Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт УИГГИН

- Мы сделали все, что можно было сделать без священника, -  прошептала  Ребекка. - Мы могли бы еще спеть "Бог вечно благ" из нашего  сборника  песен  для воскресной школы, но  я  боюсь,  кто-нибудь  услышит,  как  мы  поем,  и  подумает, что нам хорошо и весело... Что это?

Странные звуки нарушили тишину: гуканье, зевок, веселый короткий  крик.  Девочки побежали туда, откуда доносились звуки. Там, в зарослях золотарника,  на старом пальто лежал малыш, только что пробудившийся от освежающей дремы.

- Это другой ребенок -  тот,  о  котором  говорила  миссис  Деннет!  -  догадалась Эмма-Джейн.

- Ну не прелесть ли? - воскликнула Ребекка. - Иди скорее ко мне!  -  И  она раскрыла объятия.

Ребенок с трудом встал на ножки и,  покачиваясь,  заковылял  в  сторону  тепло приветствующих его голоса и глаз. Ребекка чувствовала себя матерью; ее  материнский инстинкт развился в  большой  семье,  где  она  была  второй  по  старшинству, и хотя она всегда соглашалась с тем.  что  на  Солнечном  Ручье  детишек было, пожалуй, многовато, но тем не менее - слышала она эту японскую  пословицу или нет - с готовностью поддержала бы  выраженное  в  ней  мнение:  "Где пришел на свет - в горах или  в  поле,  ничего  не  значит;  более  чем  сокровище в тысячу ryo[48] ценен ребенок".

- Милый! - заворковала она, схватив  и  подняв  ребенка.  -  Ты  прямо  настоящий Джек-тыковка48.

Мальчик был одет  в  очень  свободное  и  пышное  платьице  из  желтого  полотна. Волосы у него были такие золотистые, глянцевитые, блестящие, что он  действительно напоминал хорошую гладкую тыкву. К тому же у него были большие  смеющиеся голубые глаза, аккуратный  прямой  маленький  носик  и  аккуратный  прямой маленький ротик с несколькими аккуратными маленькими зубками, которые  были очень  хорошо  видны  в  улыбке,  и  в  целом  сравнение,  предложенное  Ребеккой, было не так уж неуместно.

- Ax, Эмма-Джейн! Разве  он  не  слишком  милый,  чтобы  везти  его  в  богадельню? Если бы мы только были замужем, то могли бы оставить его у  себя  и никому ничего не говорить, и никто не знал бы,  что  он  не  наш!  Теперь,  когда Симпсоны уехали, в Риверборо нет ни  одного  ребеночка,  а  в  Эджвуде  только один. Так досадно, но  я  ничего  не  могу  поделать;  помнишь,  тетя  Миранда не позволила  мне  взять  малышку  Симпсонов  даже  только  на  одно  дождливое воскресенье?

- Моя мама тоже не возьмет его  -  бесполезно  и  просить.  Она  почти  каждый день говорит, как она рада, что мы с  братом  выросли,  и  благодарит  Бога за то, что нас у нее только двое.

- Миссис Мизерв слишком нервная, - продолжила  Ребекка,  перебирая  по  очереди дома поселка, - а миссис Робинсон слишком любит порядок.

- Люди,  как  кажется,  любят  только  своих  собственных  малышей,  -  заметила Эмма-Джейн.

- Ну, мне этого не понять, - ответила Ребекка. - Я считаю, что ребенок  есть ребенок, чей бы он ни был!.. В понедельник возвращается  мисс  Дирборн;  не захочет ли она взять его? Ей все равно нечего делать, пока каникулы, а мы  могли бы все время одалживать его у нее!

- Я думаю, это показалось бы всем не очень учтивым,  если  бы  молодая  леди, которая, как мисс Дирборн, "обедает по кругу"[49], носила с собой еще  и  ребенка, - с неодобрением отозвалась Эмма-Джейн.

- Наверное, ты права, - уныло согласилась Ребекка, - но  мне  кажется,  что, если у нас в Риверборо нет никаких... никаких... личных младенцев,  нам  следовало бы завести одного для всего поселка, и все участвовали  бы  в  его  воспитании. Есть же у нас для всех  здание  управления,  фонарные  столбы  и  водопровод... Все распределено  так  неравномерно!  Один  дом,  как  мой  на  Солнечном Ручье,  переполнен  детьми,  а  в  другом  -  пусто!  Единственным  способом распределить их правильно было бы разрешить, чтобы все дети,  какие  есть, принадлежали всем взрослым, какие есть, - ну, просто  поделить  их  на  всех - понимаешь? - если хватит... Ах, идея! Как ты думаешь, не  возьмет  ли  его тетя Сара Кобб? Она часто носит цветы на кладбище и однажды брала меня с  собой. Там стоит мраморный  крест,  а  на  нем  надпись:  "Священной  памяти  Сары-Эллен, любимой дочери Джеримайи и Сары Кобб,  скончавшейся  в  возрасте  семнадцати месяцев". Да ведь это еще одна причина,  чтобы  тетя  Сара  взяла  этого малыша! Миссис  Деннет  говорит,  что  ему  семнадцать  месяцев...  На  Солнечном Ручье без меня осталось пятеро, но, если бы только наша ферма была  поближе к Риверборо, как охотно мама взяла бы еще одного!

- Мы могли бы выяснить, что папа думает,  и  это  решило  бы  дело,  -  сказала Эмма-Джейн. - Папа думает медленно, но ужасно глубоко.  Если  мы  не  будем приставать к нему, а найдем место для ребеночка сами, то, возможно, он  и согласится. Вот он едет, я слышу стук колес.

Миссис  Деннет  вызвалась  остаться  с  гробовщиком,  чтобы   исполнить  последние  обряды,  а  Джек-тыковка,  вместе  с  его   скудным   гардеробом,  завернутым в пестрый  платок,  был  с  неохотой  поднят  в  бричку  мистером  Перкинсом и с ликованием принят на колени Ребеккой. Мистер Перкинс  поспешил  отъехать от хибарки, так как чувствовал себя невыразимо  уставшим  от  всего  этого неприятного дела и считал, не без оснований, что  девочки  и  так  уже  видели и слышали в это  утро  более  чем  достаточно  такого,  что  называют  мрачной стороной жизни.

Обсуждение будущего Джека-тыковки было  предусмотрительно  отложено  на  четверть часа, а затем мистера Перкинса  безжалостно  атаковали  аргументами  против выбора богадельни в качестве места пребывания малыша.

- Его  отец  непременно  когда-нибудь  вернется,  мистер  Перкинс,   -  убеждала Ребекка. - Не мог он навсегда покинуть такого красавца сына. А если  мы с Эммой-Джейн сумеем уговорить миссис Кобб подержать его немного у  себя,  то вам ведь все равно?

Да, по размышлении мистер Перкинс нашел, что ему все равно.  Он  просто  хотел жить  спокойно  и  чтобы  у  него  оставалось  достаточно  времени  от  общественных дел для работы в собственной кузнице.  А  потому,  вместо  того  чтобы вернуться домой той же дорогой, какой  они  ехали  утром,  он  перевез  девочек по мосту в Эджвуд и высадил у длинной тропинки, которая вела к  дому  Коббов.

Миссис Кобб - "тетя Сара", как называл ее  весь  поселок,  -  сидела  у  окна, поджидая дядю Джерри, дилижанс которого скоро должен был появиться  на  дороге, ведущей через холм в сторону почты. Поглядывала  миссис  Кобб  и  на  тропинку, так как с тех пор  как  Ребекка  в  качестве  пассажирки  почтовой  кареты совершила в обществе мистера Кобба памятную поездку с родной фермы  в  кирпичный дом в Риверборо, она стала постоянной посетительницей тихого  дома  Коббов  и  утехой  его  обитателей.  Эмма-Джейн  тоже  была  фигурой,  часто  появлявшейся на тропинке, но чужой ребенок - это был, пожалуй, сюрприз, хотя  и не такой уж большой, поскольку Ребекка была яркой личностью и ее чаще, чем  обычного риверборского ребенка, можно  было  увидеть  в  обществе  необычных  знакомых,  приятелей  или  сопровождающих.  Однажды  она  даже  убежала   из  кирпичного дома, от его слишком суровых порядков, но дядя Джерри уговорил ее  вернуться. А в другой раз она привела к их  дверям  бродячего  шарманщика  и  умоляла  приютить  его  на  ночь,  так  как  шел  дождь.  Так  что  в  целом  приближающаяся процессия не показалась миссис Кобб особенно странной.

Маленькая компания добралась до  гостеприимной  двери,  и  миссис  Кобб  вышла навстречу посетителям.

Речь держала Ребекка. Красноречие  не  принадлежало  к  числу  талантов  Эммы-Джейн, да и поистине храбрым и  говорливым  должен  был  оказаться  тот  ребенок, которому удалось бы узурпировать привилегии Ребекки, - язык был для  нее родной стихией, и слова, подобранные одно к другому, сами поднимались  к  ее устам.

- Тетя  Сара,  дорогая,  -  начала  она,  когда,  расправив   платьице  Джека-тыковки и пригладив ему волосики, посадила его на траву, - пожалуйста,  не говорите ни слова, пока я не кончу, так как очень важно, чтобы  вы  знали  все, прежде чем ответите "да" или "нет". Этого малютку зовут Джекки Уинслоу,  и я думаю, что он очень похож на Джека-тыковку. Его мать умерла  сегодня  на  рассвете в Северном Риверборо, в полном одиночестве, если не считать  миссис  Лайзы-Энн Деннет, и еще там был другой  крошечный  ребеночек,  который  умер  вместе с ней, и мы с Эммой-Джейн положили вокруг них цветы  и  сделали  все,  что могли. Отец, то есть Джон Уинслоу, поссорился с матерью, то есть с Салли  Перри, на дороге в Модерейшен и бросил ее и убежал. Так что он не знает, что  его жена и крошечный ребеночек умерли. И поселок должен их  похоронить,  так  как отца невозможно найти сразу, а Джекки должен  сегодня  вечером  ехать  в  богадельню. И так ужасно жалко отдавать его туда, где тоскливо  и  где  одни  старики, которые  не  смогут  поиграть  с  ним,  и  мы  подумали,  что  если  Эмма-Джейн, Элис Робинсон и я возьмем на себя почти всю забочу  о  нем,  то,  возможно, вы и дядя  Джерри  согласитесь  подержать  его  у  себя  -  совсем  недолго. Ведь у вас есть корова и складная детская кроватка, -  торопливо  и  вкрадчиво  продолжила  она,  -  и  едва  ли  есть   другое   такое   дешевое  удовольствие, как дети, для тех, у кого они когда-нибудь были, ведь  детские  колясочки, колыбельки и кроватки на колесиках не  снашиваются  и  одежда  от  прежнего ребеночка всегда остается,  так  что  можно  одеть  нового.  И  мы,  конечно же, сможем собрать достаточно всяких вещей, чтобы начать  выращивать  Джекки, так что не будет больших хлопот или расходов. К тому же он уже вышел  из самого трудного возраста, и вам не придется сидеть возле него по ночам. И  он никого и ничего не боится, как вы можете судить по тому, что вот он сидит  здесь и сосет большой палец, хотя не знает, что будет с ним  дальше.  И  ему  как  раз  семнадцать  месяцев  -  столько  же,  сколько  дорогой   маленькой  Саре-Эллен на кладбище, и мы подумали, что должны  дать  вам  право  выбрать  первой, прежде чем он поедет в богадельню, и что вы об этом думаете?  Потому  что мне уже пора обедать, и тетя Миранда оставит меня дома  на  весь  вечер,  если я опоздаю, и еще я должна успеть до заката прополоть грядку штокроз.