Кельтская волчица - Виктория Дьякова

— Ты очень проницательна, Евдокия, или как тебя на самом деле зовут, — спокойно отвечала ей Сергия, не поведя и бровью, — только для чего тебе проницательность? Не для того ли, чтобы захватив всех врасплох, упрочить здание своего обмана, дабы оно не рухнула в самый неподходящий момент?

— Обмана? — Жюльетта засмеялась, — о, нет, с обманами покончено. Теперь я говорю правду. Мазарин — твой любовник. И бедной девочке придется смириться с мыслью, что у монахинь случаются любовники, да еще какие — бесстрашные рыцари, покорители Востока и великие колдуны! Да ты и не монахиня вовсе, София. Когда тебя видели в последний раз на молитве в твоей Прилуцкой обители? Очень давно, они и сами забыли, что ты у них значишься там монахиней — Бодрикурша продолжала смеяться, прихлопывая от восторга в ладони. — Ты помрачнела, я видела это, Софья. Кровь отлила от твоего лица — вот та трещинка, через которую к тебе проникает настоящий страх и вытекает твоя сила. Я восхищаюсь твоей выдержкой и признаюсь, что ты сильно, давно уже сильно изумляешь меня. Ведь ты отлично понимаешь теперь, что Мазарин тебя предал. Ты не можешь не видеть, что его омела не подействовала, и я вовсе не Морригу, как он убеждал тебя, я только одевала на себя личину и создавала видимость, будто интересуюсь подкидышами. Нет, моя дорогая София, никакие подкидыши мне вовсе не нужны. Мне нужен сам Мазарин. И тебе, я так понимаю, он тоже очень нужен. Но как ты не можешь смириться, что он на самом деле вовсе не на твоей стороне. Каких доказательств ты ждешь еще, если очевидно, что он сам направил тебя по ложному пути? Так знай, он был очарован мной с детства, мы с ним повенчаны огнем. Это храмовники сбили его с пути истинного, когда он волей своего папаши угодил к ним в Иерусалимское королевство…

Слушая излияния Бодрикурши, Лиза затаила дыхание и не отрывала тревожного взора от матушки Сергии. Но та по-прежнему показывала выдержку, и даже отпила из чашки остывающий в ней кофе — чашка даже не дрогнула у нее в руке. Сергия ничего не возразила Демону, но про себя призвала всю силу волю, чтобы не выдать истинных чувств.

— Какое это удивительное ощущение! — продолжала далее высокопарно Жюльетта, — с самых ранних лет вызывать восхищение и желание такого мужчины, как Командор Сан-Мазарин. О, да его не так то легко соблазнить, это верно. Из всех женщин это удалось только одной, которую я знала очень давно, но я быстро от нее избавилась. А потом явилась ты. Точнее, он сам нашел тебя и даже некоторое время называл своей возлюбленной. Неплохо же звучит для монахини, верно, Лиза? — она бросила быстрый, торжествующий взгляд на княжну Прозоровскую. — Да, разлучить вас казалось мне трудным делом, но тем более волнующим…

— Мне кажется, что ты уже совсем запуталась, Евдокия или Жюльетта, или кто ты есть, — прервала ее матушка Сергия, еще раз отпив кофе из чашки, — мне помнится ты совсем недавно страдала от того, что месье Поль обратил внимание на мадемуазель Лизу. А теперь оказывается, ты поняла, что Командор Мазарин влюблен в меня, и от такого открытия, ты вовсе позабыла о месье Поле, к его счастью, правду сказать.

— Я не позабыла о Поле, — ответила ей, слегка покачиваясь, словно столб пламени, Бодрикурша, — я никогда ничего не забываю. Но ты наверняка знаешь, София, что Мазарин посетил меня на болотном острове, пока вы здесь охотились за волками. Он-то знал, что то все фантомы, ничего серьезного, а истинная героиня поджидает его с загадочным взглядом и обнаженным, божественным телом, пронизанная огнем, как и он сам.

Ты так красива и так трогательна, София, что мне не хотелось бы ранить тебя, но ты должна знать, что он был в моих объятиях и после он написал мне письмо, в котором признавался в своей ошибке, в том, что желает вернуться назад. Он написал, — матушка Сергия протянула руку вперед.

— Что ты от меня хочешь, София? — спросила Жюльетта, прервав свой рассказ и непонимающе глядя на протянутую к ней руку.

— Где письмо Мазарина? — спросила у нее Сергия, — Покажи мне его. Я хочу сама прочесть. Что же он там такое написал тебе.

— О, нет! — воскликнул Демон, взмахнув руками и снова распуская пышные крылья за спиной. — Неужели ты не боишься страданий?

— А что мне их бояться, — невозмутимо улыбнулась ей Сергия, — я испытывала вещи и похуже, и от тебя в том числе…

— О, нет. Я вижу, я вижу тебя насквозь, — не унималась Жюльетта, — ты хорошо владеешь собой, под стать ученице Мазарина. Но ты испытываешь страшную муку. Никогда ты не ведала ничего более мучительного, чем теперь, когда ты вынуждена усомниться в том, кого боготворишь и ты отваживаешься требовать от меня настоящего доказательства!

— Так дай мне доказательства, я жду, — повторила матушка Сергия, слегка наклонив голову.

— А если я скажу тебе, что я не сохранила письмо Мазарина? — демоница шутливо повертела пальцем в воздухе, как бы описывая круги.

— Тогда я решу, что ты совершенно точно лжешь мне и лгала до сих пор, — парировала Сергия, не отводя от нее взгляда.

— Ну, что же, тем хуже для тебя, София, — Жюльетта медленно поднесла руку к расшитому мелкими рубинами корсажу платья.

— Я сохранила письмо Мазарина, — проговорила она, не торопясь и наблюдая за каждым движением Сергии, за каждой переменой в ее лице — я люблю перечитывать то, что он мне писал, так же как обожаю вспоминать наши детские любовные игры и все встречи уже после того. Как и все мужчины, Мазарин всегда любил лесть. Ты не умела доставить ему такого удовольствия, — мадам все ворковала, перебирая своими тонкими пальцами за корсажем, словно никак не могла найти письма. При том она с улыбкой улавливала промелькнувшую в глазах Сергии надежду, что она так ничего там не найдет. Ан, нет — нашла.

— Ах, вот оно, — проговорила Жюльетта своим прекрасным, певучим голосом. Наблюдавшая за ней Лиза перевела свой взор на матушку Сергию, и поняла по дрогнувшим концам ее губ, что та узнала и пергамент, которым обычно пользовался Командор, и его почерк, когда Жюльетта развернула перед ней письмо. Тем не менее она все также строго потребовала:

— Дай мне его сюда, — в черной сутане, с покрытыми платком волосами она выглядела нищенкой по

сравнению с роскошной, сверкающей Жюльеттой. И та, конечно же не могла упустить случая, чтобы не обратить на такое внимание:

— Ты так бледна, София, — проговорила она с жалостливой улыбкой, — ты просто на грани обморока. Пожалуй, ты единственное существо, которое вызвало у меня жалость, — потом она продолжала, как бы решившись на что-то:

— О, нет, я не могу позволить тебе, София, прочесть слова любви Мазарина ко мне, они убьют тебя. Я хочу тебя пощадить, — в один миг в руке демоницы вспыхнул огонь, и она наклонилась, чтобы сжечь письмо, но Лиза оказалась проворнее. Она молниеносно выбросила вперед руку и схватила Жюльетту за запястье. Тем временем матушка Сергия вырвала из руки злого духа письмо. Бодрикурша издала пронзительный крик, несколько капелек крови выступила у нее на руке в царапинах, нанесенных ей Лизой. Но они тут же затянулись и кровь исчезла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});