Фронтера - Льюис Шайнер

к консоли и набрали последовательность чисел. О числах этих Чаадаев никогда не слышал, они были известны лишь самым высоким функционерам земного персонала. Компьютер запросил подтверждения. Маяковская дала его.

Взрывные болты, удерживавшие дверцу воздушного шлюза, безмолвно отвалились, и модуль затрясся, словно кролик в челюстях пса. Но стыковочные узлы крепко держали ее у «Салюта», и спустя несколько секунд все успокоилось.

Погибли трое человек. Воздух высосало из легких, влагу из кожи, глазные яблоки чуть не вырвало из глазниц.

Они убиты.

Она закрыла глаза.

Вперед, подумала она. Слишком поздно останавливаться. Ты их не вернешь, ничего сделанного не отменишь. Действуй пошагово.

Но доведи все до конца.

Она откинула крышку люка и пробралась на борт «Салюта» по длинному узкому коридору. Ей померещилось, что на корабле полно звезд, что они мерцают и подмигивают в промежутках между медленно вращающимися трупами трех космонавтов; спустя секунду-другую до Маяковской дошло, что эти светлячки — не что иное, как крохотные кристаллики замерзшей крови.

Она протиснулась мимо тела Чаадаева и подключила рацию скафандра к передатчику.

— «Заря», это «Зенит». «Зенит» вызывает «Зарю». Маяковская на связи. Американская база уничтожена. Вынуждена с сожалением сообщить, что ваша информация не соответствовала действительности. Они… — Она остановилась, сняла палец с кнопки передачи, перевела дыхание и продолжила: — Транспортера… не существовало… не существует в природе. Я… изучила скалу, которую они предположительно уничтожили антивеществом. Я обнаружила следы пластидовой взрывчатки и признаки аналогичных закладок в соседних скалах. Это была… обычная подделка.

Она снова отпустила кнопку. Дальше-то что? Топливо в модуле израсходовано, но даже если она сумеет вернуться на поверхность, какая жизнь ей там суждена? Кёртис, вероятно, укрылся за каменными стенами пещеры и уцелел; он сочтет ее виновницей.

А впрочем, и это неважно. Какая жизнь им всем предстоит без купола?

Глаза ее вдруг замерли на цифровом индикаторе. Внешние топливные баки были наполнены еще на Фобосе. Топлива более чем достаточно, чтобы вернуться на Землю, но это, подумала она, наблюдая за гротескным pas de trois[19] мертвецов, уже не актуально.

Она попыталась припомнить. Какой глубины нужен кратер? Достаточной, чтобы удержалось давление в двести-триста миллибар. Не меньше трех-четырех километров. Хватит ли для этого взрыва топливных баков, присоединенных к «Салюту», разогнанных и прикрытых до последней секунды углерод-композитным теплозащитным кожухом модуля?

Неизвестно.

Если и не хватит, подумала она, по крайней мере получится красивый жест. Первый шаг, он же последний.

— «Зенит» вызывает «Зарю». Мы готовимся покинуть орбиту.

Она пощелкала переключателем, имитируя помехи.

— «Заря», у нас проблемы с удержанием высоты. Повторяю, у нас проблемы…

Она выключила передатчик, потом, подумав, врезала по нему гаечным ключом. Ни шагу назад, сказала она себе. Никаких моральных колебаний.

Ей предстояла небольшая проверка решимости.

Она задала бортовой системе курс прямо на плато Солнца, в скованную морозом пустошь, которую в свое время называли Озером Солнца. Погребенный там лед расплавится и испарится при взрыве, добавив атмосфере драгоценных газов. На краткое время эта местность оправдает свое имя, воспылав ярко и жарко, словно звезда.

Если Блок включил сирену эвакуации, выжившие там есть. Первое поселение располагалось в пещере, пещера обеспечивала нужды колонистов до постройки купола — и так будет снова, пока не переберутся в новый дом.

В последний раз она ощутила нажим гравитации: «Салют» нырнул в марсианскую атмосферу, разреженный воздух заскрежетал по теплозащитному кожуху модуля.

Она слушала, как долгая высокая мелодия постепенно взбирается к си-бемоль, чтобы задержаться там после высокого до.

Кейн почувствовал удар по ребрам и шее при падении, но лишь на миг, как вспышку света и секундный гальванический шок. Он перекатился на руках и коленях. Кровь прилила к голове. Вой сирен тревоги был так оглушителен, что Кейн даже высоких мелодичных голосов в голове не слышал. Впервые с момента высадки на Марсе — а сколько времени-то прошло, всего полтора дня? — его разум был предоставлен сам себе.

Но это не имело особого значения. Даже без указующего импланта дальнейшие действия были очевидны: убить Кёртиса, отобрать плату, вернуться на Землю, свести счеты с дядей.

Сирены на секунду стали тише, и Кейн узрел бездонные хрустальные моря крови, куски плоти в кильватере корабля. Узрел пыльный монастырский двор, грязного бородатого коленопреклоненного монаха. Услышал его моление о дожде.

Сирены совсем замолчали, и яростная определенность побуждения снова овладела им. Он пробуравил груду черной пластиковой пленки в поисках оружия. Он слышал лишь голоса в голове, а не те, что звучали в пещере вокруг, приглушенные, неразборчивые, бессмысленные.

Имплант перехватил также контроль над его надпочечниками, возобновив эффект адреногена, введенного Леной. Он ощутил норэпинефриновые мурашки в кровеносных сосудах, почки заныли от напряжения окружающих мышц.

Он увидел револьвер.

Рука сомкнулась на рукоятке, он поднялся, шатаясь, не разбирая дороги, едва осознавая происходящее. Кёртис у воздушного тамбура нахлобучил шлем. Кейн поднял «кольт» и начал совмещать мушку с шеей Кёртиса. Но прежде, чем он мог бы выстрелить, Кёртис развернулся и опрометью шмыгнул в люк.

Он вспомнил про бурю, хотя мысленная картинка была нечеткой, восприятие путали серые волны и сталкивающиеся скалы. Однако он сохранил осознание необходимости шлема с ИК-визором. Шлем валялся где-то неподалеку.

Когда шлем удалось найти, Молли уже скрылась следом за Кёртисом. Кейн ринулся к шлюзу, оттолкнув Ханаи.

— У него пушка! — вскрикнул голос позади. Кейн надел шлем и нырнул в шлюз.

Внутри шлюза виднелись тепловые мазки — следы тех, кто проходил этим путем. Он постукивал прикладом по изогнутому металлическому полу цилиндрической конструкции. Правая нога дрожала в такт.

Наконец внешний люк откинулся.

Он вылез наружу и уставился в направлении Фронтеры. Тут воссияла слепящая колонна белого света, контрастные сенсоры шлема оказались перегружены и обрисовали остальную планету глубоко-зеленой.

— Сукин сын, — произнес он.

Только увидев брызги слюны на внутренней поверхности визора, он понял, что говорит вслух.

Он опустил голову, блокируя руками большую часть света, и разглядел Кёртиса: тускло-желтое пятно смещалось по склону. В нескольких ярдах полусидела Молли, поджав колени почти к самому подбородку и приняв максимально возможное в жестком скафандре подобие позы эмбриона.

Кейн двинулся по склону вулкана, выворачивая ноги для лучшего сцепления со склоном; каждый скачок посылал электрические разряды ребрам на манер болевых телеграмм. Лазер погас, руины купола Фронтеры остались сверкать белым сиянием, и передний план снова оказался в фокусе. Мерзлые глыбы, переплавленный участок — здесь стоял русский модуль, — теплый оранжевый корабль самого Кейна, тускло-красный скафандр Кёртиса, более яркая краснота платы под мышкой у Кёртиса.

Он слышал через динамики шлема тяжелое дыхание Кёртиса. Во тьме и хаосе бури