Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— А если и чужие, то что? Прям тут же выбрасывать? Ле­жит себе спокойно, есть не просит, не воняет, а пусть бы и воняло, чего же сразу рвать и кромсать? Швырнул культурно в кусты — и порядок. Собака бы нашла, а пани Буцкая мог­ла бы сходить к моей сестре и сама сказать, что воняло, мол, вот и выкинула. Ей сестра поверит!

— А тебе нет? — подначила Магда.

Мариан ничуть не смутился, только расстроенно вздохнул:

— Да она думает, что я сам потерял. А они точно в их тач­ке были, ведь я отсюда забрал, а там уже не было. Мне теперь без разницы, кто рвал и бросал, покойник, или пани Буцкая, или еще кто, я же не требую, чтоб сама вылавливала, но сказать-то могла! Если сама подрала и утопила, тогда еще по­нятно, что не хочет признаться, но мне-то что делать?

Он опять издал тяжкий вздох и сунул в рот последнюю конфету. Говорилось это все так, будто он не отдавал себе от­чета, что Юлия сидит здесь и все слышит. Юлия сидела, слу­шала, притворялась абсолютно глухой и молчала, как убитая.

— Завтра опять будут искать? — спросил Стефан.

— А то. Раз кусок нашли, то думают, что еще выудят. А раньше еще одну фиговину отыскали. Арнольд как раз близ­ко был, а он чуток по-датски сечет. Оно такое серебряное, ма­хонькое, вроде кулона. С берега совсем не видать, у самой во­ды валялось на поломанном тростнике. С воды водолазы за­метили, и то не сразу. В пакетик такой положили, когда на берег вынесли. Больше ничего не видел и не слышал. Арнольд говорит, что когда негодяй в воду наши вещи кидал, мои и зятя, то должен был сильно замахнуться, вот у него что-то и оторвалось.

В этот самый момент Юлия потянулась правой рукой к чашке с кофе. На долю секунды она застыла, после чего спо­койно поднесла чашку ко рту и сделала глоток. Так же спо­койно она поставила чашку на место.

Мариан сидел напротив, чуть левее Юлии, но движение это заметил и вежливо показал на нее пальцем.

— Второе такое же нашли, как у пани, — сказал он с пе­чальным видом — Арнольд детально рассказывал, даже на­бросал, как оно выглядело. Все смотрели, а он перед своей Бригидой выпендривался, будто он сам нарыл, мол, это вам не тряпки полоскать.

Как понимать это второй такое, было неясно. Теперь уже молчала не одна Юлия, все какое-то время ломали голову над словами Мариана. Понятно, что если одно такое было у Юлии, то в воде нашли второе. Похожее. Мариан долил себе кофе, опасливо глянул на Мажену, стянул украдкой из-под носа Маг­ды пакетик со сливками, вылил в свою чашку добрую четверть и огляделся в поисках сахара. Он так увлекся этим жизненно важным делом, что тут же забыл о предмете разговора.

Я же сосредоточила внимание на циркачке. Безотноси­тельно к тому, что она совершила, Юлия продолжала оста­ваться для меня загадочной фигурой: с одной стороны, понят­ной, а с другой — наоборот. В понятной части мне немного мешал панголин, хотя и не такие загадочные гады бывали предметом женского обожания, поэтому исключать ничего нельзя. А значит, будет только интереснее! Что же в конце концов обнаружится и чем все закончится? Мариан мог хоть утопиться в сливках с сахаром, для меня сейчас главной про­блемой была Юлия.

А Юлия продолжала вести себя как ни в чем не бывало. Так и сидели бы мы до Судного дня, если бы не Олаф, кото­рого Эльжбета держала в курсе дела, переводя ему само со­бой шепотом и с неизбежными сокращениями. На этот раз он поднял стакан с пивом.

— Плюх! — громко и жизнерадостно произнес неутоми­мый швед. — Будь здоров! Здоров тррруп! Капуста! Бейморда!

Таким замечательным набором тостов стыдно было бы манкировать. Опять же Олаф оставался героем дня, а обли­чительный браслет Юлии сей факт, можно сказать, однознач­но подтвердил.

Торжественный вечер подошел к концу. Мариана удалось спровадить, вручив ему кастрюлю с мясными объедками под обещание вернуть имущество в чистом виде. Магда с Маженой остались ночевать в салоне, сдается мне, с топором под разложенным диваном.

* * *

Когда я проснулась, за окном было уже совсем светло. Мне удалось без проблем воспользоваться ванной и, с учетом лет­ней жары, облачиться в достаточно скупое, с точки зрения площади, платье, после чего я попыталась в суровом молчании выпить свой утренний чай. Присутствие на кухне Алиции и Мажены было мне до лампочки. Они отлично знали, что до утреннего чая меня лучше голыми руками не трогать, да и в неконтролируемом росте числа аутистов в доме явно не были заинтересованы.

Из сада вернулась как нельзя более общительная Магда.

— Вполне прилично спится на диване, — похвасталась она. — Правда, на рассвете меня какое-то шварканье разбуди­ло, не иначе как черная вдова пыталась войти, но, видно, раз­думала, а потом уже никто не мешал. Я позавтракаю, ладно?

— Яйцо хочешь? — тут же оживилась Алиция.

Магда от яйца отказалась, подгребла к себе кучу каких-то пластиковых упаковок и вышла с ними на террасу. Я было испугалась, не собирается ли она сидеть в тех жутких садо­вых креслах? Но оказалось, что она заблаговременно вынесла туда обычную табуретку.

Стефан тоже пришел выпить кофе, заметив мимоходом, что ему отлично работается в ателье, а почта, опять же, функ­ционирует нормально.

— Я еще позавчера собирался уехать, и даже теперь мог бы, но не хочу. Подожду, пока все прояснится, в том числе атмосфера. Ты не против? Статью я кусками посылаю, она довольно большая, да еще одну давно обещался написать. Можно, я яйца сейчас не буду, а съем яичницу на фрокост?

Алиция покладисто на все соглашалась. Стефан забрал ко­фе и присоединился к Магде, захватив единственное кресло с подушкой. Мажену заботило, вернет ли Мариан кастрюлю, а поскольку я уже обрела речь, то пообещала ей, что в случае чего поучаствую в складчине, если придется скидываться Алиции на новую посудину.

Тут со скрежетом отъехала в сторону раздвижная дверь комнаты с телевизором, и вышла Юлия с большой реклам­ной сумкой в руке и маленькой на ремне через плечо. Она явно не собиралась садиться к столу завтракать, и вообще бы­ло похоже, что она намерена проследовать через салон и вый­ти, не сказав ни слова.

— Вы едете в посольство? — спросила Алиция.

Это было сказано настолько равнодушным тоном, что спо­койно можно было не отвечать. Вот Юлия и не ответила.

— А зачем вам эта сумка? — поинтересовалась Мажена чуть более настойчиво.

— Потребовался костюм для Вацлава, — сдержанно отве­тила Юлия.

— В посольстве? — удивилась Алиция.

Я, конечно, не могла не встрять в разговор и язвительно обратилась к ней:

— А ты думала, пан консул хочет переодеться в другой ко­стюм? Куда этому недомерку до пана Вацлава! Конечно, не в посольстве потребовался, а в похоронном бюро, специальном таком, для транспортировки тел

— Зачем?

— Чтобы переодеть покойного.

— Зачем? Покойному разве не все равно?

— Я тоже так считаю, проще было бы завернуть в просты­ню. То есть, я хотела сказать, в саван. Но обычно просят род­ственников принести одежду покойного.

— Так вы едете в похоронное бюро?

Вокруг Юлии опять начала расти почти видимая стена от­чуждения.

— Я? Да...

Наконец Алиция крайне неохотно задала вопрос, к кото­рому уже давно готовилась:

— Когда вы планируете вернуться?

Юлия как бы задумалась и, помолчав по своему обыкно­вению, ровным голосом произнесла:

— Да пожалуй, что и никогда...

Добрейшая Мажена, то сих пор готовившая в черепашь­ем темпе у кухонного буфета кофе, вдруг взорвалась, как дол­го молчавший вулкан:

— Что такое?

Теперь она стояла, опершись кулаками на стол в салоне. Юлия выжидательно смотрела на нее и молчала.

— Что вы сказали? Может, уже и не вернетесь или еще пе­редумаете? А комнату за вами оставить? Здесь, если вы заме­тили, дом Алиции, а не королевский замок на сто покоев и не гостиница! Как долго прикажете держать за вами номер? До конца жизни?

Теперь для разнообразия лишилась дара речи Алиция. Вулканическая Мажена продолжала плеваться лавой язви­тельности:

— Вы уж как-нибудь определитесь! Между прочим, ком­нату вам не в вечное пользование предоставили! Сколько вре­мени вы тут собираетесь торчать, как чирей на заднице?!

Все застыли, как в немой сцене, ошеломленные этим приступом праведного гнева. В воздухе повисла пауза. Юлия спокойно подняла свою сумку и вышла, так и не сказав ни слова.

Нам с Алицией с трудом удалось удержать Мажену от рукоприкладства, так как та пыталась броситься вдогонку. С террасы одновременно заглянули Магда и Стефан, привле­ченные ее криками.

— Что случилось? — спросила Магда.

— Не видишь, что она с ума сбрыкнула? — раздраженно фыркнула Мажена, кивнув подбородком на Алицию. — И ты туда же? Что эта вредина Юлия себе воображает, черт возь­ми? А ты, Алиция, может, весь дом ей бесплатно отдашь, а сама в психушку попросишься? Я тоже хочу спать в комна­те с телевизором Вернера притащу, любовника себе заведу, барабанщика! Да пошла она вон, сука паршивая, и плевать я хотела на полицию!