Дела магические - Даниил Клугер

В горле Ницана от напряжения лопнул какой-то сосудик, и во рту появился отвратительный привкус крови. Он машинально протянул руку к Умнику, но тот, похоже, сам настолько был поражен сказанным, что забыл о своих обязанностях. Сыщик убрал руку. Ему было даже не до того, чтобы дать щелчка нерасторопному рапаиту.

Согласно уголовному законодательству Тель-Рефаима показаний, данных двумя независимыми свидетелями, достаточно для вынесения обвинительного приговора — даже в отсутствие других серьезных улик.

— Так что? — спросил Лугальбанда. — Прислать за тобой конвой? Или придешь в суд самостоятельно? Завтра, к семи утра? Это могут учесть как явку с повинной и смягчить наказание. Хотя в данном случае речь может идти либо о пожизненном заключении, либо об ирреальной смерти. Последнее вероятнее.

— Знаешь, что такое ирреальная смерть, Умник? — замороженным голосом вопросил Ницан. — Приговоренного умерщвляют по всем правилам. То есть, исторгают душу из тела и отправляют в Подземный Мир. Там Ануннаки вытворяют с этой несчастной душой все, что полагается вытворять с душой грешника. А потом она возвращается на землю, в собственное тело, которое все это время хранится бездыханным в специальном саркофаге в подземном судейском хранилище. Он, конечно, оживает... Только что это за жизнь, Умник? После таких штучек? И потом: можешь себе представить, сколько грехов мне придется искупать в этом чертовом царстве Эрешкигаль? Она, говорят, та еще стерва. Да и муженек подстать... И то сказать — другие вряд ли бы стали бы повелителями мертвых...

Умник тяжело вздохнул и подал детективу поднос с большим бокалом лагашской настойки. Ницан механически взял бокал в руки.

— Между прочим, — добавил Лугальбанда, — я оговорил процедуру самостоятельной защиты. Ты будешь выполнять обязанности собственного адвоката. Зная твои привычки, я решил, что так будет лучше.

— А обвинитель кто? — мрачно вопросил Ницан.

— Следователь Омри Шамаш. Так что, сегодня явишься? — повторил свой вопрос Лугальбанда. — Или завтра?

— Лучше завтра, — ответил Ницан. — Сегодня я, пожалуй, напьюсь напоследок.

— Хорошо, — Лугальбанда великодушно кивнул. — Напейся. Но, может быть, ты найдешь пару минут просветления, чтобы прочесть вот это, маг-эксперт щелкнул пальцами. Из фантомного облака вырвался голубой смерчик. Он замер перед унылым сыщиком, рассыпался крохотными искорками, оставив стопку бумаг.

— Что это? — хмуро спросил Ницан, не притрагиваясь к бумагам.

— Копии свидетельских показаний, — ответил маг-эксперт. — Я совершаю должностное преступление, предоставив тебе возможность ознакомиться с ними до суда. И делаю это только потому что не верю, будто ты убил этого жреца. Несмотря на улики и показания свидетелей. Разберись, может, найдешь что-нибудь полезное.

С этими словами Лугальбанда исчез.

— Спасибо, Лугаль, — сказал Ницан в пустоту. — В отличие от тебя я как раз начинаю верить, что все-таки зарезал своего клиента.

* * *

Несмотря на обещание напиться, Ницан не оправдал надежд Умника. Мало того, что сыщик категорически отказался от пол-литрового кувшина резко пахнувшей сикеры, он еще и пообещал заключить рапаита в пентаграмму на неопределенной срок, буде тот и дальше продолжит ему мешать.

Умник обиделся и исчез. В последнее время вместо того, чтобы при конфликтах с Ницаном прятаться под кроватью или нырять в сливной бачок в туалете, рапаит предпочитал исчезать в Небытие. Сыщик начал подозревать, что его личный рапаит все-таки обзавелся в Изнанке Мира подружкой — как он же и предлагал Умнику — симпатичной крыской, снабжавшей изысканными напитками какую-нибудь тель-рефаимскую даму, страдавшую от недостатка алкоголя в организме.

Впрочем, над матримониальными проблемами рапаита Ницан думал недолго. Хватало и других. Словно в подтверждение этому у сыщика зачесалась шея. Ницан, ставший в последнее время суеверным, сделал несколько замысловатых жестов, отгоняющих плохие предчувствия. Шея чесаться перестала, но настроение ничуть не улучшилось.

Ницан пододвинул к себе стопку тонких листов-копий, переданных Лугальбандой. На первом красовался штамп следственного отдела главного полицейского управления Тель-Рефаима и личный знак следователя Омри Шамаша. Ницан относился к Шамашу без особой симпатии — в свое время они оба учились на курсах полицейской магии и даже немного соперничали. Вредные привычки привели к исключению Ницана с последнего курса (сам-то он полагал, что ректор не мог ему простить неожиданную встречу и соперничество в Доме Иштар в поисках благосклонности молоденькой жрицы); что же до Омри, тот успешно продвигался по служебной линии, правда из сыщиков перешел в следователи кабинетная работа была ему больше по душе. Да и с полицейской магией, без которой ни один сыщик в работе обойтись не сможет, Омри Шамаш состоял в отношениях прохладных. На курсах он звезд с неба не хватал.

Впрочем, Лугальбанда сказал чистую правду: Шамаш свое дело знал, следователем был дотошным, и тому, что зафиксировано на бумаге его характерным наклонным почерком, можно было доверять.

Так что Ницан, отбросив в сторону неприятные воспоминания о бывшем сокурснике, приступил к чтению показаний первого из двух свидетелей.

«Вопрос: Ваше имя, место жительства, род занятий.

Ответ: Меня зовут Балак. Я торгую винами. Вернее, не торгую, а поставляю вина торговцам. Выступаю посредником между теми, кто делает вино и теми, кто им торгует. Постоянно живу в Ир-Лагаше.

Вопрос: Почему оказались в Тель-Рефаиме?

Ответ: Получил несколько заказов на вина из храма Анат-Яху. Раньше я с ними дела не имел. Решил попробовать.

Вопрос: Когда вы приехали в Тель-Рефаим?

Ответ: Четыре дня назад. Не в Тель-Рефаим вообще, а именно в храмовый комплекс Анат-Яху. Я встретился сразу же с преподобным Кислевым. Наши переговоры затянулись затемно. По моей инициативе — мне хотелось все вопросы решить сразу же и поскорее вернуться в Ир-Лагаш. Так что мы обсуждали и цены, и ритмы поставок, и транспортировку. Осталось только подписать договор. Но это мы перенесли на следующий день — поскольку преподобный Кислев должен был согласовать детали с преподобным Хешваном, верховным жрецом. Переговоры проходили в восточном крыле комплекса — там же, где расположены винные погреба. Чтобы потом дойти оттуда до трассы, соединяющей Анат-Яху с городом, можно было либо обогнуть постройки, либо пересечь виноградник. Через виноградник дорога примерно вдвое короче, и я выбрал ее. Выйдя на крыльцо, я заметил, что на площадке посреди виноградника кто-то есть. Присмотревшись, я узнал младшего жреца преподобного Сивана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});