Измененная - Лисса Прайс

Сработали аварийные подушки, так что пистолет, который я держала в руке, оказался прижат к моей голове. С немалой силой.

Когда всякое движение прекратилось, подушки сдулись. У меня кружилась голова и в глазах все плыло. Сенатор открыл заднюю дверцу и одной рукой выволок Блейка наружу. Я не видела, цел ли он.

Мои движения были замедленными. Висок и щека показались мне мокрыми. Я поднесла к ним руку. Кровь. Я видела, как сенатор поддерживает Блейка: они убегали от машины. Блейк пытался обернуться, протягивая руку, но дед увлекал его вперед.

Мне необходимо выбраться из машины! Где кнопка двери? Я нащупала ее и открыла дверь. Я выпала из машины на асфальт. Все по-прежнему казалось нечетким. Какие-то фигуры – люди – бежали к машине. Последнее, что я увидела перед отключкой, был мужчина в форме.

Маршал.

Глава 23

Я очнулась, лежа на спине под яркими лампами. Свет был настолько сильным, что мне пришлось прищуриться. В вену у меня на руке была установлена капельница.

– Она в сознании, – произнес немолодой женский голос.

– Привет! Ты меня слышишь?

Это спросил уже мужской голос, тоже принадлежавший старичку. Он звучал совсем рядом.

– Слышу, – с трудом просипела я. – Но не вижу.

– Это не страшно, – сказал он. – Это нормально. Не спеши. Не открывай глаза, если так тебе комфортнее. Мы просто зададим тебе несколько вопросов, ладно?

Я кивнула. Голова у меня была тяжелая. Мозги не ворочались. Интересно, что за вещества они вводят мне через эту капельницу.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Кэлли.

– А фамилия?

– Вудланд.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Твои родители живы?

Ее голос показался мне знакомым.

– Нет.

– У тебя есть дедушки и бабушки или какие-то другие опекуны?

– Нет.

– Ты несовершеннолетняя без опеки?

Голова у меня болела.

– Сколько я была без сознания?

– Недолго. Просто отвечай на вопросы. Ты несовершеннолетняя без опеки?

У меня не было сил лгать.

– Да.

Вопросы прекратились. Я услышала, что она выпрямилась.

Я медленно открыла глаза. Мое зрение все еще плохо работало. Я смогла разобрать, что на мужчине зеленый хирургический костюм, как на враче. Я думала, что женщина окажется медсестрой, но она оказалась не в белом, а в сером. В одной руке у нее была крошечная металлическая пуговица. Записывающее устройство.

– Хочешь воды? – спросил меня врач.

Я кивнула. Он поднес мне стакан, и я смогла попить через трубочку.

– Мне пришлось наложить швы на рану у тебя на голове. Шрама не будет: она была под волосами.

– Пластина, – сказала женщина.

– Да. Для чего у тебя на голове установлена пластина?

Я обвела взглядом комнату. Постепенно все становилось четким. Я находилась не в современном пункте медицинской помощи: все было обшарпанное и скудное. Стены были серые.

– Что это за больница? – спросила я.

– Это не больница, – ответил он. – Ты в изоляторе.

– В приюте, – добавила женщина. – А теперь отвечай нам насчет пластины.

Я ее вспомнила! Миссис Битти, начальница охраны. Я задергалась, но что-то фиксировало меня на месте. Только тут я заметила, что мои ноги и руки привязаны к столу.

– Выпустите меня отсюда! – В голове у меня быстро начало проясняться. – Это ошибка. У меня есть удостоверение личности. В сумочке. На самом деле я Кэлли Винтерхилл. Вы же меня помните!

Они переглянулись.

– В машине никакой сумочки не нашли, – заявила Битти. – А вот что мы нашли – так это пистолет. – Она поджала свои морщинистые губы. – На нем обнаружились твои ДНК и отпечатки пальцев.

У меня в ушах начался ритмичный стук, который нарастал с каждой секундой.

– А баллистическая экспертиза показала, что именно из этого пистолета был ранен сенатор Хэррисон, – добавила она.

Он меня сдал! Видимо, Блейк его удержать не смог. А может, Блейк меня возненавидел за то, что я чуть было не убила его деда.

Битти спрятала записывающее устройство в карман. Она кивнула врачу – и он что-то добавил мне в капельницу. Когда он уходил из комнаты, я заметила у него на лице тень грусти. Она проводила его взглядом, а потом наклонилась надо мной, чтобы можно было шипеть мне прямо в ухо.

– Ненавижу лгунов!

Она устремила на меня глаза, окруженные венками бородавок.

Я чуяла ее старческий запах: смесь нафталина и плесени. Я ощутила, как на меня опускается тяжелый туман. Паника фонтаном забила у меня из-под сердца, но наружу вырваться не смогла.

– Что… вы… мне… дали?..

Я выталкивала из себя слова по одному.

Она выпрямилась и одарила меня мерзкой улыбкой.

– Добро пожаловать в особенный частный клуб приюта номер тридцать семь, – проговорила она. – В отделение карцера.

Глава 24

На следующее утро я пришла в себя на холодном цементном полу камеры, провонявшей плесенью и мочой. Я с трудом села. Правая сторона головы у меня пульсировала болью. Я поднесла к ней руку и нащупала повязку. Я вспомнила врача, швы, разбившуюся машину.

На мне был мешковатый серый спортивный костюм. Тюремная униформа.

В карцере было темно: единственный свет проходил в малюсенькое окно под самым потолком. Сесть было не на что. В крошечной камере было абсолютно пусто. Я встала и привалилась к стене. Из дырки в полу в углу слышался непрерывный сосущий звук. Плотная металлическая сетка, вделанная в дверь, похоже, открывалась для выдачи еды.

Только не говорите мне, что теперь меня ждет именно такая жизнь!

Я разглядывала грязные стены и гадала, похоже ли это на карантин, куда отправили моего папу… умирать. Я вполне готова была поверить, что там на пациентах ставили опыты. Это было ужасно: отправлять людей подальше от близких, чтобы они умирали в одиночку, а затем сжигать и хоронить в общих могилах. До всех нас доходили такие слухи.

Как ни ужасно было маме умирать дома, умирать в подобном учреждении гораздо хуже.

Я оцениваю места, где умирают. Неужели дело дошло до этого?

В тот день я была с ней: мы шли от машины к бакалее, когда увидели высоко в небе взрыв. Он был похож на громадный одуванчик, разваливавшийся на части: дневной фейерверк, который все расширялся, а потом пролился дождем. На нас.

– Назад в машину! – закричала мама.

Мы повернулись и побежали. Казалось, до машины невероятно далеко: она стояла в дальней части парковки. Нам следовало бы бежать в магазин, но теперь что-то менять было уже поздно.

Кто-то у нас за спиной завопил. Я повернулась и увидела бегущую в нашу сторону старушку. Она прижимала ладонь к носу и рту, чтобы не вдохнуть споры вируса. Я не поняла, коснулись ли они ее, успела ли она их вдохнуть. Или она просто паникует.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});