Вторая фаза - Наиль Эдуардович Выборнов

— спросил я. — Вернулась бы к банде?

— Уж точно нет, — она обняла меня, прижалась сильнее. — Я бы хотела куда-нибудь уехать. Далеко. Чтобы никто меня не беспокоил. Но чтобы люди вокруг были, много.

Чех передал мне бутылку, и я принял ее левой рукой. В ней оставалось не так уж и много, за несколько минут мы приговорили почти половину. Я взболтал содержимое и сделал ещё глоток.

— Я ведь привыкла, что людей вокруг много. В магазин выходишь еды купить, и пару сотен по дороге точно встречаешь. И внутри толчея, все ходят, выбирают что-нибудь. А здесь все не так совсем, не люди — одни оболочки. Бродят и жрут человечину. А мне хочется среди нормальных людей побыть. Мне иногда во снах снится, как я просто из дома выхожу и в магазин иду. И люди вокруг такие интересные, и с каждым поговорить хочется, узнать, что у них на душе.

А когда все закончится, то ей наоборот будут сниться дни, проведенные здесь, в мертвом городе. Зомби и другие монстры. Да, победителю обещали миллионы и всероссийскую славу, но не зря ведь в контракте был пункт о том, что корпорация не несёт никаких последствий за нанесенный здоровью ущерб. В том числе и психическому здоровью.

Я выпил ещё и понял, что водка расслабила меня. Мысли медленно перетекали одна в другую, перед глазами все немного плыло, возникали какие-то образы.

Чех потянулся за бутылкой, я протянул ее ему. Сделав глоток, он сразу же вернул ее мне.

— А ты бы чего хотел, Женя? — спросила у меня девушка, наверное, впервые назвав меня по имени, а не по позывному.

— У меня денег достаточно, — дипломатично сказал я. — И я везде могу устроиться. Хоть в Красе, хоть в Тюмени, хоть вообще на дальнем востоке. Одна только проблема, из страны не выедешь. А так, наверное, попробовал бы всё-таки свалить. Куда-нибудь подальше, где никто из старых врагов меня не достанет.

— Ну да, у тебя их много! — Ника пьяно засмеялась и повернулась. — Корпорации, банды, решалы, полиция. Проще назвать тех, среди кого у тебя врагов нет. А куда ты поехал бы?

— На Кубу, — сказал я. — Туда, куда все эти новые технологии ещё не дошли. Там ведь, говорят, живут ещё как в старые времена. Табак выращивают, сахар настоящий и так далее. И там меня точно не достанут, особенно если снова имя сменю. Денег у меня достаточно, русский рубль там в цене, да и вообще русских там уважают. Думаю, смогу устроиться. А ты, Чех?

Чех не ответил. Он вообще уже давно спал, кажется, даже не дослушал мои последние слова. Я посмотрел на Нику, ее глаза тоже были закрыты. Вот так вот я и остался наедине с недопитой бутылкой.

Ладно, рука не затечет, она ведь искусственная. Вот ещё один плюс «базук» по сравнению с органическими конечностями.

Я сделал ещё глоток и посмотрел в потолок. Натяжной. А мне почему-то захотелось порвать его и посмотреть на настоящий, кривой, как и все остальные в этих панельных домах, и покрытый трещинами.

Мне хотелось увидеть что-то настоящее, реальное. Я устал от того, что все воспринимается, как искусственное. Я устал куда-то бежать и что-то делать. Я готов был проклясть все, лечь и сдохнуть.

Но что-то держало меня. Во многом ответственность за товарищей. Конкретно за Нику. Я не знал, что к ней чувствовал и ощущал ли что-то вообще, но она мне доверилась. По сути незнакомому человеку, про которого ещё и слышала только плохое. Террориста и убийцу. Но поверила.

А Чех. Чех мой старый друг. Мало кто сделал для меня столько же, сколько он. И пусть из-за него закончилась моя старая жизнь, это была жизнь обычной корпоративной крысы без смысла и без…

Я сделал ещё глоток, а потом ещё. Время шло, все было спокойно. А я уже давно научился ценить вот такие вот редкие минуты спокойствия. Ведь без них я бы давно сошел с ума.

Глава 23

Я стоял на балконе и курил сигареты, нераспечатанную пачку которых умудрился найти в буфете. Тянул их одну за другой, уже третью подряд. Добил ее в несколько длинных затяжек, достал из пачки четвертую сунул в зубы.

Щёлкнул зажигалкой Зиппо, прикурил, снова затянулся, погасил огонек.

Нарушение правил шоу. С вашего счета списан штраф 1000 кредитов.

Ну и черт с ними. Конечно, я поиздержался, потратил почти все, что было, на импланты и аугментации. Но потом мы неслабо так накрошили морфов, так что я мог позволить себе покурить. Понятное дело, что штраф был не из-за факта, а потому что в этот момент меня не могли демонстрировать на экранах. Возрастные рейтинги — дело такое.

Посмотрел на пачку. Она была белой с красным кругом, на котором было выведено «Lucky Strike». Счастливый удар? На самом деле нет, я читал что-то про название этих сигарет, и вроде бы оно происходило от слова «забастовка», которое на английском языке звучало так же, как и удар. Чего-то там хорошего для американской табачной индустрии случилось во время забастовки.

А сигареты были действительно из Америки, кто-то умудрился привезти их сюда, в Казань, и это в страну, которая тогда хоть и не была полностью закрыта для импорта, но уже имела все признаки опустившегося железного занавеса. Так они и пролежали в шкафу сорок лет, и вот теперь я нашел их и курю.

Здесь же была и надпись на английском о том, что потребление табака или другой никотиносодержащей продукции вредит моему здоровью. Как будто я об этом не знал, и считал, что курить — это полезно и безопасно.

Но жить само по себе опасно. Рак лёгких вполне себе лечится и даже после полной резекции можно установить себе синт-легкие. Но правительство продолжает давить табачников запретом на рекламу и неподъемными акцизами, минимальной рекомендованной ценой. Поэтому все больше людей переходят на непонятно где и из чего накрученные сигареты и на жижу для вейпов. Ее производителей хоть и попытались прижать, но акцизы платить они так и не начали.

Дым с балкона медленно выносило на улицу через открытое окно. Я затянулся ещё раз, услышал за спиной шаги. Повернулся и увидел Чеха.

— Куришь? — спросил он.

— Ага, — кивнул я и протянул ему пачку. — Дать?

— Не, не надо, — он покачал