Мама для Совенка (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Вижу, пробудившийся дар доставляет вам неудобства.

Еще какие. Чтоб калкалосу икнулось. Стоит только вспылить, как она начинает пылать в прямом смысле этого слова. А эмоции — не украшения, так просто в шкатулку не спрячешь, всегда найдется кто-то или что-то, раздражающий до зубовного скрежета. И как себя вести? В целом понятно — не злиться, не раздражаться, но до этой степени просветления ей страдать и страдать, а сдерживать огонь надо прямо сейчас.

— Я помогу. Сядьте, закройте глаза, загляните вглубь себя. Сосредоточьтесь на точке силы, — мужчина положил ее ладонь на солнечное сплетение, — почувствуйте тепло. Теперь представьте это тепло внутри себя. Маленький огонек.

Она представила, благо всю ночь пялилась на костер. Внутри ощутимо зажглось, точно пару стручков горького перца проглотила не жуя.

— Прекрасно, — повеселел господин Ахбад, — а теперь представьте стеклянную лампу и поместите туда огонь. У вас отличное воображение, госпожа ассара. Думаю, вы скоро полностью справитесь с даром.

— Хотелось бы, — вздохнула Юля. Огонь внутри притих и уютно грел, скрытый за «стеклом». Странное дело — магия. Она ничего особенного не делала: воображала или злилась, а сила реагировала сама — по крайней мере так казалось. Какой к чертям контроль?! Но господину целителю виднее…

— Я бы хотела научиться не только запирать и контролировать, но и управлять.

— Похвальное желание, — одобрил мужчина и предложил: — Поговорите об этом с Третьим или Четвертым, уверен, они буду рады вас обучать.

Юля вспомнила их уроки, щеки обожгло румянцем, она облизала пересохшие губы и попросила:

— А вы не могли бы мне помочь с обучением?

Мужчина озадаченно посмотрел на девушку, почесал подбородок и честно признался:

— Не уверен, что это хорошая идея. Вы — ассара его высочества, чужих к вам не подпускают. Весь двор только о вас и говорит, но за приближение к вам назначено суровое наказание.

Вот об этом она не знала, хотя и удивлялась отсутствию внимания со стороны птичника — Седьмая не в счет. Но принимала эту странность за нежелания общаться с иномирянкой. Вроде как пустое место, но за спиной незримо маячит парочка высочеств, и безнаказанно клюнуть уже нельзя. Этот диссонанс и заставлял держаться на расстоянии — в коридорах изредка мелькал кто-то, но вдали, не приближаясь. А оказывается, все иначе. Ее оградили от знакомств, причем не разбирая — желательных или нет. И как на это реагировать?

Первой среагировала пустота у стены. Кашлянула выразительно, и целитель буквально вылетел из комнаты, торопливо на ходу прощаясь и обещая заглянуть завтра для контрольной проверки.

Юля осталась одна. Ну как одна… В комнате явно кто-то был, прикрытый невидимостью. Сложив слова целителя с кашляющей пустотой, Юля сделала единственный вывод — к ней приставили охрану. Неясно только — после побега из дворца или раньше?

Девушка прошлась по комнате, изучила потолок и поинтересовалась вслух:

— Так и будем молча мозолить глаза? Или все-таки познакомимся?

Била наугад, вытягивая на разговор. Можно было, конечно, промолчать, но товарищи спалились, причем в открытую, и оставить подобное без внимания было нельзя.

— А то неудобно — вы столько времени рядом, а я не знаю, как вас зовут.

Тишина длилась долго — Юля уже потеряла надежду и раздумывала, не облить ли стены водой и засыпать мукой, дабы проявить невидимок… Или плюнуть на охрану и оставить их в покое… Но как тогда переодеваться в спальне? Или посещать ванную комнату?

— Госпожа, безмолвные на службе не говорят, — донеслось хрипло из угла.

Отлично, их еще несколько.

— Но смотрят? — вскинула брови.

— Охраняют, — поправили из-за спины. Все, тушите свет, ее окружают невидимки… А она еще на Третьего себе жаловалась…

С самого утра день не задался. Раздражало все: яркое солнце, сильный ветер, нагнавший к обеду облака. Выводили из себя постные лица придворных, угодливые улыбки, а уж от докладов Фильярга затрясло так, что хотелось кого-нибудь прибить. Он даже знал конкретно кого. В ушах до сих пор звучал тонкий женский крик, перемежаемый испуганным возгласом патрульного: «Они падают! О девятиликий, они падают!» И руки сжимались, а на губах появлялась устрашающая улыбка, заставляя придворных шарахаться в сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если бы не Третий, он точно бы не сдержался и открутил дурочке голову. Потому был даже благодарен старшему брату за взятие на себя воспитания ассары. Однако мысль о том, что Харт сейчас с Юлей, приводила в дикое бешенство. Так сильно он не злился, даже когда один идиот утопил целый корабль из-за собственного гонора.

— Ваше высочество, рапорты с границ, — напомнил о себе секретарь. Фильярг рыкнул, выныривая из мечтаний, в которых держал, сжимая тонкое горло, ухватил бумаги, просмотрел — ничего экстраординарного, сплошная рутина и взмахом руки отправил секретаря прочь. Потом опомнился — он с ума сойдет, если срочно не найдет себе дело. Призвал обратно, затребовал последние таможенные отчеты, доклады из посольств и сводки происшествий за месяц. Бледный секретарь суматошной птахой метался между кабинетом и министерствами, только успевая стирать пот со лба и подносить самозаписывающиеся кристаллы с бумагами.

— Вот оно! — Фильярг довольно оскалился, выудив упоминание о двух незарегистрированных партиях табака, обнаруженных в результате рейда по рынку. Если сложить их с нутилусом, которого подбросили такийцы Юле, то выходило, что в городе орудует банда контрабандистов.

Его высочество азартно потер руки. Как кстати появилась эта банда, будет чем отвлечься, а то он уже раз обнаруживал себя в коридоре, шагающим к комнатам Шестого. Вот Третий повеселился, если бы узнал о внезапном помрачнении рассудка брата…

Фильярг даже обратился к Девятиликому, моля послать самых отпетых контрабандистов. Таких, чтобы заставили подольше побегать. Активировал браслет связи, вызывая парней, с которыми в свое время работал в морском патруле.

Понимание, что он сбегает от проблемы, заставило поморщиться. А что я ей скажу? — ярился сам на себя. Что она не имеет права рисковать собой? Это она и так понимает. Что они не знают последствий пробуждения дара во взрослом человеке? И что больше всего настораживает влияние Альгара, к которому ассара оказалась сильно восприимчива?

Неужели действительно придется дарить куклу? — думал Фильярг, и воображение рисовало Юлю, одетую в детское короткое платье, с заплетенными косами и куклой в руках. Мотнул головой, прогоняя непотребство. Нет, Третий не допустит впадения ассары в детство. Иначе получится, не она будет учить Шестого, а Шестой потащит ее за собой. В совокупности с даром огня выйдет взрывная смесь.

Но была еще одна причина, от которой хотелось сбежать — хоть на границу, хоть на материк. Как покровитель он обязан был объяснить ассаре все нюансы ее положения, как мужчина, побывавший в чужом мире, понимал — Юлю эта правда не обрадует. Зная свободу тамошних нравов, осознавал, что именно свободу земные женщины ценили больше всего.

Сила в мужчинах и женщинах проявляла себя по-разному. В мужчинах магия напоминала собой реку — полноводную, выходящую порой из берегов, иссушающуюся до тоненького ручейка при перерасходе, но постоянно двигающуюся в потоке. В женщинах из-за влияния лунного цикла и эмоциональной нестабильности сила вела себя как гейзер. Копилась в организме, чтобы потом прорваться всплеском. Чего только не пробовали для стабилизации: ежедневные медитации, поглощающие артефакты, постоянные занятия магией, полное опустошение — все оказывало временный эффект, а всплески после таких сдерживаний случались в разы сильней. И чем выше был эмоциональный фон, тем чаще проявляла себя нестабильность. Обучение приносило слабую пользу, да и как учить тех, у кого магия сегодня три единицы, а завтра десять?

Дошло до того, что всплески стали повсеместно осуждаться обществом. Страдалиц клеймили за несдержанность, учили с помощью боли, наказывая публичной поркой. В моду вошли женская холодность и отрешенность. Считалось, что даже смех вызывает неконтролируемый выброс. Одно время практиковали полную блокировку, но быстро отказались от изуверства — дети у таких женщин рождались без магии.