Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

Матушка останьтесь не покидайте

Аил бессмертных

Где-то где-то в чуйской долине трепетливой блаженной

златопыльной златодымчатой златопшеничной

Есть аил где люди не умирают

Все путники странники манасчи каландары чабаны знают

об этом аиле

Но никто не знает верно где он

Где пылится переливается перламутровой вечной пылью

древляя сладчайшая дорога к нему…

Аил бессмертных тонет златится в лучах струях

златозарных переливчатых абрикосовых дымчатых

лучах лучах струях иссыккульского вечного солнца

Там нет ножей

Там не режут баранов

Там вечные жители курят сладкозабвенный иссык-

кульский сушеный небесный мак на крышах кибиток

златосаманных

И с крыш воспаряют возлетают как полевые медвяные

хмельные дикие голуби-вяхири

Там вечные жители едят златомедовые абрикосы

каджисайские

И пьют текучие бегучие гремучие алмазы льдистых

родников ручьев тяньшанских заалайских

И смакуют крупитчатый кумыс бродильных пьяных

дурманных маковых под вечер тонских мускулистых

кобылиц неистово брыкливых и скуластых и атласных

Однажды в молодости ранним сизым павлиньим иссык-

кульским утром я проходил мимо этого аила

И видел дорогу к нему всю заросшую глухим пыльным

несметным необъятным кураем

Ибо никто не ходил по ней много много лет

(Давным давно прошел по ней Пророк Пайгамбар

Мухаммад и заглох завял зарос его след)

Но в молодости мы все бессмертны

И я не свернул к тому аилу и не пошел той дорогой

А в старости я искал тот аил и ту дорогу несметных святых

нетронутых кураев

Да не нашел аил тот да навеки та дорога потерялась

Аил аил где струятся где златятся где витают в иссык-

кульских абрикосовых златистых сумерках твои святые

лазоревые медовые саманные кибитки?..

Там бы на миг хоть воды ледниковой напиться…

* * *

Античный иссык-кульский мускулистый тополь

Под ним пасущаяся свято тленно бренно млечно лошадь

Ночь

Лошадь неподвижно ест траву

А тополь по долинам дымным лунным чудотворно дивно упоенно одиноко бродит бродит бродит

Плач по великому шелковому пути

Там где Русь касалась свято дремной тайной Азьи Азьи

Азьи

Как вода песков песков песков

Там взошли всходили восставали дымноизумрудные

христовомусульманские оазисы

А теперь там вперемежку лишь кочуют странствуют

осатанело кости позабытых дальных шейхов

самаркандских

И купцов привольных волжский русичей и верблюдов

огнепальных и поводырей покорливых ослов

Там в погибельных песках самумах новоявленных такырах

нынче мечутся носятся безбожные перекати поле

Перекати колючки янтаки перекати колодези иссохшие

перекати реки перекати остовы скелеты перекати

кладбища мазары перекати народы сотрясенные

Там Аральское задушенное безбожниками перекати море

Скоро станет пиалой воды змеиной солончаковой

ядоносной

Из нее всяк перекати русич да всяк перекати азьят

напьется задохнется обожжется оборвется

Боже! Боже! Как же Ты дозволил

Согдийцы

О таджики согдийцы! меланхолическое племя людей с

лазоревою кровью

И ты неслышно бесследно в забытых лазоревых фан-

ягнобских кишлаках исходишь

И разбитая поруганная вечнодевственная святая глазурь

бухарских жемчужных минаретов и самаркандских

бирюзовых мечетей и хивинских коралловых мавзолеев

и куня-ургенчских мазаров

Все сыплется все сыплется в мои кочующие иссыхающие

аральские дрожащие ладони

И заметает засыпает усыпляет плачущие мои

древнесогдийские древнеперсидские лазоревые очи царей

неистовобрадатых шахов Бахрам-Гура Дария и Кира

меченосцев богоносцев

А на согдийском родниковом древлем языке можно было

говорить с лазоревыми майскими райскими жуками и

гонными перламутровыми задыхающимися козлами

нахчирами архарами и с ручьевыми лучезарными

форелями и с тысячелетней арчою и с целебною

загробною курящейся над саваном испанд-травою

И со звездой Зухрою об которою можно обжечься если

ночью взойдешь на высокую фанскую гору

И с безмолвными как камень чабанами локайцами

И с самими безмолвными как чабаны локайцы камнями

приречными валунами

Да уж никто из человеков ныне языка блаженного не

ведает не знает

В детстве я знал несколько вещих вечных этих слов да

потом забыл замял истратил запамятовал…

…И дервиш Ходжа Зульфикар у реки где шум камней и

волн неслышно зарыдал содвигнулся затрясся радостно

заплакал…

Озеро Едрово

Гляди: день окрест а в очах твоих вечер

Скоро будет в них ночь нощь…

Я опускаю полощу окунаю персты в предзимнее чудовое

ледяное озеро Едрово

Двадцать лет я здесь не был озеро Едрово

И вот окунаю ввергаю пускаю персты в твою текучую

плоть алмазную ткань зыбь озеро Едрово

Персты мои забвенные расплывчато задумчиво плывут

текут в ледовой родниковой плоти воде живом

плакучем переливчатом отборном обильном серебре

Да что-то вода твоя темна мутна озеро Едрово

А двадцать лет назад вода была прозрачна и прозрачны

были персты мои в твоей воде

Они и нынче прозрачны да дрожат лежат забывчиво во

ключевой былой воде

Да и глаза твои за двадцать лет помутнели поредели

Вечер текуч нынче пришел в очи твои кочевые поэт

А потом придет вечноплакучая ночь нощь

Ноябрь предзимник

Скоро скоро возьмутся соберутся затоскуют алмазным

льдом

Едрово озеро и персты текучие зыбучие и очи горючие

мои станут подернутся перламутром льдом

II. СТОЯЩИЙ И РЫДАЮЩИЙ СРЕДИ БЕГУЩИХ ВОД

Роман о любви в гражданскую войну

…Потом придут огонь и вода.

В долинах будет вода несметная над селеньями

и городами греха.

Останутся лишь чабаны в высоких нетронутых

горах с безвинными стадами своими.

Потому все пророки были пастухами…

Потому с детских лет я возлюбил пастухов…

Глава I

МЕСТЬ

Пророк Мухаммад сказал перед смертью: «О мусульмане, если я ударил кого-нибудь из вас — вот спина моя, пусть и он ударит меня…

Если кто-нибудь обижен мною, пусть он воздаст мне обидой за обиду…

Если я похитил чье-нибудь добро — пусть он отнимет его у меня обратно…

Не бойтесь навлечь на себя мой гнев, зло не в моей природе…

…Я в X веке спустил послал алчную мстительную кровопийцу сарматскую стрелу в моего врага

И она доселе до XX века летит лиется вьется ищет тянется струится в моего врага

И пока летит поет трепещет ищет она

Я мертвый я убитый я а не тайный дальний враг

Стрела когда упадешь умрешь споткнешься рухнешь не найдя врага

Тогда оживу восстану из мертвых из убитых я…

Айя!

Глава II

НЕНАВИСТЬ

Дервиш сказал:

— Некогда в кишлаке Кондара жили Мирзо-бек Байкара и Тура-бек-луна.

И они смертно враждовали и ненавидели друг друга от люль-ки-гахвары до погребальных носилок-тобут…

Однажды Мирзо-бек брел в фан-ягнобских горах и час молитвы-намаза застал его на горе над пропастью реки Фан-Яг-ноб а та пропасть была велика темна без дна…

Мирзо-бек как покорный мусульманин глас Аллаха услыхал и распростерся над бездной на молитвенные колени над пропастью яростно отуманенно свято пав…

А Тура-бек следил вился за ним как травяная змея и он тяжко бесшумно бросился сзади на молящегося, чтобы столкнуть его навек в кипящую реку Фан-дарья…

Но весна была в горах и прошли травяные изумрудные обильноводяные дожди и трава и глина были мокры и скользкие оползни были и Тура-бек неистово проклято поскользнулся и проехал по рваной неверной траве мимо Мирзо-бека и вместо него в пропасть съехал упал…

Но так велика ненависть его была что он остался жив и на дне пропасти среди хладных камней и шелковых начальных трав он был живуч словно талая вешняя змея гюрза

А Мирзо-бек вослед ему хищно улыбался и душа его была полна зла как весеннее ущелье очнувшихся змеиных влюбленных свадебных переплетенных перепутанных паутинных стай