Принцип домино - Фридрих Незнанский

— Гера, ты лучше меня знаешь зама генерального Анисимова. Скажи, можно к нему с этим идти? — Он кивнул на телефонный аппарат.

— Не советую. Это тебе не Меркулов. Он осторожен, как тот самый старый конь, который своей перестраховкой только портит борозду. Первое, что он сделает: побежит к генеральному. И уж как он там преподнесет?.. И лучше, сам понимаешь, чтобы об этом Абрикосове у нас никто не знал. На всякий случай. Я ни на кого конкретно не указываю, но мало ли?

— Пожалуй, ты прав. Начальство везде одинаково. Не любит, когда подчиненные перекладывают ответственность на его плечи. Поэтому, пока ситуация до конца не просчитывается, лучше его не ставить перед фактом. А уж там как повернется, пан или пропал, со щитом или на щите.

— Валер, ну ты погоди, не надо так уж сразу. Может, я еще раз поговорю с Сережей Королевым, а то и с государственным обвинителем по этому делу?

— Еще неизвестно, что он за человек и как отреагирует. А сейчас мне предстоит идти на ковер. — Померанцев взглянул на часы. Было заметно, что он колебался. — По делу Быстрова… Все-таки поговорить с ним об этом или не надо? Раз уж дело Разумневича приостановлено… ну, я пошел.

Померанцев поднялся в приемную Анисимова, дождался, пока секретарша доложила заместителю генерального прокурора о нем, и, следуя ее жесту, вошел в кабинет.

Сергей Афанасьевич с интересом посмотрел на него, качнул головой, приглашая садиться, взял бумаги и надел очки.

— Это по поводу внутреннего расследования об утечке информации из нашего отдела…

— А при чем здесь убийства медперсонала в морге? И при чем здесь Быстрое? — Анисимов посмотрел на Померанцева поверх очков. — Хотите, чтобы завтра же все СМИ снова подняли крик про новое посягательство властей на свободу слова?

— Есть все основания полагать, что убийца журналистов в Петербурге и врачей в морге на Пироговке один и тот же человек. Совпадают и фотороботы, сделанные в Петербурге и у нас. — Он развернул и разложил оба фоторобота, питерский и московский. — Как и почерк убийства.

— Еще раз, Олег Иванович-то здесь при чем? — с недовольным видом подчеркнул Анисимов свою близость с Быстровым.

— Согласно свидетельским показаниям соседей Быстрое звонил из Москвы погибшим журналистам как раз перед тем, как к ним пришел убийца, причем разговор был напряженный, со взаимными обвинениями и оскорблениями…

— Ну и что? — поднял взгляд заместитель генерального прокурора. — Простое совпадение, это вам любой адвокат скажет. Олег Иванович хорошо знал погибших журналистов, насколько я понял… — он кивнул на служебную записку. — Вы сами об этом и написали. Они вместе учились…

— Вот мы и хотим узнать у Быстрова содержание разговора с погибшим Лагутиным и его знакомой, который шел у них на повышенных тонах, причем, как показывает свидетель, погибшая назвала его подонком…

— А это уже из области коммунальных сплетен… Вот чего никак не ожидал от вас, Валерий Александрович… — осуждающе покачал головой Сергей Афанасьевич. — Получается, Олег Иванович тут же позвонил кому надо в Питер, заказал убийцу, который и застрелил ее и ее друга за оскорбление? Допросить-то его вы можете… Но и он может, понимая шаткость вашей позиции, ответить вам что угодно. А может и не отвечать… Поймите, я не говорю, что это не так. — Он прижал руку к груди. — И даже не говорю, что вы, Валерий Александрович, сводите с Быстровым счеты за утечку информации из вашего сейфа… Но он-то обязательно скажет об этом на суде! Пока, судя по материалам, которые вы мне представили, вы можете его допросить, но только как свидетеля. А уж насчет обыска вообще не может быть речи… Что делать, но свидетелей у нас пока не обыскивают. Кстати, и Константина Дмитриевича не советую по этому поводу беспокоить. У него сейчас в Чечне своих забот по горло… Кстати, есть результаты баллистической экспертизы, я говорю о расстреле в морге?

— Пистолет только недавно нашли в кинотеатре. Но уже можно определенно сказать, если рассмотреть извлеченные из жертв пули, что пистолеты в Питере и на Пироговке были разные, но почерк, с изменением внешности киллера и манерой убийства, один и тот же.

— Словом, вы меня поняли? — холодно сказал Сергей Афанасьевич, поднявшись из-за стола и давая понять, что разговор закончен.

Когда Померанцев вышел, Сергей Афанасьевич сделал небольшую паузу, потом короткий вдох и энергичный выдох, после чего набрал номер на телефоне с государственным гербом на циферблате.

— Здравствуйте, это Анисимов из московской прокуратуры. Будьте любезны, соедините меня с Дмитрием Федоровичем, если можно…

— Слушаю, — раздался в трубке молодой с бархатистым рокотом голос.

— Это Анисимов Сергей Афанасьевич вас беспокоит.

— Слушаю вас, Сергей Афанасьевич, — пророкотало в трубке.

— Вы недавно интересовались, как продвигается это неприятное дело с утечкой информации из Генпрокуратуры.

— Да, и что?

— Наши следователи связали его с убийством двоих журналистов в Петербурге, — заторопился Анисимов. — Если помните, оно там недавно произошло, и сочли, что в обоих случаях просматривается связь с известным вам господином Быстровым из «Российских ведомостей». Того самого, что опубликовал копию постановления о взятии под стражу господина Разумневича.

— Я в курсе, — перебил Дмитрий Федорович. — И какая связь?

— Будто Быстрое долго и скандально разговаривал по телефону с погибшими журналистами, после чего их застрелили.

— Ах вот даже как? — оживился господин Гуреев.

— В ближайшее время Быстрова вызовут повесткой в прокуратуру. Пригласят. Пока в качестве свидетеля.

— Спасибо, спасибо… — несколько удивленным голосом пророкотал Дмитрий Федорович. Его снисходительность, казалось, не знала границ. — И когда будут назначены день и время этого приглашения?

— Я сразу же поставлю вас в известность, — скороговоркой ответил Сергей Афанасьевич.

— Спасибо, спасибо… — В трубке послышался шорох. — Да, кстати, вот только что мне тут принесли, и я хотел у вас спросить… Скажите, какое отношение имеет старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам господин Померанцев к делу вкладчиков против банка «Сотби»?

— Первый раз такое слышу… У нас такое дело не заводили.

— Так вы разберитесь. А пока до свидания, Сергей Афанасьевич! И спасибо за звонок.

— Желаю здравствовать, Дмитрий Федорович. Наше дело прокукарекать, — сказал вслух Сергей Афанасьевич, положив трубку, хотя в кабинете он был один. — А там хоть не рассветай. Вот так и ходим по лезвию ножа. До самой пенсии… И не дай бог, если ноги разъедутся в разные стороны.

Дима Гуреев набрал номер Славы Понятовского:

— Славик, здравствуй, родной, слушай, у меня мало времени, и ты мне только скажи: фамилия Абрикосов тебе что-то говорит?

— Абрикосов… Абрикосов… А это кто?

— Славик, напряги память, для своей же пользы. Его собираются посадить по делу банка «Сотби», и он грозится кое-кого вывести на чистую воду!

— Ах этот?..

— Припоминаешь, да? Значит, нам есть что обсудить. Кстати, недавно звонил Антон, и я понял так, что наши дяди уже навострили уши. Похоже, Антон с Вадимом где-то основательно прокололись… Но это пока только мои догадки… Даю тебе сутки на обдумывание и принятие решения. А завтра вечером увидимся, где всегда. Ага?

Затем Дима Гуреев набрал номер Эдуарда Григорьевича Белявского:

— Дядя Эдик, это я, Дима.

— А, да, Димуля, сколько лет, давно не звонил… — с поспешной заботливостью сказал Белявский. — Какие новости?

— Да вот, в Карловы Вары собираюсь. Подлечиться бы надо… Правда, есть тут неотложные дела. Касающиеся лично вас… Но разговор не телефонный. Мы можем увидеться сегодня вечером?

— Что-то срочное? Какие могут быть разговоры? Как всегда, в «Арлекино».

Вечером встретились в небольшом итальянском ресторанчике привилегированного закрытого клуба.

— Как твоя печень? — заботливо спросил дядя, когда Дима заказал овощи и минералку.

— Не о ней сейчас речь, — отмахнулся тот.

— Но здоровье-то прежде всего… Что за дела, чем порадуешь?

— Ну какие, дядя Эдик, могут быть радости в стране, не согреваемой Гольфстримом? Разве что у соседа корова сдохла.

— Ишь как разговаривать-то стал. Ты не тяни… — нетерпеливо сказал Белявский. — Какая еще корова и у кого именно сдохла?

— Возможно, вы слышали, в Базеле открывается Европейский экономический симпозиум.

— Что-то такое говорили…

— Там предполагается собрать экономическую и финансовую элиту, руководителей и владельцев крупнейших международных корпораций. Приглашения уже разосланы. От нашей страны будут персонально приглашены многие, в том числе вы и ваш лучший друг Лева Разумневич.