Слишком личное - Наталия Костина

– Боже, а это еще что такое!

Шишка была огромная и, кажется, даже до сих пор пульсировала.

– Господи, да что же это такое! Откуда? Ты же нигде… Поскользнулась вчера на лестнице? Я бы видела… Осложнение?!

Мать была в состоянии, близком к панике, и Катя поспешила ее успокоить:

– Это я вчера… упала… так неудачно.

– Когда вчера? Мы же все время были вместе!

– Вечером. Ты спала уже. А я вышла воздухом подышать. И поскользнулась.

– Господи, только этого не хватало! Нужно немедленно показаться Тимуру э… Ованесовичу!

– Тимуру Отаровичу.

Катя сама больше всего на свете хотела, чтобы ее шишку сейчас, а вместе с ней и всю голову, трогали надежные руки врача – от одного его прикосновения ей, казалось, сразу становилось легче.

– Тем более все равно нужно уезжать, – продолжала Ирина Сергеевна. – Оставаться дольше просто неприлично. У наших хозяев несчастье.

– Какое несчастье?

– Ариадна Казимировна ночью умерла. Видимо, сердечный приступ. Похороны и все такое… Им сейчас не до нас.

«Эти старухи совсем спятили… Отписала дом этой интриганке… Завтра приедет нотариус и все оформит… У тебя таких бабок нет, так что придется отработать», – тут же вспомнилось ей все, что в последние сутки даже помимо воли отсеивал ее ум прирожденного сыщика. Да еще эти двое, что гнались за ней вчера, из-за которых у нее теперь такая шишка… Впрочем, здесь она сама виновата. Но уж слишком все это подозрительно: Оксана со своим урковатым дружком, дом стоимостью в несколько миллионов, завещание, которое так и не успели оформить… Нет, она никуда не поедет. И первое, что нужно сделать, это, конечно, позвонить Игорю.

– Где мой телефон?

Телефон лежал рядом с кроватью, на тумбочке, – какое счастье, что она оставила его здесь и он остался цел и невредим: она не потеряла и не разбила его во время вчерашней погони.

Гудки, длинные и безнадежные. Отключился. Однако она снова набрала номер, чувствуя, что Игорь где-то рядом, и мысленно призывая его: «Ну возьми, возьми же, черт тебя побери, трубку!» И наконец, его голос:

– Я слушаю.

– Игорь, это я, – быстро начала она. – У меня для тебя плохие новости. Ваша родственница, у которой мы живем, Ариадна Казимировна… Ты меня слышишь?

– Слышу, – отозвались на том конце. Голос был каким-то безжизненным, и ей показалось, что у друга тоже не все в порядке. Неприятно, что придется повесить на него еще и это, но она должна с кем-то посоветоваться!

– Так вот, Ариадна Казимировна этой ночью умерла.

– Да? – Голос был лишен какой-либо заинтересованности, совершенно без интонаций и эмоций.

– Да, – сказала она зло. – И мне кажется, Игорь, что умерла она не своей смертью. Ее убили!

* * *

– Ну что ж вы так плачете, голубушка…

Врач, которую она совсем не знала – какая-то дежурная докторша из районной поликлиники, за которой съездил Ванька на машине, – быстро дописывала в карточке покойной свои умозаключения.

В смежной с большим залом комнате, дверь в которую была открыта, – впрочем, сегодня почему-то в доме все двери были нараспашку – рыдала в голос Людмила Федоровна. Это она нашла два часа назад любимую подругу мертвой. От старухи тянуло какой-то гадостью: не то тошным запахом валерьяновых капель, не то еще чем, но встать и захлопнуть дверь, когда за столом сидит эта приторная докторша, да еще и утешает ее, было выше сил Елены Аристарховны.

«Господи, господи, как же мне плохо, – думала она. – Я ведь плáчу совсем не потому, что мама умерла, а потому, что я такая дрянь. Я нисколько не горюю о маминой смерти, ведь… ведь она умерла очень вовремя. И виноваты в этом мы с Леркой. Она была очень старая. Сердце… Сердце не выдержало».

– Ваша мамочка прожила такую длинную жизнь. Дай бог, как говорится, всякому. Шутка ли, уже за восемьдесят! При нынешней экологии я, например, дожить до таких лет и не надеюсь!

Вид у докторши был упитанный и ухоженный. Жила она у моря – ни вредного производства, ни отсутствия солнца и витаминов. Однако почти каждый день наблюдать человеческие страдания… Елена Аристарховна промокнула покрасневшие глаза.

– …и умерла во сне, – продолжала утешать ее врач. – Знаете, многие бы так хотели… Как говорится, конец генетического кода. Вскрытия ведь делать не будем?

– Зачем?

– Я и говорю, что все совершенно понятно. Вот, заключение я написала. Если сейчас ваш сын отвезет меня обратно, можно будет сразу оформить и официальный документ. Хоронить когда будете? Наверное, завтра?

Врач еще о чем-то говорила, ласково и утешительно, но Елена Аристарховна ее уже не слушала. Докторше было интересно побывать в этом доме, о котором так много ходило толков, и Елена видела, что она, утешая ее, успевает крутить головой по сторонам, рассматривая картины, рояль, всю старинную обстановку этой комнаты, чтобы было потом что рассказать в этой своей занюханной больнице. Господи, еще и Лерка ни свет ни заря отправилась зачем-то в город – и как в воду канула. Ее безалаберная сестрица умудрилась пропасть в такой момент! «Стоп, стоп, а зачем, собственно, Лерка сейчас должна быть здесь? – пытаясь не заводиться, спросила саму себя Елена Аристарховна. – Ведь она еще не знает, что произошло. Пошла, наверное, по магазинам…» Елена Аристарховна вздохнула. «Или, вполне возможно, подцепила кого-нибудь на набережной, – зло сказал ей внутренний голос. – С нее станется. У нее на это просто талант какой-то… Она у нас дама влюбчивая, к тому же незамужняя…»

– Извините, отвезет меня кто-нибудь обратно или мне своим ходом добираться? – прервала докторша ход ее мыслей.

– Да, да, конечно… Ваня… – Елена Аристарховна обернулась в поисках племянника.

– Сейчас я его поищу, тетя Лена, – вскочив со своего места, сказала невеста Оксана.

В другое время Елену Аристарховну покоробило бы это «тетя Лена», но сейчас она с признательностью взглянула на девушку. Надо же, с виду такая непробиваемая, толстокожая особа, а как тонко чувствует момент: теперь они – одна семья, горе сплачивает…

– Сиди, девочка, – с благодарностью ответила она, – я сама. Тебе, в твоем положении, лучше не бегать по всему дому… А вот, кстати, и он.

Племянник появился в дверях, держа в руках какую-то небольшую картонку. Вид у него был озабоченный.

– Куда-то пропал весь мой инсулин, – заявил он. – Вся упаковка.

– Ты же пошел уколоться. Так ты что, ничего не сделал?! – Оксана снова вскочила с места. – У тебя же всегда был запас, – напомнила она.