Бреслау Forever - Анджей Земяньский

— Боже, а он нас не выдаст русским?

— Спокойнее. И не из таких перевозок сбегали.

— С Колымы не сбежишь.

Их сомнения развеял правильный, хотя и с сильным акцентом польский язык.

— Ну, парни, — сказал шофер. — Что? Надоел вам коммунистический рай?

— Да вроде бы так, — ответил на это Васяк, — Скрывать нечего.

— Ладно. Во Францию хотите? — Он вытянул руку. — Покажите, что там у вас есть.

Он внимательно осмотрел ожерелье. Через какое-то время спрятал его вместе с монетами в карман.

— Сойдет. — Водитель усмехнулся и указал на собственный грузовик, на который как раз грузили пустые мешки. — Забирайтесь под брезент и переоденьтесь в полосатики.

— В чего?

— Ну, такое обмундирование, что носили узники концлагерей. Там есть несколько штук на такой случай. И помажьте рожи пеплом, потому что ваши румяные хари напоминают все, что угодно, только не живых скелетов.

Те послушно выполнили приказ. Не успели даже толком подвязать штаны, когда грузовик тронул, гремя мощным двигателем. Когда они выбрались из города, машина рванула быстрее по широкой автостраде. Брезент парусил и хлопал на ветру. Вечером добрались до французской оккупационной зоны. Еще через несколько часов были уже во Франции. Водитель завез их вглубь территории километров на пятьдесят. После этого дал им на дорогу карту, компас, две банки тушеной говядины и немного франков.

— Полосатиков не снимайте. В них легче идти, — посоветовал он. — Как только доберетесь до порта, ищите польские суда. Помните: нужно беречься английских грузоперевозчиков, это те еще сволочи.

— Ладно. Спасибо.

— Пока. Увидимся в Америке.

Дальше Борович с Васяком отправились пешком. Особых сложностей не было. Никто ни о чем не спрашивал, никто их не проверял. Города они обходили подальше, а в деревнях люди иногда кормили их и поили. Никто не был против, если беженцы просились переночевать в сарае.

Нормальную одежду они надели уж вблизи портового города. Тут следовало держать ушки на макушке, но советы водителя польского происхождения оказались полезными. Они быстро влились в толпу на берегу. В порту стояли три небольших польских фрахтовика, и даже польский крейсер. Только военное судно было не для них. Выбрали самый маленький торговец. Когда Борович с Васяком сказали, откуда они прибыли, их тут же окружила толпа моряков, желавших узнать самые свежие сведения с родины. Те расписывали все в самых черных красках, разговор длился часа два. Васяк даже узнал какого-то земляка, с которым встречался на храмовых праздниках в городке, что был ближе всего к его деревне. Бывший крестьянин, а теперь моряк, чуть не расплакался, увидав бутылку самогона.

— Наконец-то можно что-то приличное выпить. — Он сделал пару глотков и вытер глаза. — Сколько градусов?

— Что-то около восьмидесяти.

— Во! Слышно же, что настоящий. Не то, что водичка для поливания цветов, которую сосут англичане.

Тут решил включиться Борович.

— Слушайте, люди, — он вытащил из мешка вторую бутылку самогонки. — Нам нужно попасть в Англию.

— Что за проблема? — оскорбился моряк. — Вот же, лайба стоит.

— А начальство не прицепится?

— Спокуха. И не таких провозили. Вот только нужно найти вам какие-нибудь комбинезоны.

— Свои имеются, — усмехнулся Васяк.

Через несколько минут, затаскивая большой ящик, они уже были на судне. Пир в трюме продолжился. Совершенно пьяных Боровича с Васяком спрятали за громадными бочками только где-то к полуночи.

Утром, с кошмарной головной болью, они проснулись уже в Англии.

В те времена англичане практически ничего и ни у кого не проверяли, если не считать железнодорожных билетов. Изолированные на своем острове, они чувствовали себя в безопасности, война давно уже кончилась, кроме того, они уже привыкли к непонятному лепету иностранцев. Борович с Васяком без труда добрались до Лондона, подавившего их своей величиной, неправдоподобной толкучкой и вечным шумом. Опять же, разрушений было относительно немного. К счастью, у Боровича имелись связи, установленные еще отцом, в дипломатических кругах, находящихся теперь в эмиграции. Помогли им сразу. Но подготовка документов потребовала недели три. Они уселись на шведский пароход, который, если бы не отсутствие парусов, с успехом мог бы конкурировать с другими судами за звание Летучего Голландца. Корабль протекал, дымил, не держал курс, а пища была родом, наверное, еще из старых английских запасов времен битвы под Трафальгаром.

Тем не менее, до своей Америки они доплыли. Сошли, а точнее — смылись, через лабиринты доков, заполненных толпами моряков со всех концов земли, обходя подальше печально известные immigration rooms. Шокированные, они шли по улицам города, который не знал войны. Все вокруг было другое. Все подавляло, и не одной только архитектурой, движением и скоростью, но и совершенно другими обычаями. Они зашли в какую-то забегаловку выпить. К сожалению, очень быстро выяснилось что зашитые в пальто Боровича золотые доллары утратили свою волшебную силу. То, что в Европе было способно очаровывать людей, здесь оказалось самыми обычными деньгами. К тому же, их нужно было еще и в банке обменять, чтобы иметь возможность расплачиваться.

— Ну, вот мы и за большой водой, — сказал Васяк, печально поглядывая на свой стакан с вонючим бурбоном. — Здесь нас уже не достанут.

— No way! — ответил на это Борович, тщательно просматривающий разговорник, который изучал, чтобы подшлифовать свой английский. — Exactly.[82]

Васяк скривился, делая глоток окрашенной в коричневый цвет жидкости, как называл виски. Но на приятеля поглядел совершенно трезво.

— Что мы будем здесь делать? — тихо спросил он.

— Что получится, — прозвучал инстинктивный ответ. Борович закусил губу.

— Я же не слепой. Вижу, что-то тебя мучает.

— Да.

Тишина затягивалась. Вокруг темнота, потому что они спрятались в самом дальнем углу забегаловки. Клаксоны за окном, мерный стук каблуков прохожих на тротуарах. Призрачная атмосфера абсолютного отчуждения. Чувство, что ты находишься в городе, который им не принадлежит, и которого они никогда не поймут.

— Я исключительно скрупулезный следователь.

— И как это связано с нашим положением?

— Есть дела, которые тебя не отпускают.

— Божечки… Ты все еще про то следствие? — Васяк чуть ли не подскочил. — Если ты хочешь им заниматься, тогда на кой ляд сбегал из Польши?

— Его можно продолжать, сидя и здесь. Либо я сам его решу, либо оставлю следы своему преемнику.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});