Тайна убитой актрисы - Алексей Макеев

надо, что у них тут происходит, может, начальство плохое, а может, он не подарок! Выводы сделаем в конце и порекомендуем решить тут кадровый вопрос. А как ты собираешься глубоко лезть в экономические дебри, ты ведь не экономист? Надо тоже посмотреть, кто там может выступать надежным консультантом?

– А я, по-твоему, чем занимаюсь? – недовольно поморщился Гуров. – Экспертов там на каждом углу, но когда мысли и выводы прямо противоположные, то берет сомнение, а не врет ли кто-то, не кривит ли душой. А вообще, вопрос там очень сложный, там борьба идет не между людьми и даже не между предприятиями за место под солнцем. Сегодня в каждом регионе существуют так называемые промышленные кластеры. Это очень сложная система, с надстройками и базами. Она охватывает деятельность от поиска и добычи рудных ископаемых до их переработки, обогащения, выплавки и изготовления изделий из цветных металлов. Занять позицию в этом кластере, найти свою нишу непросто. Никто не может вывести одно предприятие или ввести новое просто приказным порядком. Рынок! Если твое производство модернизировано по новейшим технологиям, то ты можешь производить сырье или конечный продукт со сниженной себестоимостью. Можешь скорость производства наращивать, выполнять заказы с большим объемом. И если ты заявляешь на рынке эти особенности своего производства, то именно к тебе потекут долгосрочные контракты, ты получишь серьезные заказы и вольешься в систему.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Крячко, – что на войне личность только одного генерала ведет к полной победе или полному поражению. Тем более что генералов в армии – пруд пруди.

– Вот и я сомневаюсь, – вздохнул Лев. Все-таки кажется мне, что причина смерти Загороднева гораздо банальнее. Хотя… высокопрофессиональный киллер – это серьезно. Это не обида из-за того, что в прошлую субботу один мужик другому в стакан меньше налил, когда втроем выпивали. Это целенаправленное умышленное убийство.

Женщина выглядела старше своих лет. Темные круги вокруг глаз, нездоровая кожа, глубокие складки возле губ. Но самое главное, потухшие глаза, в которых не было жизни. Выглядела вдова Загороднева лет на пятьдесят, хотя по паспорту, как успел выяснить Крячко, ей было всего тридцать пять лет.

Кивнув сыщикам, она сделала приглашающий жест рукой. И то, что Загороднева делала все молча, и тишина в доме, все это почти сразу стало действовать угнетающе. Гуров ожидал увидеть в доме черные полотнища, закрывающие зеркала, экраны телевизоров, стеклянные стенки шкафов. К счастью, ничего этого не было. Не чувствовалось, что в доме свой след оставила смерть. Лишь поведение вдовы и тишина оставляли впечатление глубокой печали и тоски.

Еще несколько лет назад из разговора со священником Лев узнал, что, оказывается, ни православие вообще, ни церковь в частности не требуют исполнения этих обычаев. Все эти тряпки на зеркалах, поминки с водкой на девять и сорок дней – по мнению церкви, не более как пережиток язычества и безграмотность некоторых людей. Церковь считает, что люди, у кого в доме горе, от кого ушел близкий человек, должны вести себя так, как просит их душа, любовь к усопшему. Застолье на поминках вообще не обязательно. Православие призывает идти в церковь и молиться за упокой души близкого человека. Ему ваше застолье уже не нужно, оно нужно живым, а это неправильно. И на девять, и на сорок дней нужно обязательно ходить в храм.

– Любовь Сергеевна, – посмотрел Лев в глаза женщине, – я благодарю вас, что вы разрешили нам прийти и поговорить с вами. Примите наши соболезнования и нашу помощь. Вы, конечно, понимаете, что мы выполняем свой служебный долг, но мы и чисто по-человечески со Станиславом Васильевичем соболезнуем вашему горю и хотим разобраться в причинах гибели вашего мужа.

– Я все понимаю, – наконец ответила вдова. – Не надо лишних слов, мне от соболезнований только тяжелее. Если даже из Москвы приехали, значит, есть основания. Но я уже ничего не понимаю. Местная полиция убеждает меня в простом ограблении, а тут вы из Москвы. Вы-то как узнали? Хотя… наверное, с работы Андрея… его руководство… Валерий Владимирович обещал мне, что так это не оставит, что во всем разберутся как положено. А Дубинин – человек со связями, его же Москва сюда назначала на должность генерального.

Сильная женщина, с уважением подумал Гуров. Но пользоваться этим не стоит, надо щадить вдову, даже если приход людей, разговоры для нее некая отдушина. Все равно сейчас эти разговоры о муже – напоминание, что его нет.

– Любовь Сергеевна, – вставил Крячко, – следователь сказала, что мужа нашли вы во дворе. Можете рассказать, как это произошло?

– Я в окно увидела, что калитка открыта настежь, – кивнула женщина. – Не знаю, предчувствие, наверное, какое-то было. Я сразу так испугалась, что сердце больно сжалось. Выбежала, в чем была, на улицу, а Андрей лежит. И я сразу поняла, что беда, что все! Даже еще крови не видела, но по тому, как он лежал… понятно было. Или сердце подсказало. Женщины такие вещи чувствуют.

Гуров положил ладонь на руку женщине и чуть сжал, чувствуя, что Загороднева вот-вот расплачется. Вдова благодарно кивнула и сделала глубокий вздох, борясь с душившими ее слезами. А он снова стал расспрашивать, стараясь говорить уверенно и почти после каждого предложения добавлять, что это им знать необходимо, что от этих сведений зависит расследование. Нельзя было давать вдове возможность уходить с головой в горе, нужно вывести ее из состояния довлеющего одиночества и заставить говорить, вспоминать, думать.

– У Андрея Максимовича были враги? Постарайтесь вспомнить все конфликты, которые имели место, пусть незначительные, на ваш взгляд.

– Да откуда у него враги? – пожала плечами Любовь Сергеевна. – Он же не участковый, не бизнесмен, не владелец ресторана или чего-то там еще такого. Я особенно-то в его дела не вникала, знала только, что они там на комбинате наукой занимались, и муж целыми днями на работе пропадал. А когда выходные устраивал, то мы втроем отдыхать ездили куда-нибудь, бывало, что и на море летали дня на три. Андрей не был конфликтным, всегда улыбчивый, к тому же очень умный. Он в таких кругах вращался, где нет врагов, там все решается по-другому и проблемы иного уровня. Это на стройке могут по пьянке подраться или наряд за выполненную работу не поделить. А у него…

– Нет врагов… – с сомнением в голосе тихо повторил Крячко. – Любовь Сергеевна, можете нам показать, в каком положении вы нашли тело мужа в ту ночь?

Они вышли на улицу. Загороднева замялась, как будто ей не хотелось идти или ее не несли ноги, и Стас пошел первым, то и дело оборачиваясь на женщину. Гуров думал о том, что оперативно-следственная группа вела себя корректно по отношению к семье погибшего. На дорожке, ведущей от ворот к дому, не было контура лежащего тела, обведенного мелом. Смотреть на это вдове и дочери было равносильно тому, чтобы каждый день видеть труп дорогого человека во дворе.

– Вот здесь, – глядя себе под ноги, тихо произнесла Любовь Сергеевна. – Вдоль дорожки и головой на бордюре. Такое ощущение, что откинулся назад и упал на спину.

Гуров присел на корточки. День был пасмурным, и пришлось достать из кармана светодиодный фонарик. Крячко тем временем принялся отвлекать вдову расспросами: во сколько в тот роковой день муж должен был вернуться