Миниатюрист - Джесси Бёртон

– Роджер, ты чего? Это ведь такое дело…

– Не боись.

– Я-то не боюсь. А вот торговец шерстью через дорогу говорит, что к ней приходил один, чья женушка после ее подарочков свихнулась.

Нелла на цыпочках поднимается на пару пролетов, чтобы увидеть все своими глазами.

– Так она ушла с концами? Зря они, скажу я тебе, высылают женщин.

Слышно, как они бросают в коробки очередные предметы.

– После того как ее посадят на корабль, она уж не вернется, – говорит тот, кого назвали Роджером. «Может, это Роджер Аалберс из гражданского патруля, – подумала Нелла. – Совершает очередной рейд». – С гильдией не забалуешь.

Теперь они снисходительно смеются над глупостями городских воротил. Оба с удовольствием перемывают чужие косточки. Спустившись вниз, Нелла еще раз внимательно осматривается. Здесь от миниатюристки ровным счетом ничего не осталось, только ее безделицы наверху в потных руках гражданского патруля. А нет ли среди них вещиц, предназначенных для нее? Но при виде вползающего в дом солнечного луча она вдруг осознает, что с нее довольно миниатюр и пропало всякое желание вникать в их тайны.

* * *

Корнелия поджидает ее на пороге. Нелла не сразу сообразила, что дверь была открыта, но когда это до нее дошло, она сразу поняла: что-то случилось. И приготовленная страшная новость о Йохане застряла в горле. Корнелия, которую всегда отличал здоровый румянец, сейчас бледна как полотно и совершенно подавлена. Двадцати ей при всем желании не дашь – перед Неллой старуха.

– Что-то мы сделали не так. – Больше у нее слов нет.

Миниатюристка

В такие минуты время не поддается точному измерению. Нелла вглядывается в мертвое тело в поисках разгадки, перебирает в памяти цепочку событий: как оставила золовку в добром здравии и отправилась в тюрьму, как потом бежала на Калверстраат в надежде на спасение – и не может понять, в какой же момент душа Марин рассталась с телом.

– Нет, – приговаривает она, – нет, нет! Марин, вы меня слышите? Вернитесь, ну пожалуйста.

Но душа улетела, и в зияющей дыре поселяется скорбь, вязкая, удушающая, не дающая пошевелиться. Ее, Неллы, невнимание и изощренная хитрость Марин позволили ей улизнуть от всех незамеченной. Сделала последний вздох – и тихо ушла, испарилась, унеся с собой тайну смерти. Девять месяцев назад, проявив своеволие, она сохранила свою независимость и теперь не пожелала выполнить просьбу Корнелии, умолявшей ее не умирать.

Нелла совсем пала духом, дыхание застыло в легких. Они с Корнелией стоят у изголовья, понимая, что Марин с ними уже нет, осталась только застывшая маска, поблескивающая от пота. Корнелия с нежностью прижимает к груди предсмертное творение Марин, закрывая всей ладонью детскую головку. Все трое застыли, отдавая ушедшей дань в виде крайнего потрясения.

Окончательно осознав, что чуда не произойдет и хозяйка не откроет глаза, Корнелия уходит на кухню и наливает себе большую чашку настойки из валерианы. У нее одно желание – уснуть, и вскоре она действительно крепко засыпает в своей кулинарной норе, в привычном окружении черпаков и мисок, сиропов, трав и специй. «Чувство скорби еще придет», – думает Нелла. В сущности, она потеряла мать.

Нелла укладывает Тею в колыбель, отличающуюся от миниатюрной только размерами, из дерева и олова, с красивыми кружевными оборками. Дождавшись, когда девочка уснет, она направляется к шкафчику, где лежат рабочие инструменты Отто – тяпки, пилы и молотки, в идеальном состоянии, наточенные и смазанные маслом.

И пока тело Марин остывает и постепенно каменеет в лучах заходящего солнца, Нелла, взяв топор, подходит к кукольному дому.

Первый удар приходится в панель, инкрустированную черепаховым панцирем, кусочки сплава из олова и свинца разлетаются по комнате. Следуют новые удары, и вот уже дом начинает рушиться. Она уничтожает комнату за комнатой, наблюдая за тем, как обваливается потолок и разверзается пол, как настоящее искусство, в которое было вложено столько времени и мощи, с грохотом рассыпается, превращаясь в прах у ее ног.

Она извлекает из-под обломков и раздирает итальянские обои из шевро и гобелены, крошит мраморные плитки. Давит подошвой брачную чашу. Уничтожает до неузнаваемых фрагментов креслица красного дерева, птичью клетку и кроватки с балдахином.

Она рвет куколок, выдергивая им ручки и ножки, не щадя ни своего двойника, ни двойника Корнелии. Раздербанивает туловище Меерманса, а его шляпу превращает в конфетти. Джеку выдергивает голову, как засохший цветок из горшка. Мужнин кошелек швыряет в камин. Пощадила только Марин и Йохана. Больше никаких двойников, никакой другой реальности не должно сохраниться.

Напоследок она рвет в клочки миниатюрные книжечки. В комнату вбегает Дхана и устраивает танцы в этом бардаке, крутится, ныряет, расшвыривает мордой мусор в радостном предвкушении еды. Устроив погром и окончательно выбившись из сил, Нелла валится на пол и, порыдав, засыпает среди разора.

Пустые комнаты

В кухне трое: Нелла, Корнелия и Тея. В доме горят топливные форсунки, отгоняя запах смерти. Надо бы поскорее убрать труп, чтобы он не портил атмосферу для Теи, да и для остальных. Корнелия повернула все зеркала лицом к стене, чтобы душа ее госпожи нашла прямой путь в рай, а не металась по дому и не присоединилась к рою неприкаянных душ над крышами Амстердама.

Нелла вслушивается. Стоит полная тишина, ничто не напоминает о страшном ударе, который не пережила Марин, и они не сумели ей помочь. В саду прогорают заскорузлые простыни, в небо поднимаются черные снежинки. Корнелия спешит вернуть дому хоть какое-то подобие нормальности, а там придет черед и его обитателей. В костре Нелла разглядела узор на подушке: птичье гнездо среди листвы.

Она никак не соберется с духом сказать Корнелии о приговоре, а та и не спрашивает. Если об этом не говорить, то, может, ничего и не было? Служанка наверняка видела учиненный наверху разгром, но и словом не обмолвилась.

Корнелия положила на стол книжку «Детские болезни», найденную у Марин в спальне.

– Тут сказано, что надо протереть ей животик спиртом, – она ходит взад-вперед, поглядывая на страницы с подробными описаниями.

– Ясно.

– Тут много всего написано… как кормить грудью, как приучить их не ходить под себя, что делать с ранками и ушибами. Есть даже уроки.

– Полезнее, чем Библия.

Корнелия даже не улыбнулась. Выражение ее лица говорит о том, что не им ставить под сомнение деяния Господа. Она явно не расположена отдавать Тею в приют. Хочет оставить ее в доме, учить, наблюдать за тем, как она растет.

– Я дала ей затирушку: хлеб с молоком. – Корнелия говорит скороговоркой, ей как будто не хватает воздуха. – Тея попробовала, а потом ее вырвало. Нам нужна кормилица.

– Корнелия…

– Надо рассказать пастору. Нельзя же похоронить Марин незнамо где. Она должна лежать в черте города.

– Корнелия, сядь. Сьешь что-нибудь. Сыр с хлебом?

Ноль внимания.

– Я не голодная. А вот хозяину надо что-то отнести.

Нелла, вздохнув, садится сама. Сегодня четверг. В этом городе лишить человека жизни так же просто, как снять фишку с игровой доски.

– Была б жива Марин, она бы составила список важных дел, – говорит Нелла.

Корнелия берет кочан капусты и начинает ее шинковать – перед тем как бросить в горячую воду. Нелла наблюдает за мельканием лезвия с ослабевающим вниманием. Служанка устало проводит рукой по лбу, и хорошо видно, что у нее тоже под ногти забилась высохшая кровь.

Нелла размышляет о том, что не кому-нибудь, а ей надо идти в Старую церковь и договариваться об организации похорон. И искать кормилицу. А также священника, который исповедовал бы ее мужа. Сколько дел после многих месяцев безделья, вот и она нашла свое место в мире. Но на самом деле ей хочется только одного – спать.

– Где, по-твоему, сейчас Отто? – спрашивает она.

Корнелия вспыхивает.

– Да хоть бы в Порто-Ново, мне-то какое дело.

– Неправда. Ты так не думаешь.

Служанка шмякает нож на разделочную доску так, что зеленоватые ломтики летят на кафельный пол. Тея засучила ножками.

– Не думаю? – переспрашивает она. – Разве он не сбежал?

– Он боялся подвергнуть нас опасности…

– А что будет с ней? – Бросив капусту, Корнелия подходит к большой кастрюле, в которой лежит Тея на мягкой подушке. Берет девочку на руки. Глаза у Корнелии опухшие, а под ними темные круги. Она снова утирает лицо.

– Мы ее оставим, – говорит Нелла, – не беспокойся. Скажем, что это мой ребенок.

– Посмотрите на нее и скажите мне, что вы видите?

Нелла забирает младенца у служанки, которая садится напротив и подается вперед в ожидании ответа. Девочка, запеленутая в белую простынку, мирно спит, тихо посапывая. Через какое-то время она попросит есть, а это значит, что нужно поскорей найти ей кормилицу, то есть постороннего человека, что чревато осложнениями.