Кельтская волчица - Виктория Дьякова

Казалось, что лихорадка мучившая незадолго до того Лизу, теперь передалась матушке Сергии. Ее сотрясала дрожь, ее мысли блуждали, и она никак не могла совладать с собой. Демон сделал свое дело, он довел ее до грани безумия. Стискивая руками листок бумаги, на котором были написаны магические знаки, она старалась передать ему свое возбуждение, но не помогало. Ее обуревал страх, почти не ведомый прежде. Она боялась посмотреть на Лизу. Ведь из всех нынешних откровений демона, только немногие на самом деле представали ложью. Она действительно не была настоящей монахиней, она лишь приняла на себе личину, как Жюльетта приняла на себя личину французской гувернантки. Она действительно очень дорожила Командором и боготворила его. Как же теперь ей признаться во всем Лизе. Ведь в отличие от Жюльетты она не может не осознавать, какую боль принесет той разочарование в своей наставнице. Однако Лиза сама пришла ей на помощь. Без слов она молча обняла Сергию, прижавшись лицом к ее плечу.

— Даже если Вы и в самом деле не монахиня, — прошептала она, немного погодя. — Вы все равно не такая, как она. Настоятель Кириллова монастыря говорил моей матушке, когда навещал ее в болезни, что нет демонов, которых невозможно победить, нельзя только уступать им ни шага, нельзя проявлять слабость. Пусть Вы не монахиня, тетушка, я даже рада, что это окажется так, — продолжала она поспешно, — и вы вполне достойны, чтобы Вас любил тот месье Мазарин. Не сомневайтесь, меня нисколько не обижает, что Вы что-то скрывали от меня. Я понимаю, что для того, чтобы побеждать таких демонов как Жюльетта, нельзя действовать открыто и наивно…

— Милая моя, — Сергия обернулась к ней и обняв девушку, с нежностью смотрела в ее побледневшее, осунувшееся личико, — в том, что сегодня сказала нам обоим Жюльетта, не все правда, но и не все неправда, вот так. Если такое бывает… Я не монахиня Прилуцкого монастыря, точнее, я не такая монахиня, как все остальные там, но так же как и они я принесла обет и свято чту его. Да, я преклоняюсь перед Командором, но я не предала Василия, я не забыла его и сохранила верность своему чувству, хотя Жюльетта и права, мне трудно было устоять в этом. Командор Мазарин никогда не был моим любовником, те душевные путы, которые оплели нас, они горячи, но не плотски…

— Вы не должны оправдываться передо мной, матушка, — остановила ее Лиза, — в том нет никакой нужды. Я по-прежнему люблю Вас и верю Вам. Я никогда не знала Командора Мазарина, но даже Жюльетта признает, что он достойный человек. Я только очень хочу, чтобы она навсегда покинула нас, чтобы мы снова жили мирно и счастливо, и все были здоровы…

— Я тоже очень хочу этого, Лизонька, — согласилась с ней Сергия. Она с усилием выходила из болезненного оцепенения, но простые слова молодой княжны, казалось, разорвали кольцо мглы, свитое вокруг нее коварством демона, яд испарялся и стало ощутимо легче дышать.

— А еще наша бабушка Пелагея говорит, — продолжала, развеселившись Лиза, — что ее сынку Яшке только подай дьявола, и он собьет его с ног одним ударом левой руки, таков силач… Так что нам не нужно бояться!

— Бояться не нужно, это верно, — слабо улыбнулась на ее веселье Сергия, — но и излишне расслаблять свое внимание тоже нельзя.

Унизительный страх, который удалось расшевелить в ее душе Жюльетте, — как ни был он глубок и как бы не смыкался со страхом, терзавшим ее долгие годы до того, — теперь отступал перед природным мужеством Андожской княжны. Она снова взглянула на записку Командора, и ей показалось, что среди символов ей предстал на мгновение внимательный взор его сверкающих черных глаз. «Повенчанные огнем», — вспомнила она слова Жюльетты, и отчетливо поняла, что должна показать оставшееся у нее в руках письмо демона Мазарину и выслушать то, что он скажет ей. Не ради того, чтобы снова восторжествовать над француженкой, уличив ее во лжи, — а Сергия не сомневалась, что Жюльетта лгала ей, как и всегда, — но ради того, чтобы понять, наконец, какая злая сила обосновалась в Андоже и как все-таки избавиться от нее. Если не Морригу, то кто же? И будет ли Командор с ней заодно или ей придется в одиночку выступить против Демона. Ибо как бы там ни было, — будь их хоть в самом деле восемьдесят четыре легиона чертей, — она никогда не простит им гибели Василия, своей загубленной юности и смерти в глубоком отчаянии своих отца, матери и братьев. Теперь уж она не сомневалась, что все соединилось здесь вместе, в одну нескончаемую драму длиной в столетие, жертвами которого пали прежде Василий и она сама, а теперь вот несчастный Арсений Прозоровский, и каким-то образом все оказалось связанным с появлением на Белозерье Командора Сан-Мазарина. Кто он? Злой дух, как утверждает Жюльетта, принявший личину предводителя Третьей Стражи, или все же Демон оговорил его, Командор верен своей борьбе и пойдет в ней до самого конца? Ответ на такие вопросы мог бы дать только сам Мазарин. Да и то, если бы он пожелал того.

* * *

Поднявшись по полуразрушенной каменной лестнице, она взошла почти что на самою вершину монастырских развалин — над ней виднелась только обвалившаяся колокольня. Несколько летучих мышей бросились в стороны при ее появлении. Она вскинула голову и угадала Командора, который склонился, глядя на нее.

Луна, проходя просветом между облаками, окружала его голову светлым нимбом и серебрила черные как вороново крыло волосы. Она молча протянула к нему руки. И он спустившись, проводил ее в комнату, которая соседствовала с его убежищем, украшенным над каминной плитой сердоликовой годовой Медузы.

На искусно сделанном треножнике здесь стояла жаровня — она распространяла приятное тепло. В глубине виднелся альков. Приподнятые занавеси из парчи открывали мягкое ложе с кружевным бельем, обитое шелком и пятнистым мехом леопарда. Комнату заполняло большое количество очень красивых вещей. Неверный свет свечей в массивных канделябрах скользил по бронзе, золоту мебели, по дорогим переплетам книг, которые строгими рядами стояли в шкафах из палисандрового дерева.

Софья прошла в самый центр комнаты, придерживая край темно-бордового кашемирового платья, отделанного шитыми золотом кружевами по глубоко вырезанному декольте. Ее длинные светлые волосы были собраны в высокую прическу, перевитую жемчужными нитями. Ловя свое отражение в зеркалах, задрапированных в стенах зеленоватым бархатом, она сама с трудом верила, что они отражают ее саму.

Настолько она отвыкла в монашеской одежде носить красивые светские наряды и тем более видеть себя в них со стороны.

Прежде, попадая в тайные покои Командора, которые он основал в разрушенном монастыре, Софья чувствовала себя в безопасности. Но теперь, войдя, она не спешила сбросить лисье манто, прикрывавшее ее обнаженные плечи, она робела, не зная как ей вести себя с Командором после всего, что она узнала о нем от Демона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});