Обычная жизнь - Сергей Ким

Он был рождён далеко отсюда, давно отсюда — в стране, которой больше нет, но которая всё ещё есть. Буй был одним из многих. Их были сотни, тысячи или даже больше. Долгие годы буй просто лежал на складе, погружённый в странный полусон-полуявь…

Буй ждал своего часа.

Где-то за стенами склада наступал застой, который сменяла перестройка. Менялись правители, менялся мир. Падали старые флаги, поднимались новые. Друзья становились врагами, враги — заклятыми друзьями.

Буй ждал своего часа.

Мир умирал и рождался заново. Мучительно — с болью и кровью. Надмировой портной перекраивал границы стран и человеческих судеб. Где-то гремели войны и революции. Накатывались цунами, и земля тряслась по шкале Рихтера.

Буй ждал своего часа.

Для него не было времени — только периоды До и После. До — годы и десятилетия ожидания того, ради чего он был когда-то создан. После — только три часа жизни. Три часа, чтобы исполнить своё Предназначение.

Так здорово, когда у тебя есть Предназначение.

Так плохо, когда ты не можешь его исполнить…

Буй ждал своего часа.

Его братья уходили куда-то в неизвестность. Туда, откуда не возвращались — уходили исполнять своё Предназначение. Некоторые — слабые духом, начинали сомневаться, а есть ли оно вообще?

640239 не сомневался — он знал точно: Предназначение — не выдумка.

Буй ждал своего часа.

Где-то там — в невообразимой и непредставимой дали было нечто, что Создатели называли океаном. В его толще скользили огромные и страшные создания — Убийцы городов. В их чревах до поры до времени дремали мегатонны смерти, способные обратить в радиоактивную пыль половину континента. До поры до времени дремали.

До чёрной поры, до судного времени.

Буй ждал своего часа.

Создатели были непредставимо велики в своей мудрости. Они прознали об Убийцах. Они создали убийц Убийц — разных обликом и повадками смертоносных Охотников, которые должны были уничтожить монстров до того, как безумие отправит в фиолетовое небо огненные стрелы.

И они создали тех, кто должен был стать ушами Охотников в море слепоты.

Буй ждал своего часа.

И однажды он понял, что пришло его время.

640239 и десятки его братьев повезли куда-то далеко. Очень далеко. Даже дальше, чем далеко.

Были дороги и рельсы, грузовики и вагоны, вагоны и грузовики… А потом был самолёт и то, о чём раньше переговаривались лишь осторожным шёпотом, рассказывая, как невероятную историю.

640239 и ещё двадцать один его брат оказались в Кассете. А отсюда обычно был только в один путь…

Буй ждал своего часа.

И был полёт, и был ещё один полёт — навстречу вечности и тому, что наступает после. И была глубина внизу, и глубина наверху. И 640239 понял, что начались три часа за которые он должен успеть выполнить своё Предназначение.

Он слушал окружающие звуки, периодически откликаясь на запросы со сбросившего его самолёта. Слушал и ждал.

Ждал своего часа.

Где-то внутри шёл беспощадный обратный отсчёт, а час проходил за часом… И не было ничего — только ровный шум океана.

Казалось, что всё — жизнь прожита зря. И всё было зря. И надежды Создателей, возложенные на тебя, не оправдались…

Но тут в обычный хор океана вплёлся иной — чуждый звук.

640239 не знал этот звук. И поэтому сравнил его с теми, что заложили ему в память создатели…

Совпадение!

Экономить энергию больше не было нужды, и буй испустил в эфир сигнал обнаружения.

640239 не умел говорить на языке Создателей. Но если бы умел, то его крик звучал бы примерно так:

"Враг! Враг! Здесь — Враг!.."

Поначалу его голос звучал в одиночестве, но вскоре этот клич подхватили его братья, вместе с ним выброшенные с самолёта.

"Враг! Враг! Здесь — Враг! Враг! Враг! Здесь — Враг!.."

Вплетались в их хор голоса недавних противников, а нынче тоже — братьев.

"The Enemy is discovered! Here — enemy! The Enemy is discovered! Here — enemy!.."

Буи кричали сбросившим их самолётам. Кричали, захлёбываясь собственным криком и убивая себя — тратя бесценную энергию.

" The Enemy is discovered! Враг! Here — enemy! The Враг is discovered! Here — Враг!.."

Буй номер 640239 типа РГБ-1 понимал, что это — конец. В его гаснущем без энергии сознании таяли последние мысли…

…Создатели, наверное, и сами не знали, что всё, что выходит из их рук получает сознание и душу. Любая — даже самая простая вещь. Снаряд, трактор, корабль — кто угодно. Каждый из них жил и умирал: кто всю жизнь исполняя своё Предназначение, а кто всю жизнь — ища его.

…Буй номер 640239 типа РГБ-1 чувствовал, что с последними каплями энергиями исчезает и возможность использования пьезоэлектрического эффекта титаната бария…

Но это было уже неважно — 640239 исполнил своё Предназначение.

Он умирал. Но он умирал счастливым.

Всё было не зря.

* * *

Надрывный вой сирены вырывает из сладких объятий сна. Мозг ещё не проснулся, но его вмешательство пока что и не особо требуется — тело действует само, на одних только рефлексах.

Я буквально слетаю с узкого и жёсткого лежака внутри вагона штабного грузовика. Тонкое одеяло отлетает прочь, а руки словно сами собой подхватывают висящий рядом на привинченном к полу небольшом жёстком стуле широкий пояс с рацией, ножом и пистолетной кобурой. Это — новинка обязательно комплекта боевой экипировки пилотов. Чую — недалёк тот день, когда мы будем садиться в кабину не в комбинезонах, а в тяжёлых бронированных скафандрах высшей биозащиты…

Распахиваю тяжёлую стальную дверь, спрыгиваю на взрыхлённую протекторами колёс броневиков землю. На тёмно-синем небе ещё догорают последние звёзды, в воздухе — утренняя свежесть и прохлада, на тёмно-оливкового цвета металле трейлера — крупная роса.

Короткий взгляд на вмонтированные в ткань комбинезона небольшие электронные часы — 4:34.

Утро.

Предрассветный полумрак полосуют лучи фонарей на столбах и зажжённых фар машин. Рычат заводимые моторы, где-то неподалёку в воздух надрывно ввинчивается вертолётный винт. Куда-то бегут люди — туда, сюда…

Передо мной словно из под земли вырастает Макото. Волосы всклокочены сильнее обычного, очки криво сидят на носу, на ухе — кусок пластмассы, прикрывающий микрофон гарнитуры.

— Син, быстрее к Еве!

— Ангел?

— Да!!

Всё. Теперь прочее — неважно. И хорошо, что этой ночью пилоты ночевали прямо около своих машин, раскиданных по квадрату Ромео-9…

До Ноль-первого — всего метров тридцать по прямой. Пока большая часть личного состава опорной базы В проводила спешную эвакуацию, мне нужно было как можно быстрее залезать в Еву и выдвигаться на позицию.

По стальным пролётам лестницы — вверх, на высоту примерно второго этажа. Потом — по специальным настилам к уже выдвинутой контактной капсуле, выглядывающей из-за немного отодвинувшегося куска брони. От толщины которой померла бы от зависти даже башня главного калибра линкора "Ямато" с её лобовой бронеплитой в 650 миллиметров стали.

Дальше всё было как всегда.

Запрыгнул внутрь капсулы, уселся в пилотский ложемент, пристегнулся, чувствуя, как крышка люка начала задвигаться следом за мной. Герметизация швов, введение капсулы, фиксация, закрытие люка. Врубились освещение и системы управления, капсула начала заполняться ЛСЛ — порядок.

В темпе проходят два этапа синхронизации, выдвигаются дополнительные экраны. На одном появляется изображение Евы в трёх плоскостях — все части биомеха успокаивающе светятся изумрудно-зелёным. Синим подсвечены установленные оружейные модули — наплечные пакеты с неуправляемыми ракетами, парные клинки на левой руке, два "вулкана" — на правой. На втором мониторе поочерёдно выводятся в центр единицы внешнего вооружения, находящиеся в пределах доступа. Два ножа в плечевых пилонах, меч и пистолет — на поясе.

— Здесь Ноль-первый, — мысли текут ровно и спокойно. Без всякого мандража или волнения — я начинаю привыкать делать эту уже ставшую обычной работу.

— Синдзи, — в голове раздаётся сосредоточенный голос Мисато. — Гидроакустические буи и патрульные самолёты засекли Ангела семь минут назад. Он на расстоянии примерно десятка километров от берега… уже даже меньше. Есть расчётный курс и вероятное место высадки. Передаём информацию.

Прямо на обзорном экране развернулась зелёная трёхмерная карта местности с отметками трёх Евангелионов и движущейся к берегу алой точки — Ангела.