Принцип домино - Фридрих Незнанский

Включив видеомагнитофон, он отмотал назад, пока не мелькнуло безусое лицо Реваза Суниева, после чего зафиксировал изображение. Померанцев не ответил. Он с Ереминым молча разглядывали подрагивающее лицо убийцы, сверяя фотороботы.

— Слушай, помнится, в деле ведь был еще один похожий на него убивец, — сказал Померанцев Гере. — Этот, помнишь, была объективка по делу об убийстве охранника ночного клуба «Золотой глобус» Родиона Малютина?

— А, тот… — махнул рукой Гера. — Для нас кавказцы все на одно лицо. Не чересчур ли для одного душегуба? А за несколько часов до этого убил медсестру Марину Антонову совсем в другом конце Москвы?..

— Тамошние девушки из обслуживающего персонала сказали про него, будто тот человек застрелил охранника, оскорбившись, когда Малютин проверял его документы, — пояснил Померанцев Еремину.

— Теперь даже и не знаю… — задумчиво сказал Гера, глядя на остановившееся в кадре лицо. — Похоже, этот может.

Звонок прозвенел неожиданно, как всякий другой звонок, которого напряженно ожидаешь. Померанцев схватил трубку, с минуту слушал.

— Да, спасибо… Я все понимаю. Что ж, видеозапись у нас есть, мы успели ее сделать. И его фотороботы. Да, высылаем вам по факсу… И оформляем в розыск.

— Ну а теперь на десерт… — сказал Гера, когда Померанцев положил трубку и взглянул на него: все ли ясно? — Теперь посмотрим мои материалы, если вы, Роман, уже закончили.

Тот кивнул, и Гера вставил в видеомагнитофон другую кассету.

— Смотрите внимательно, — сказал он. — Вот мой козырь, который я собирался выложить покойному Быстрову Олегу Ивановичу. Это зафиксировано скрытой камерой через видеоглазок… Сейчас перед вами появится тот самый человек, что сумел подслушать наши с Валерой разговоры здесь, в святилище Фемиды. И если бы не всем известная бдительность Валерия Александровича…

Когда на экране возникло серое изображение человека, о чем-то разговаривающего с приятелем Геры Мишей, Померанцев сначала замер, потом перевел взгляд на Геру.

— Вот мне тоже все время кажется, будто я его где-то уже видел, — растолковал взгляд непосредственного начальника Гера. — А вам он знаком?

Он вопросительно взглянул на Еремина. Тот отрицательно покачал головой.

— Останови, — сказал Валерий, когда человек на экране повернулся наконец лицом к камере.

— Я скажу, где ты мог его видеть, — сказал Гера после паузы. — Этот тип по описанию похож на кавалера Марины Антоновой, которого имели несчастье лицезреть труженицы детсада, где она работала. Этот фоторобот сейчас в УВД. А теперь мы имеем фотографию для опознания.

— Похож, — согласился Валерий. — Но я сейчас вспомнил еще об одном «фотороботе». Он был составлен теми же девицами из «Золотого глобуса» и сейчас хранится у следователя районной прокуратуры, ведущего это дело. Помнишь, девушки утверждали, что в тот вечер вместе с Суниевым был некий красавчик?

— Ну и память у тебя! — помотал головой Гера.

— Просто очень уж он заметный. Надо этих девушек срочно найти и пригласить. Причем завтра же. Скажи Зое, пусть выпишет им повестки как свидетелям.

Гера поднял трубку местного телефона:

— Зоя, зайди сюда. Да, прямо сейчас.

Зоя вошла, коротко оглядев посуровевших мужчин.

— Что у вас опять стряслось? — спросила она и вдруг охнула, приложив ладошку ко рту. — Ой, кто это?

— Вот и мы хотим знать… — вздохнул Гера. — Я тоже сижу тут и гадаю: где мы этого Роберта де Ниро прежде видели?

— Так это же тот самый! — Она потрясла кистью руки. — Ну тот, помнишь, который ремонтировал у меня освещение! Я ж рассказывала: он включал свет, залезал на стремянку, когда я печатала ваше постановление, из-за чего весь сыр-бор!

— Еще один вездесущий на нашу голову! — простонал Гера. — Ну ты подумай! И этот пострел везде поспел… Нет, сегодня определенно наш день, одни сплошные узнавания и моменты истины!

— Кажется, я еще кое-что вспоминаю и догадываюсь, где этого субъекта следует поискать, — сказал Померанцев. — Я несколько раз просматривал видеозаписи с Разумневичем, и, если не ошибаюсь, данный человек везде его сопровождает.

7

Разумневич приехал в театр последним. Белявский уже ждал его в знаменитом кабинете Полынцева, где именитый режиссер и его секретарша хлопотали за столом, на котором парил кофейник, а в вазе лежали конфеты и засахаренные ананасы.

Белявский поднялся из-за стола и вопросительно посмотрел на давнего друга-недруга.

— Да пожмите вы наконец друг другу руки! — воскликнул Полынцев. — Вы же друзья детства! Я ж не говорю: поцелуйтесь. Обниметесь, когда поладите, сами во всем разберетесь и все друг другу простите.

Разумневич помедлил и протянул руку Белявскому. Тот ответил вялым рукопожатием. Потом сели друг напротив друга

— Ну наконец-то, — вздохнул Петр Андреевич. — Даже на душе легче стало. Можно сказать, я присутствую при историческом событии… Ну все, ухожу, распоряжайтесь тут сами.

— Одну минуту… — поднял руку Белявский. — Чтобы уж совсем не было претензий, я предлагаю все-таки проверить помещение на отсутствие записывающих и подслушивающих устройств!

— О боже!.. — простонал хозяин кабинета. — Опять ты за свое, Эдуард! Я же говорил: все, что можно здесь было найти, уже нашли! И убрали. И больше здесь ничего нет, это я вам гарантирую! Лева, скажите ему.

— А что я могу добавить после того, как вы уже все ему сказали? — Лев Семенович сделал характерный жест в сторону Белявского. — Если он всю жизнь такой человек? Упертый и подозрительный…

— Лева, прошу вас, не начинайте с ярлыков и сведения взаимных счетов… — взмолился Петр Андреевич.

— Только из уважения к вам, Петр Андреевич, — приложил руку к сердцу и склонил голову Разумневич.

— Это из уважения к Петру Андреевичу ты опубликовал в своей газетенке пасквили в его адрес и с фотографиями и намеками на связи с мафией? — перебил Белявский.

— Все, я ухожу… — поднялся с места оскорбленный, казалось, до глубины души Лев Семенович.

— Господа… Умоляю вас. — Петр Андреевич бросился к двери и закрыл ее своим телом, выставив перед собой руки. — Лева, Эдик, мы же с вами договорились. Кто старое помянет…

— Петр Андреевич, дорогой! — прижал обе руки к сердцу Лев Семенович. — Вы же знаете, я пришел сюда в тот момент, когда у нас случилось такое несчастье! Убили Олега Быстрова! Талантливого, высокой моральной чистоты человека! И сейчас, вместо того чтобы встретиться с его семьей и со всеми, кто был ему близок, чем-то им помочь и воздать должное его памяти, я пришел на этот постыдный спектакль… Нет, если этот человек, — он наставил указующий перст на Белявского, — с самого начала хотел сорвать эту встречу, то — пожалуйста! Я могу тут же уйти и больше уже к нашим общим проблемам не возвращаться!

— Мы оба уйдем, когда пожелаем, — примирительно сказал Белявский. — Я предлагаю следующее. Если записывающей аппаратуры не будет найдено, я готов принести самые искренние извинения. Если найдем, то мы не станем выяснять, откуда она, чья она и кто ее здесь установил. Просто выкинем к чертовой матери, спустим в унитаз и займемся наконец делом… Согласны?

— Это он всегда называл: доверяй, но проверяй… — пожал плечами Лев Семенович и с демонстративной неохотой сел на свое место. — Ну раз тебе это нужно для душевного спокойствия… Можно подумать, ты ее заранее там установил, чтобы произнести этот спич.

— А вы, Лева, надеюсь, не возражаете? — страдальческим голосом спросил мэтр.

— Пожалуйста, я готов подождать, пока закончится постыдная процедура… Только мне интересно, как ты собираешься ее осуществить? — с иронией спросил Разумневич Белявского. — Будешь сам искать под стульями?

— Зачем сам? Саша! — позвал Эдуард Григорьевич в приоткрытую дверь. — Зайди сюда.

Лев Семенович с интересом уставился на вошедшего в кабинет стройного и смазливого юнца с электронным сканером. Его интерес не ускользнул от внимания Белявского, и тот понял, что Разумневич наслышан обо всем происходящем в его окружении.

Саша начал свои манипуляции с дальнего угла кабинета, и, как только дошел до стола, прибор замигал и послышался характерный звонок.

— Господи… — Хозяин кабинета схватился за сердце, когда Саша извлек «жучка» из-под зеленого абажура антикварной настольной лампы. — Меня сейчас инфаркт хватит. И давно он здесь стоит?

— Это можно приблизительно установить только по степени разряда его батарейки, — сказал Саша. — Если хотите, я прямо сейчас замерю ее ёмкость, и вы все узнаете.

Белявский и Разумневич встретились взглядами. Лев Семенович первым отвел глаза.

— Мы, кажется, договаривались… — напомнил Эдуард Григорьевич. — Не будем выяснять, если что-то найдется. Вполне возможно, что «жучка» установили ваши, Петр Андреевич, завистники из другого театра.