От Бессмертной и слышу! - Анастасия Яковлева

Бабушка подняла глаза вверх, что-то подсчитывая.

-Но всё равно должно было пройти там не менее недели. Ты так хочешь скрыть произо-шедшее? Можешь мне довериться. Я слушаю.

Скрепя зубами, всеми силами пыталась сдержать слёзы. Я буду сильной, я буду сильной, я буду сильной... или просто успокоюсь.

Татьяна без труда прочитала мои мысли.

-Быть сильной не значит противостоять своему существу, а наоборот суметь освободить его и досконально познать. Нужно доверять не только разуму, но и эмоциям. Главное не показы-вать их. Ты же раньше так хорошо управляла людьми, действовала на их слабостях! Не забывай, ты не одна такая умная. Другие тоже на это способны. Показывай только то, что выгодно тебе. Неужели мне придётся повторять все уроки? Разочаровываешь меня, дорогая. Тебя обмануть дважды два. Скажи я, что ты высшее существо и, придумав какую-нибудь заумную легенду, сразу поверишь.

Я больно впилась зубами в язык, с трудом сдерживая резкое оскорбление.

-Просто я совсем запуталась. У меня есть одна цель - вернуться к нормальной жизни... хотя вряд ли это теперь возможно. Слишком много произошло. И,- но тут меня прервал бабушкин голос.

-Ты его любишь?

Что? Кого? Охотника? Нет, причём тут он. К тому же Татьяна ничего подобного не могла увидеть. Да, он меня привлекает, но не на столько, чтобы любить. Она это прекрасно знает. Если бы проникла в моё подсознание и просмотрела воспоминания, я бы заметила не по чувствам, так по выражению лица бабушки. Такое невозможно пережить с надменным хладнокровием. Тогда я выдала себя чем-то другим. Да что за глупое слово "выдала"? В чём? Демона я не люблю и вообще больше никого. А кроме кого - никого? Чёрт, я и правда запуталась! Может фраза, что слишком много произошло? Совпадает. Но Татьяна всё равно рисковала. Мало ли. Вдруг я нажила себе такую гору врагов и не смогу вернуться к типичному существованию. А хочу? Кстати, ещё кое-что вспомнила...

-За жизнь я разучилась любить. Можно задать вопрос? Давно я узнала, что почти не владею магией. Не могу понять, как смогла создать столь сложное заклинание. И некоторое время лежала при смерти.

Бабушка фыркнула.

-Думаешь, я слов на ветер бросаю? Когда сказала, что смерть даёт недюжинные способно-сти к магии. А в твоём случае делает почти что Богом. Да кто мог наговорить таких глупостей? Ты очень сильный маг. И заставляешь себя опасаться. Скажи-ка, что какая-то девчонка одна из сильнейших, и в её глупенькую головку влетит сумасшедшая мысль захватить мир. И таких было не мало. Соврав тебе, они обезвредили скрытую бомбу. Двое таких как ты сидят на Тарсене, камушки добывают. Девка вообще беременная.

-От куда такие сведенья?

-Хоть я и старая бабка, халда залёгшая, но ещё смыслю кое-что. Ну, значит, не хочешь рассказывать... Твоя воля. И за что ты так меня ненавидишь? Всю жизнь на тебя потратила. Ещё помню, как на горшок тебя учила садиться. Со мной после смерти многое произошло. Здесь всего живу тридцать восемь лет. Раньше по миру путешествовала. Как-то не разу в Рай не заглянула. Да и какой там Эдем? Одна ненависть. Ты-то уже испытала это на собственной шкуре. Кстати, неплохо фехтуешь. Как у самого Владыки училась. Давай поговорим. У нас осталось так мало времени. Завтра же вы на рассвете уезжаете...

Не припомню, когда так хорошо проводила время. Бабушка больше не пытал меня на тему прошлого, а рассказывала, как нам с ней было здорово. Около полуночи разговор зашёл на, казалось бы, не приятную для меня тему. Почему я так изменилась. Но высказавшись, почувст-вовала облегчение. Сама бы не смогла нести этот груз. Татьяна внимательно меня слушала и не прерывала. Лишь изредка подливала чаю. К концу я расплакалась. Даже не слезами горя, а слезами радости. Ведь я почти пережила столь мучительное для меня время. Когда каждый видел честью обидеть и унизить меня. Когда у многих это получалось.

Но остаток ночи я провела в кошмарах. В мысли всё вновь и вновь возвращались воспоми-нания, смешанные с тяжёлой фантазией. Вот видишь перед собой семью - живую. И вдруг огонь пожирает их тела, тухнет, а обгорелые трупы рвутся ко мне своими костлявыми руками, больше похожими на засохшие птичьи лапки. Просыпаешься в слезах, кожа в горячем поту. Кто-то вливает в глотку успокаивающий отвар, и ты жадно глотаешь, изнемогая от страха.

И неожиданно спустя вечность наступило утро. Только стали меркнуть звёзды на ночной мгле, я сразу же встала. На диване, раскинув руки, спала бабушка. Рядом стоял пуфик с кружкой и кувшином, в котором ещё плескался отвар. Осушив его, я нервно запустила руки в волосы. На сером небе поблёскивала стареющая луна. Её тоненький серп всё растворялся и растворялся. Совсем чуть-чуть и всё будет кончено. Закончатся игры с Демоном, со смертью, с моей покалеченной душой. Говорят, есть обряды очищения памяти. Забыв всё, я раставлю все точки над i. И тогда... ничего тогда не будет. Это и хорошо.

Из шкафчика на кухне я взяла лебёдку и тереньтьеву траву. Напиток получился горьковатый, но смог уталить жажду. В голову ударила тяжесть. Губы дрогнули от боли. Нет, становлюсь слишком синтементальной. Убью какую-нибудь тварь и расплачусь. Мне это надо?

Хм, незаметно я стала убицей. А ведь недавно утверждла Татьяне что это не так. У меня были хорошие учителя. Даже Демон не упустил такой возможности.

Отвар маслянистой жидкостью приятно обволакивает желужок. Я зашла в ванную, где, раздевшись, провалилась в прохладную воду бадьи. Зажмурилась, отстарённо чувствую странное шевиление в душе. Незаметно я очутилась в состоянии между сном и явью.

Впереди простирается брильянтовая тропинка, усыпанная жемчёгом и огранёными под сферы топазами. По её краям клубиться тупан и тянет свои бесёсые щуппальца ко мне. Иду, ничего не опасаясь. Тропка расширяется и вскоре выводит меня к мраморному храму. Янтарный купол поддерживают гиганские резные колонны из горного хрусталя. На пике восседает луна, а к ней всё танется тотже туман. Поднимаюсь на первую спупень, ещё на одну, и ещё... Каждый шаг становиться невыносимо-тяжлым. Кажется, вот, дверь уже совсем близко, но нет. Кто-то более сильный мешает добраться до цели. И ведь в жизни так всегда. Борьба, борьба, борьба и ничего больше.

Вдруг всё резко закончилось. От неожиданности я споткнулась. Дверные створки распахнулись. Внутри был большой зал со множеством свечей. Золотая плитка покрывала пол, а с потолка серебреным дождём свисали драгоценные герлянды. В самой середине помещения была вычерчена замысловатая пентограмма. По её краям сидели три прялицы. Меж ними сиял ворсенной шар почти весь тёмный, но кое-где вспыхивал якрко-алым либо невыносимо синим. Рукодельницы оглянулись ко мне, но не отрываясь от дела, и я смогла рассмотреть их лица. Слева сидела молодая девчушка лет двенадцати с большущими зелёными глазами, улыбалась алыми губками. Посредине сидела зрелая женщина, хмуро оглядывая меня грусноватым взглядом, зубы были болезнено сжаты, будто она боялась сорваться и расплакаться при всех. Справа сидела древняя старуха, осторожно переберавшая костлявыми руками локоны пряжи. Она кивнула головой, здороваясь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});