Морок - Юлия Аксенова

Он сказал, что после нашего с ним объяснения многое осмыслил в себе и в своей жизни. Он предлагает мне возобновить отношения — теперь с открытыми картами. Мы могли бы просто попробовать сблизиться. «Я не в том смысле сблизиться, что… ну, ты понимаешь, хотя это, конечно, тоже дело хорошее, но я не имею в виду…» — косноязычно оправдывался мой бывший ухажер. Он справедливо полагал, что увеселительная поездка на юг — это замечательная, ни к чему не обязывающая ситуация, в которой можно все, начиная с простого общения по душам — ведь я сама ему обещала!

Я не видела никаких препятствий к осуществлению его чудесного плана. Более того, я испытала настоящий соблазн вновь позвать Алексея с собой! Мои красивые летние тряпочки, разложенные на диване, креслах, стульях, взывали к мужчине, который сможет их оценить! Я бы не чувствовала себя скованно в чужой машине, в тесноте. В Лешином лимузине хоть укладывайся на заднее сиденье да спи. Укладывайся… Вопрос о том, хочу ли я укладываться в Лешином обществе, решался на данный момент скорее отрицательно, но он ведь и не позволит себе настаивать.

Никаких препятствий. Кроме одного. Я еду на юг с определенной целью. Может так случиться, что мне придется надолго покинуть и компанию, и гостеприимный морской берег, осуществляя свой проект. Я не желаю ни с кем обсуждать его заранее, а поставить Алексея перед фактом уже на месте будет в высшей степени нечестно.

Я сказала Алексею, что готова встретиться с ним после моего возвращения. Тот обиженно ответил, что «после» никаких встреч, скорее всего, уже не будет. Значит, все же слукавил он: надеялся на что-то большее, чем простое дружеское общение. Леша торопливо произнес слова прощания, намереваясь повесить трубку, но я остановила его и попросила меня выслушать. Я поблагодарила его. Сказала, как он много для меня сделал, из какой депрессии меня вытащил, как помог вернуться к жизни. Не стала произносить банальных слов о том, что он еще встретит свою единственную, но пожелала ему всего самого хорошего, что есть на земле. Не сказать, чтоб моя речь вдохновила Алексея. Но он немного смягчился — и то хорошо.

Ну вот все и собрано. Ложусь спать.

Я чувствую себя удивительно спокойно и комфортно. Как в детстве, когда текущий миг так хорош, что ничуть не беспокоишься о будущем. Просто мой час еще не настал. Когда мы прибудем на место, я начну действовать. Никто не сможет мне воспрепятствовать или остановить меня. Когда прибудем на место, решится моя судьба. И не только моя. А пока впереди — плавный бег автомобиля, покой и прелесть южной ночи, звезды с кулак в окне. Меня везут — я еду.

Я, затерянная во времени и пространстве, больше не думаю, что они — враги мне, и не стремлюсь с ними совладать. Я отдаюсь на их волю.

Третья повесть

САМЫЙ ДОЛГИЙ ДЕНЬ

Развилка — как беда:Стрелки врозь — и вот — не здесь ты!Неужели никогдаНе сближают нас разъезды?

Владимир Высоцкий

…They'll be blue birds overThe white cliffs of DoverTomorrow — just you wait and see.

«The While Cliffs of Dover»[2]

Около трех часов я в дороге. Немилосердное южное солнце перевалило в безоблачном, раскаленном добела небе свой невидимый зенит: время — за полдень. В машине открыты настежь все четыре окна — это спасает от духоты, но не от зноя. Рубашка в сеточку липнет к телу; любимые легчайшие, самые летние из всех возможных, дорожные брюки давно уступили место примитивным американским шортам — из плотной джинсы, зато коротким. Я иногда приглаживаю рукой волосы — их треплет сквозняк, но они все равно мокрые.

Смешно сказать, но все эти неудобства кажутся мне в какой-то степени даже приятными: я так давно не бывал на южных морях! Я забыл, как зной выплавляет из самых костей остатки нашей северной унылой сырости; я забыл, как медлительно качаются пальмовые листья, источая истому; я забыл, как резки и бескомпромиссны блики солнца на поверхности соленой воды. Кажется, все краски жизни в одночасье вернулись ко мне на этой живописной трассе.

Дорога, какой бы долгой она ни была, никогда мне не надоедает. Я, конечно, немного устал. Я лег за полночь, а поднялся до рассвета. От жары и недосыпания время от времени начинают слипаться глаза. Но дорога за каждым из своих многочисленных поворотов являет новую и такую неповторимую красоту! Шоссе то стелется берегом, то карабкается вверх, вьется серпантином среди зеленых склонов. Слева то и дело открывается морская гладь, испещренная ослепительными бликами. Остановиться бы на очередном живописном повороте и немного пройтись пешком с фотоаппаратом в руках! Но я знаю, что стоит поторопиться, и экономлю каждую минуту драгоценного времени.

Неправдоподобно узкие ручейки то асфальтовых, то грунтовых дорог, отделившись от основной трассы, сбегают в направлении моря. Мне до скрипа зубов хочется воспользоваться одной из этих троп. Я так ясно представляю прохладную, упругую свежесть соленой воды, которая без всплеска примет в себя разгоряченное тело! И останется только плыть, стремительно плыть вперед, все дальше от берега, рассекая ласковые волны… Постепенно остывая, обретая покой, мир…

Я бы пожертвовал двадцатью минутами, даже получасом, чтобы искупаться. Но вряд ли все эти завлекательные дорожки направляются прямо к пляжу. Больше вероятности, что любая из них вливается в прибрежное селение с неразберихой узких улочек, а в конце блужданий путника ждет скалистый обрыв на вожделенном морском берегу.

Так что я, обливаясь потом и отстегнув ремень безопасности, который до крови натер плечо, еду дальше.

Чтобы взбодриться, пытаюсь слушать радио. Здесь можно поймать всего две местные радиостанции. Десятка полтора популярных в этом сезоне песенок я уже заучил наизусть. Тем более что единственный куплет с припевом повторяются в каждой раз по сто. Пулеметные голоса диджеев раздражают, злят и заставляют проснуться. Но это — только пока внимательно вслушиваешься в содержание речей. Потом их немудреные слова сливаются в сплошной гул, и веки снова неудержимо начинают сближаться. Новости этого дня я уже мог бы изложить без суфлера и без печатного текста, ни единого раза не запнувшись.

* * *

Звонок Хью — нашего корреспондента в России — застал меня в Грузии. Точнее, в Абхазии.

Я тогда для каждого выпуска «Новой пятницы» делал большой репортаж из цикла «Детский мир»: проверить, как пойдет, и приучить зрителя к необычной тематике. Проект новой еженедельной программы был уже готов, но я не особенно торопился предложить его руководству: хотелось сначала все хорошенько обкатать. На этот раз я исследовал, как малыши воспринимают межэтнические конфликты. Уже отработал в Ирландии, еще намечал кое-что в Африке. Трех точек было бы вполне достаточно. Материал набирался тяжелый, болезненный, но сказочно интересный…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});