Детектив и политика 1991 №3(13) - Дик Фрэнсис

проходили, и время близилось к одиннадцати.

— А если он не приедет? — спросила Джоанна.

— Он приедет.

— Я почти хочу, чтоб он не приехал, — выдала она себя. — Хватит и тех писем.

— Не забудь бросить их в почтовый ящик, когда вернешься.

— Конечно. Но почему ты не хочешь, чтоб я осталась?

Я покачал головой. Мы сидели и смотрели на ворота. Минутная стрелка на моих часах подошла к двенадцати и пересекла цифру.

— Он опаздывает, — заметила она.

Пять минут двенадцатого. Десять минут двенадцатого.

Двадцать минут двенадцатого.

Джоанна вздохнула и пошевелилась. Минут десять мы не говорили ни слова. В полдвенадцатого она опять сказала:

— Он не приедет.

Я не ответил.

В одиннадцать тридцать три гладкий кремовый нос "астон-мартина" затормозил перед воротами, и Морис Кемп-Лоур вышел из машины. Он потянулся и оглядел коттедж. Уверенность и грация сквозили в каждом его движении.

— Какой он красивый, — выдохнула Джоанна мне в ухо. — Какие черты! Какие краски! Телевидение делает его хуже. Трудно подумать, что человек, который так благородно выглядит, может делать гадости.

— Ему тридцать три, — заметил я. — А Нерон умер в двадцать девять.

— Ты знаешь такие неожиданные вещи, — пробормотала она.

Кемп-Лоур отодвинул задвижку в воротах, прошел по короткой дорожке и постучал в дверь.

Мы встали, Джоанна отряхнула сено с юбки, сглотнула, чуть улыбнулась и не спеша пошла к входной двери, я последовал за ней и встал у стены, где меня не будет видно, когда откроется дверь.

Джоанна облизала губы.

— Иди, — шепнул я.

Она открыла дверь.

— Миссис Джонс? — проговорил медовый голос. — Простите меня, что я немного опоздал.

— Вы не войдете, мистер Кемп-Лоур? — сказала Джоанна с выговором кокни. — Такая радость видеть вас не на экране.

— Спасибо. — И он переступил порог. Джоанна сделала два шага назад, и Кемп-Лоур вошел за ней в холл.

Захлопнув ногой дверь, я схватил его сзади за локти, скрутил их за спину и вынудил его дернуться вперед, в это время Джоанна открыла дверь в комнату Баттонхук, и я ногой дал такой пинок Кемп-Лоуру, что он влетел в дверь и упал лицом на солому. В ту же минуту я закрыл дверь и повесил замок.

— Оказалось, все очень легко, — удовлетворенно констатировал я. — Спасибо за помощь.

Кемп-Лоур начал бить ногами в дверь.

— Выпустите меня, — кричал он. — Что вы собираетесь делать?

— Он не видел тебя? — мягко спросила Джоанна.

— Не видел, — подтвердил я. — наверное, лучше оставить его в неведении, пока я отвезу тебя в Ньюбери и посажу в поезд.

— Это безопасно? — Она выглядела озабоченной.

— Я скоро вернусь, — пообещал я. — Пойдем.

Прежде чем отвезти Джоанну в Ньюбери, я поставил машину Кемп-Лоура к кустам, где ее не было видно. Меньше всего мне хотелось, чтобы какой-нибудь местный житель из любопытства решил обследовать коттедж. Я отвез Джоанну на станцию, минут через двадцать вернулся и опять спрятал машину в кустах.

Я спокойно обошел дом и подошел к окну.

Кемп-Лоур ухватился за трубы и яростно тряс их. Крепко зацементированные, они не дрогнули.

Когда он заметил меня, он тут же замер, и злость на его лице сменилась явным удивлением.

— Кого вы ожидали увидеть? — спросил я.

— Я не понимаю, что происходит, — начал он. — Какая-то проклятая дура заперла меня здесь около часа назад, а сама уехала. Выпустите меня быстро. — Дыхание с хрипом вырывалось из горла. — Тут лошадь, — продолжал он, — от нее у меня астма.

— Да, — спокойно согласился я. — Знаю.

Это поразило его.

— Так это были вы…

— Да.

Он стоял и смотрел на меня через решетку из труб.

— Вы намеренно заперли меня с лошадью? — Он возвысил голос.

— Да, — подтвердил я.

— Почему? — закричал он. Должно быть, он догадался, но я не отвечал, и он спросил еще раз почти шепотом: — Почему?

— Даю вам полчаса подумать над ответом, — сказал я, повернулся и пошел.

— Нет, — воскликнул он. — Мне плохо, у меня астма. Выпустите меня. — Я вернулся и подошел ближе. Дыхание со свистом вырывалось из груди, но он даже не расслабил галстук и не расстегнул воротник. Опасности не было.

— Стойте у окна и дышите свежим воздухом, — посоветовал я.

— Холодно. Тут просто ледяной дом.

— Может быть, — улыбнулся я. — Но вы счастливчик… вы можете двигаться, чтобы согреться, на вас теплый пиджак… и я не вылил три ведра холодной воды вам на голову.

Он открыл рот и быстро задышал. Наконец-то, подумал я, он начал понимать, что ему так запросто не выбраться из своей тюрьмы.

Я вернулся, посидев на сене полчаса и слушая, как он попеременно то пинал дверь, то звал на помощь. Кемп-Лоур отталкивал Баттонхук, которая ласково положила голову ему на плечо. Я рассмеялся, и он чуть не лопнул от злости.

— Заберите ее, — застонал он. — Она не отходит от меня. Я не могу дышать.

Он схватился за трубу одной рукой, а другой отталкивал Баттонхук.

— Если вы не будете так шуметь, она вернется в угол к сену.

Он посмотрел на меня через барьер из труб, и лицо его исказилось от злости, ненависти и страха. Астматический приступ усиливался. Он расстегнул рубашку и бросил на пол галстук, я заметил, как тяжело он дышит.

Я положил коробку с сахаром на подоконник и быстро отдернул руку, которую он попытался схватить.

— Положите немного сахара ей на сено. Ну кладите же, — добавил я, видя, что он колеблется. — Он без допинга.

Его голова резко дернулась. Я с горечью посмотрел в его испуганные глаза.

— Двадцать восемь лошадей, начиная с Шантитауна. Двадцать восемь сонных лошадей съели сахар из ваших рук перед скачкой.

Он схватил коробку, нервно разорвал ее и высыпал кубики на сено в другом углу комнаты. Баттонхук последовала за ним и, опустив голову, начала хрупать сахар. Он подошел к окну.

— Вы так не отделаетесь. Вы пойдете в тюрьму. Я увижу, как вас пригвоздят к позорному столбу.

— Поберегите дыхание, — перебил я его. — А если хотите пожаловаться полиции на то, как я обращаюсь с вами, ради бога.

— Вы так скоро попадете в тюрьму, что даже не догадаетесь, кто посадил вас, — грозил он, и дыхание со свистом прорывалось сквозь зубы. — Торопитесь, говорите, что вы хотели.

— Торопиться? — медленно повторил я. — Нет, спешить некуда.

— Вы должны выпустить меня не позже полвторого, — настороженно заявил он. — У меня в пять репетиция.

Я улыбнулся. По-видимому, это была неприятная улыбка.

— Вы очутились здесь в пятницу не случайно.

У него отвисла челюсть.

— Программа… — пробормотал он.

— Придется обойтись без вас.

— Но вы не можете, — закричал он, хватая ртом воздух, — вы не можете