ни были. Братья Тонвер и Дунт, поручаю это дело вам. Гилфинг в помощь.

— Аминь, — хором откликнулись названные братья, толстяк и его приятель, хмурый сутулый монах с длинным носом и скептически поджатыми губами.

Тонвер достал из-под плаща флягу и отхлебнул — но, прежде чем проглотить, побулькал жидкостью за щеками. Потом вылил несколько капель на ладонь, размазал по щекам, и передал флягу Дунту. Тот повторил в точности. Запахло вином. Затем странная парочка поклонилась главному и отправилась в ночь. Оставшиеся переглянулись, и старший спросил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});