Обычная жизнь - Сергей Ким

Больше всего в этом плане повезло Аске. Если я сидел в ангаре с ноутом, подключённым к внутринервовской сети, и гарнитурой связи на башке, ругаясь и выслушивая кучу всякой информации. Если Рей сидела на командном пункте вместе с другими научниками и что-то рассчитывала на компьютере…

То вот Лэнгли большую часть времени тупо плевала в потолок, потому как ей адекватной задачи так и не нашлось.

Прелесть какая, а?

А НЕРВ тем временем начал, подобно цыганскому табору, откочёвывать в район Ромео-9…

Это был натуральный Ад и пожар в борделе во время наводнения.

Как обычно никто не понял, что же конкретно требуется сделать, что ещё больше усугублялось японской дисциплинированностью и трудолюбием, вкупе с интернациональным раздолбайством. Поэтому работали много, с размахом и энтузиазмом, но без малейшего понимания о конечном результате.

Территорию площадью примерно пять на пять километров начали густо пичкать схронами с запасными батареями и оружием. Тянули от Токио-3 энергокабели, разворачивали промежуточные подстанции, строили площадку для позиции Максим-2, где было решено посадить Прототип… За пределами опасной зоны начали спешно разворачивать полевые аэродромы для надёрганных со всей Японии буквально с мясом вертолётных эскадрилий. В небе постоянно висели пилотируемые и не очень самолёты патрульной авиации, а на горизонте — где сходилось небо и морская вода, всё время маячили силуэты боевых кораблей…

На удивление в этот раз не пригнали никаких танковых батальонов, которые так любили бросать в бой раньше. Сказали, что по результатам всех предыдущих боестолкновений эффективными были признаны только тяжёлые самоходные артустановки, штурмовые вертолёты и боевые корабли. Хотя последним, насколько я знал, на этот раз был дан приказ не вмешиваться…

Весь первый день прошёл в состоянии безумия. Но на вторые сутки безумие стало более упорядоченным и менее радикальным… Пилоты теперь большую часть времени проводили за изучением будущего поля битвы и расположения "контрольных" точек с оружием и батареями…

В одну из свободных минуток я всё-таки решил подойти к Аске и кое о чём с ней потолковать…

Полевой штаб НЕРВ находился в нескольких километрах севернее портала ущелья Хаконэ. Большую часть времени мы проводили пока что здесь… В иных обстоятельствах, здесь, наверное, было бы хорошо отдыхать — горы, покрытые густым лесом, небольшие кристально-чистые речки и свежий ветер, временами всё-таки перебирающийся через низкие горные цепи…

Но сейчас здесь царил всегдашний упорядоченный хаос военной рутины. Кто-то куда-то бежал, кто-то чего-то тащил, повсюду сновали люди, ездила техника, поднимая густые облака горькой дорожной пыли. Воздух рвали лопасти вертолётов и беспилотных разведчиков, где-то вдалеке гремели пристрелочные залпы артиллерии и гудели трансформаторные подстанции…

Аску я нашёл свернувшейся в калачик на заднем сиденье армейского броневика около одного из командно-штабных трейлеров. Несмотря на сонный взгляд, девушка не спала, хотя и было видно, что ей этого хотелось. Но вместо этого она через открытую дверь смотрела как по территории лагеря крутится вихрь людской суеты.

— Лэнгли…

— Чего тебе, Икари? — устало вздохнула рыжая, перемещаясь из лежачего в сидячее положении. Даже будет лучше сказать не переместилась, а буквально перетекла — настолько это у неё ловко и плавно получилось. Я аж с мысли невольно сбился.

— Ты как вообще, Лэнгли?

— Нормально.

— Второй бой — такая штука… Иногда даже хуже, чем первый. Потому что теперь точно знаешь, ЧТО именно тебя ожидает…

— Я правда в норме, Икари, — устало произнесла девушка. — Пожалуйста, не нужно лезть ко мне в душу — у меня там всё в порядке. Не лезь ко мне — я сейчас не в том настроении.

Дай-то Бог, дай-то Бог…

— Даже и не собирался, — хмыкнул я, отворачиваясь и приваливаясь спиной к борту броневика. Тепло нагретого на солнце металла чувствовалось даже сквозь плотную ткань контактного комбинезона, из которых мы теперь почти не вылезали на всякий случай. — Просто спросил в норме ли ты, и всё — дальше я спокоен, как удав.

Спустя секунду в дверном проёме показалась Аска, пристроилась рядом со мной и свесила ноги.

Я стоял, оперевшись на машину, немка сидела внутри неё, но в то же время и рядом. Мы смотрели, как закатившееся за склон холма солнце откуда-то из-за горизонта исполинским прожектором подсвечивает вершины гор.

Мы молчали, но я знал, что долго это продлиться не сможет. Аске был нужен наш будущий разговор. Не Рей — Аске. В названной сестре я был уверен — она справится. Она больше не рассуждает зря и не терзает себя сомнениями — Рей видит свой путь, каким его понимает…

А вот Аска — ещё нет. И не в моих силах указывать ей или тем паче — подталкивать, но подсказать я ей могу…

— Как ты жил раньше, Синдзи? — неожиданно спрашивает Лэнгли. — До того, как… До войны.

— Скучно. Спокойно, — я прикрыл глаза, уже привычно погружаясь в прохладную глубину чужих воспоминаний. — Без потрясений. Без тревог. В ожидании того, что я когда-нибудь смогу совершить что-то важное. В ожидании того, что всё это — не просто так.

— Я всегда знала, что я — особенная, — Аска смотрела куда-то вдаль. Не на меня. Ни на что конкретно. Просто смотрела. — Что только я способна сделать… что-то сделать. Может быть — защитить целый мир. Может быть — спасти его. Может быть — уничтожить, если захочу… И поэтому должна быть готова ко всему. Должна быть самой лучшей. Во всём.

— Кому должна?

— Не знаю, — легко пожала плечами девушка. — Всем. Никому. Себе. Скажи, тебе нравится пилотировать Еву, Синдзи?

— У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда… Поэтому мне нравится моё дело.

Мы снова молчим.

— А как ты жила раньше, Аска? — после затянувшейся паузы спрашиваю уже я.

— Тренировалась, училась, просто жила… — вздыхает Лэнгли. — Всё было проще… и сложнее. А теперь всё стало сложнее и проще… Каким был твой старый дом?

Вопрос — ответ. Безобидные вопросы, странные ответы и непонятный смысл.

— Маленький двухэтажный домик на окраине Киото. Белый, деревянный, с красной крышей и небольшим газоном вокруг. А твой?

— Он был большим, — на губах рыжей появляется лёгкая улыбка, но почти сразу же гаснет. — Он был пустым. В нём должна была жить большая семья, а не… Скажи, это легко?

— Жить?

— Убивать.

Спустя два месяца я начинаю помнить это гораздо лучше. Наверное, даже лучше, чем в тот день.

Чужие глаза. Глаза врага. Глаза смерти.

— Да.

— И человека?

— Особенно человека. Человека всегда есть за что убить.

— А… ребёнка? Есть что-то, что могло бы тебя заставить убить ребёнка?

— Нет. Если бы я… Если бы я сделал такое, это был бы уже не я.

Странный разговор. Страшный разговор.

— Я всегда знала это, — Аска закрывает глаза, черты её лица смягчаются.

Неожиданно она протягивает руку к карману, закреплённому на поясе комбинезона, что-то достаёт и протягивает раскрытую ладонь вперёд.

— Как думаешь, что это, Синдзи?

На чёрной ребристой поверхности комбинезона, обтягивающую тонкую ладонь девушки, лежат небольшие кругляши янтарного цвета… А ведь это и есть кусочки янтаря. Но мне почему-то хочется назвать их…

— Слёзы солнца.

И я называю их именно так.

Аска удивлённо смотрит на меня.

— Почему ты так их назвал?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мне кажется, что так я называл янтарь в детстве. Мне даже кажется, что когда-то уже видел такие кусочки…

— Это раньше были бусы, — слегка улыбнулась Лэнгли. — Они мне всегда нравились… Я не знала, что такое янтарь… Но мама рассказывала, что редко — очень редко, когда солнце всё-таки плачет, его слёзы падают на землю и превращаются в такие камушки…

Девушка замолчала. Рука Аски с силой сжалась в кулак.

— Прости, — тихо произнёс я.

— Глупо просить прощения за то, в чём не виноват, — Лэнгли абсолютно спокойна. Неестественно спокойна. — Ты не виноват. Ты — не виноват…

— Я, наверное, пойду… — я оттолкнулся плечом от нагретой солнцем брони машины и зашагал к трейлеру.

Это было произнесено тихо, очень тихо. Я не должен был этого услышать, но всё-таки…

— Спасибо…

На секунду замираю, а потом слегка усмехаюсь и продолжаю идти, бросая на ходу нарочито-небрежным тоном:

— Лэнгли, если что — я буду рядом…

Но последнее моё слово услышит только ветер.

— …всегда.

* * *

Буй номер 640239 типа РГБ-1 терпеливо ждал, покачиваясь на глубине нескольких метров в тёплых водах Тихого океана у восточного побережья острова Хонсю.

Буй ждал своего часа.

Он был рождён далеко отсюда, давно отсюда — в стране, которой больше нет, но которая всё ещё есть. Буй был одним из многих. Их были сотни, тысячи или даже больше. Долгие годы буй просто лежал на складе, погружённый в странный полусон-полуявь…