Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

Мансур сказал: «Философский вопрос? Тогда тебе не следовало приходить к такому человеку, как я, — философия только для дураков. Лишь те, кто действительно в поиске истины, — только они должны входить в мой дом, это дом Божий. И я ответил тебе: "Если ты хочешь быть свободным, ты можешь быть свободным в этот самый миг, потому что ты сам держишь все свои цепи, будто это не цепи, а украшения. Брось их! Даже если они сделаны из золота, они не дают тебе возможности быть свободным, они не позволяют твоим крыльям раскрыться в воздухе"».

Да, воистину, удовольствие — это песнь свободы.

Я бы с радостью услышал, как вы поете ее от всего сердца...

Человек совершенно утратил одну вещь: полноту. Он любит, но не от всего сердца. Он плачет, но пустыми слезами — формально. Он улыбается, потому что вынужден улыбаться.

Я слышал об одном боссе, который знал не больше трех шуток. Но каждый день он обязательно собирал весь свой офис, всех чиновников — главных чиновников — и рассказывал одну из этих шуток. И все они привычно смеялись, словно никогда не слыхали ее, — им приходилось, потому что не засмеяться означало оскорбить босса.

Как-то одна женщина, машинистка, не засмеялась, и босс сказал: «В чем дело? Почему вы не смеетесь?»

Она ответила: «Я увольняюсь, я получила другую работу. Зачем же мне смеяться?»

Люди смеются формально, из уважения, но такой смех не бывает от всего сердца. Никакое из ваших действий не полноценно, и это ваше несчастье, это ваш ад.

Король пришел увидеть дзэнского мастера. У дзэнского мастера был замечательный сад, и прямо перед воротами старик рубил дрова. Король спросил его: «Могу я спросить, кто ты?»

Тот сказал: «Кто я? Ты же видишь — дровосек». Он сказал: «Это так, вижу; я пришел увидеть твоего мастера». Тот сказал: «Мой мастер? У меня нет никакого мастера». Король подумал, что этот человек, наверное, сумасшедший, и просто чтобы кончить разговор, он спросил: «А это дзэнский монастырь?» «Может быть», — сказал человек.

Король двинулся дальше. Когда он достиг дома посреди леса, он зашел в дом и увидал все того же дровосека, облаченного в тогу дзэнского монаха, сидящего в дзэнской позе и имевшего по-настоящему прекрасный и грациозный вид. Король посмотрел на его лицо и спросил: «Что происходит? У тебя есть брат-близнец?»

— Возможно, — ответил тот. Король спросил: «Кто рубил дрова перед воротами?» Тот сказал: «Кто бы ни рубил дрова, он дровосек. Что за дело обсуждать дровосека? Я — мастер».

Король совсем растерялся, и мастер сказал: «Не ломай голову. Когда я рублю дрова — я дровосек, я не оставляю никакого пространства для чего бы то ни было еще. А когда я мастер — я мастер. Ты встретил не двух личностей, ты встретил одну — которая всегда тотальна. В следующий раз ты можешь найти меня за рыбалкой на пруду — тогда ты встретишь рыбака. Что бы я ни делал, я есть мое действие — целиком и полностью».

Мгновение за мгновением проживать жизнь в полноте — это и есть все мое учение. Узнавшие жизнь и ее тайны соглашаются в одном пункте: что бы вы ни делали, это должно быть от всего сердца.

Халиль Джебран говорит: Я бы с радостью услышал, как вы поете ее от всего сердца...» Когда песня свободы случается с вами, пусть все ваше сердце танцует и поет.

Но я бы не хотел, чтобы вы утратили свое сердце в этом пении

Это очень странное, но важное утверждение. Как будто противоречивое. Он говорит: «Пойте песню всем своим сердцем, но все же оставайтесь бдительны. Не теряйте, не прекращайте свидетельствования».

Если ваше действие тотально, и свидетель молча свидетельствует его, вы обнаружите в песне не только удовольствие; вы обнаружите также кое-что гораздо большее — то, что мы назвали блаженством.

Блаженство приходит со свидетелем.

Удовольствие должно быть тотальным, но не теряйтесь в нем, иначе вы остановитесь на удовольствии и не двинетесь выше этого.

Есть среди вас юноши, которые ищут одного — удовольствия, а их судят и укоряют...

Это, конечно, старики. Быстроту, силу и смелость шага калеки всегда осуждали, критикуя всяческими способами. Это ширма. Искалеченный человек не может признать, что он калека, и не может признать, что кто-то другой не калека. Прикрывая свою ущербность, он принимается осуждать, критиковать.

Старики беспрерывно осуждают молодых искателей удовольствий, рассматривая их как грешников, хотя подспудно, в глубине своего существа, им все еще хочется быть молодыми.

Есть среди вас юноши, которые ищут одного — удовольствия... Неправильно думать, что удовольствия — это все, но так же неправильно судить и осуждать их. Человек, который осуждает их, подспудно страстно желает того же, но он уже слабее, старше и больше не способен на это.

Более мудрый человек скажет: «Ищите удовольствия — в этом нет вреда, однако помните: это не все, ибо я знаю более высокие и достойные вещи. Я же не стану удерживать вас от исканий — ищите всем своим сердцем!

В этой истинной полноте сердца, в этих поисках и опыте удовольствия вы, пожалуй, скоро почувствуете, что есть нечто более высокое, лучшее; нечто более живое, более прекрасное и бессмертное».

Мудрый человек никогда не осуждает — такова примета мудрого человека, — а те, кто осуждают, — просто мудрецы наоборот.

Я не стал бы ни судить их, ни укорять. Пусть они ищут...

Халиль Джебран обладает безмерным сокровищем мудрости.

Я не стал бы ни судить их, ни укорять. Пусть они ищут.

Ибо они найдут не одно лишь удовольствие;

Семь у него сестер, и даже самая меньшая из них прекраснее удовольствия.

Здесь он сослался на восточную традицию Тантры, в которой говорится о семи чакрах — семи центрах вашего роста. Это то, в чем следует очень тщательно разобраться. Скорее всего, людей, читавших Халиля Джебрана, никогда не волновало, кто такие эти семь сестер, я не думаю что они даже задумывались над этим... Если они ничего не знают о Тантре и восточных находках внутренней лестницы роста, им не удастся этого понять.

В университете, где я преподавал, было много профессоров, любивших Халиля Джебрана, и я спрашивал многих из них: «Вы можете сказать мне что-нибудь о семи сестрах?»

Они говорили: «Семь сестер? Я ничего не знаю о них».

— Как же вы тогда читаете? — спрашивал я. — Халиль Джебран говорит: И даже самая меньшая из них прекраснее удовольствия.

Они обычно говорили мне: «Ты читаешь странным способом. Мы пропускали это предложение, и вопрос никогда не возникал. Теперь ты спрашиваешь, и мы тоже желаем знать: кто эти семь сестер?» Людям Запада будет, конечно, неясно — если даже на Востоке не знают, кто эти семь сестер, что уж и говорить о Западе.

Тантра говорит о семи центрах, а удовольствие — это даже не низший центр. Удовольствие — феномен биологический, это ваша сексуальность. Оно использует вашу энергию, но ограничено биологией. Биология хочет от вас воспроизводства детей, но биология знает, что вы ненадежны, вы можете сбежать в любой момент...

Поэтому у биологии есть свои собственные методы сохранять непрерывность потока жизни. Если бы не было удовольствия в сексуальных переживаниях, не думаю, что какой-либо мужчина или какая-либо женщина производили бы детей; тогда все это выглядело бы весьма глупо — какая-то странная гимнастика. Все женщины осознают это, лишь мужчины не осознают. Во время любовных отношений женщины стремятся потушить свет, а мужчины — зажечь. Странно было бы видеть женщину, держащую глаза открытыми во время любовных отношений; она закрывает глаза — пусть этот идиот делает все, что хочет. Если бы только не было удовольствия... Это трюк и стратегия биологии, как давать шоколадку ребенку; небольшое удовольствие — и вы перетерпите гимнастику. Но постепенно вы так привыкаете к шоколаду...

Центр выше удовольствия — это первая чакра, которая иногда — очень редко — переживается случайно. Люди не знают всей науки Тантры, иначе каждый смог бы почувствовать первый центр очень легко. Незначительное удовольствие от занятий любовью не приведет вас к первому центру, вот если бы ваше любовное занятие привело к оргазмическому взрыву... Но люди так спешат в любовных делах!

Эта спешка в любовных отношениях — побочный продукт вашего религиозного воспитания, ибо они осуждали секс. Им не удалось уничтожить его, но они определенно преуспели в его урезании. Им не удалось уничтожить его полностью, но они отравили его. Поэтому даже когда у влюбленных любовные отношения, оба чувствуют стыд, словно заняты чем-то уродливым — чем быстрей это закончится, тем лучше!

Для биологических целей этого вполне достаточно — биология не интересуется вашим оргазмическим переживанием. Но если вы сумеете продлить процесс любовных отношений, если вы сможете сделать это медитацией — тихой, прекрасной, — если сделаете это чем-то священным... Прежде чем заняться любовью, примите ванну, а когда будете входить в вашу спальню, входите с тем же чувством, с которым входят в храм. Это храм любви, однако, в храме любви люди дерутся, ссорятся, придираются, швыряют подушки друг в друга, вопят, визжат... разрушают всю атмосферу.