Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

Устанавливалась новая директива:

Временная власть командования Добровольческой армии, преследуя общерусские интересы, должна быть неограниченной, в виде единоличной диктатуры. В части личной компетенции разрешать организационные вопросы «все стало ясно». И сам Драгомиров[56] должен был хлопотать лишь в качестве исполнителя предначертаний и лишь о подготовке и шлифовке конституционных вариантов. Им это дело перепоручено было профессору Соколову, члену партии к. – д. Последний до этого довольно долго колесил по Советской России, пока не обосновался в Екатеринодаре. Соколов, появившийся у нас на Кубани совместно с другими видными членами к.-д. партии, разделил в полной мере добровольческую точку зрения о неизбежности диктатуры и целесообразности ее, как единственно мыслимой формы организации власти при политической ситуации того времени. Принималось, как бесспорное, что успешное противопоставление диктатуре Ленина и Троцкого возможно только лишь в виде власти столь же сконцентрированной и выделенной из среды Добровольческой армии, а почему так, – доказательства будто бы даже и не требовалось.

К нам, кубанцам, эти штатские проводники диктатуры пришли не в виде людей от Драгомирова, а в особом виде частных посредников, в виде как бы третьей стороны, предлагающей сговор двум другим спорящим сторонам.

У нас с этими посредниками – К. И. Соколовым и В. А. Степановым – состоялось два совещания: одно в квартире П. М. Каплина[57], одного из немногих кубанских кадетов, другое – в помещении кубанского ведомства здравоохранения.

Наши посредники, очевидно, возымели намерение сначала побеседовать с кубанцами, наиболее «мирно настроенными» в отношении добровольцев, – Сушковым, Скобцовым, Каплиным, Филимоновым…

Собеседование начал Соколов, указав, что ему «известно» направление работ комиссии при Главном командовании по созданию объединенной власти противобольшевистских сил. По его же сведениям эта комиссия полагает желательным нижеследующее:

«Главнокомандующий стоит во главе всех морских и сухопутных вооруженных сил, определяет устройство армии и флота и руководит всем делом государственной обороны, представляет области, занимаемые Добровольческой армией, в их сношениях с иностранными державами, заключает международные договоры, объявляет войну и заключает мир, издает законы и указы по всем отраслям государственной жизни, устанавливает единую систему денежного обращения, назначает на все высшие должности военной и гражданской службы, осуществляет право помилования и смягчения наказаний и пр., объявляет местности на военном и исключительном положении».

«Для содействия верховному руководителю Добровольческой армией и ее главнокомандующему в делах законодательства и управления при нем определяется состоящим „Особое Совещание** из обычных министерских отделов с компетенцией составлять свое мнение по всем законодательным предположениям, по всем правительственным мероприятиям общегосударственного значения и, наконец, по всем предположениям замещения главных должностей».

«Особое Совещание в полном составе, а равно управляющие отделами, пользующиеся правами министров, за общий ход государственного управления ответствуют единственно перед Верховным Руководителем Добровольческой Армии».

По этой принципиальной части предположений о единоличной диктатуре мы, кубанцы, в этом же первом собрании нашем с «посредниками» высказались единодушно и совершенно отрицательно. Наш кубанский ка-де Каплин был солидарен со мной и Сушковым…

Мы указывали на «предвзятость мнения» о спасительности диктатуры. Если наши противники – большевики предпочли для себя и своей партии применять этот принцип власти, то мы, признавая, что это гибельно для России, никак не должны в подражание своим противникам строить свою объединяющую власть на том же самом основании. Нецелесообразно применять в политике простейший принцип механики: «клин клином вышибается…»

Кубанская почва совершенно не пригодна для укрепления власти диктатора. У нас невозможно при создавшемся положении добровольное признание власти диктатора, принудительное же внедрение диктатуры в краевую жизнь должно оказаться чреватым опасными последствиями.

Мы обращали при этом внимание наших собеседников на то, что так говорим мы, наиболее благожелательно настроенные в отношении добровольцев. Другая группа кубанцев, наши черноморцы, совсем иначе могут взглянуть на это дело.

Ф. С. Сушков с большой откровенностью рассказал о натянутости отношений в кубанской среде и о том, как важно при создавшемся положении соблюсти осторожность и осмотрительность в действиях.

Сейчас все кубанцы, без различия партий, захвачены идеей борьбы, и это нужно ценить и не производить опасных экспериментов.

В части положительной наши предложения были приблизительно следующими:

«Объединение власти и с кубанской точки зрения крайне желательно и серьезно предпринятые к тому шаги со стороны добровольцев найдут среди кубанцев благоприятное к себе отношение. Установление подходящего вида внешних сношений и согласованное разрешение общих экономических проблем является неотложным».

«Общая польза требует, чтобы население других освобождаемых or большевиков областей почувствовало сразу же разницу между большевицкими методами управления и нашими, и с этой точки зрения необходимо привлечение к делу составления власти представителей населения и неказачьих областей, практически – для данного момента – представителей Ставропольской и Черноморской губерний».

«Генерал Деникин, пользуясь полнотою власти, как командующий военными силами, в гражданском отношении не должен добиваться исключительных полномочий. Нужно найти удовлетворительную формулу временного персонального конституционного носителя верховной власти и только в этих пределах генерал Деникин мог осуществлять его функции».

«В гражданском отношении исполнительная власть должна опираться на народное доверие и быть ответственной».

«Кубанский Край в своей внутренней жизни должен оставаться автономным с правом производства неотложных реформ социального значения, земельной и проч.»

«В сферу внутренней жизни не должно быть вмешательства добровольцев ни со стороны их руководителей, ни со стороны низших начальников на местах. Формы внутреннего управления Кубани вырабатываются ее властью, составленной по принципу широкого народоправства».

Господа Соколов и Степанов были явно обескуражены нашими заявлениями: «определенностью и упорством кубанской политической психологии»[58].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});