Студент 2 - Всеволод Советский

Бутусова и «Промежность Квадратьевну» Овчаренко. Назвал и педагогов по другим дисциплинам, требуя также записать их фамилии. Не забыл упомянуть, что с преподавателями иностранных языков ситуация выяснится на днях.

— Та-ак, — наконец произнес он тоном, подводящим промежуточный итог, — с этим вроде бы все?.. Переходим к самой приятной части программы!

И началась выдача билетов и зачеток.

Вот он, этот миг, ради которого потрачены столько сил, времени, бессонных ночей, пережито столько сомнений и тревог! Да, конечно, все мы здесь знали, что уже студенты, но все-таки увидеть материальное подтверждение, ощутить в руках официальный документ с печатью, с фотографией, по всем правилам!.. Это, как говорится, совсем другая история.

Да еще какой документ! Темно-синяя книжечка с золотым тиснением. Эффектно! И зачетка выполнена в том же стиле, но она все-таки не то. Это своего рода рабочая тетрадь. А билет — удостоверение личности. Серьезно, сдержанно, солидно. По-взрослому.

Получив оба документа и расписавшись за них в какой-то скучной ведомости, я не без удовольствия просмотрел оба. Все чин по чину: Родионов Василий Сергеевич, 1961 года рождения… Печать, подпись. На фото, разумеется, я был изображен «до моей эры»: в многократно подвергнутом сарказму «смокинге» и рубашке цвета «суп харчо». И с наивно-детским лицом. Сейчас я другой! И двух часов не прошло, как последний раз взглянул — из зеркала на меня смотрел, можно сказать, юный денди, знающий себе цену, уверенный и где-то даже дерзкий. И немудрено, что женский пол заметно залипает на такого кавалергарда в штатском…

По окончании процедуры вручения начальство убыло, объявив, что до завтра все свободны. И не успело оно, начальство, покинуть помещение, как Люба, обернувшись ко мне, радостно воскликнула:

— Василий! Поздравляю!..

Я глазом не успел моргнуть, как она заключила меня в объятия. Впрочем, вполне целомудренно, по-товарищески. Еще и похлопала по спине.

Это, понятно, вызвало какой-никакой фурор. Люба охотно объяснила:

— Так вы слышали, что ректор говорил? Про статью первокурсника?.. Так вот он, этот первокурсник, собственной персоной! Статью видали⁈

И она ткнула пальцем в газету.

— Надо же, — слегка насмешливый мужской голос. — Какие люди среди нас!..

— Растем! — постарался я попасть в тон. — Стремимся.

Тут и Саша подмастил прямо в жилу:

— Молодец! Смотри, станешь министром, не забудь!..

— Обещать не могу, но постараюсь.

Народ одобрительно расхохотался, а Люба все не могла уняться, словно ее медалью наградили. И народ как-то сам собой сгрудился вокруг нее, заплескались всякие необязательные разговоры… Похоже, что прежде незнакомые, полузнакомые парни и девушки охотно шли навстречу друг другу, желая познакомиться поближе.

А я под шумок удачно выскользнул из аудитории. Направился к лестнице. Захотелось побыть одному, поразмыслить…

Ага, как же.

— Товарищ корреспондент! — мелодичный голос сзади. — Популярных изданий!

Ну, понятно, кто может так выражаться. Небось долго шевелила мозгами, чтобы такую фразу придумать.

Я уже был на лестничной площадке, но пришлось остановиться и обернуться.

Лена смотрела на меня в упор со сложным выражением лица: стараясь быть одновременно и надменной, и саркастичной, и загадочной. Принцесса Греза!.. И видно было, что ее так и припекает знать, как этот изысканный флер влияет на меня.

Не дождетесь, барышня!

— Слушаю вас, — произнес я нейтрально.

— Так где мое письмо? Когда изволите вернуть?

Тоже, наверное, собирала эту тираду по всему словарному запасу.

— Теперь, наверное, никогда.

— Почему, хотелось бы знать?

— Застеклено в рамку и висит на стене как почетная грамота. Со временем передам в музей. Как образец изящной словесности. Да еще и с иллюстрациями.

Все это я говорил совершенно невозмутимо, однако тончайше давая понять, что такой вот у меня изощренный юмор.

Лена фыркнула:

— Очень остроумно!..

— Я тоже так думаю, — сказал я с издевательским бесстрастием.

Она помолчала. Флер начало сдувать, хотя хозяйка старалась держать его. Как можно равнодушнее спросила:

— Кстати! Кто эта вульгарная персона из моей группы? Которая так нагло лезет обниматься?

Я намеренно пропустил ядовитые эпитеты мимо ушей:

— Соседка по общежитию. Не вижу ничего плохого. Девушка такая… непосредственная.

Лена презрительно поджала губы и прищурилась:

— Дитя природы?..

— Человек искусства. Любовь.

— У кого любовь? — принцесса нахмурилась.

— У нее. Имя. Любовь Кирилловна Королева.

— О, Гос-споди!..

— А ты не слышала разве, когда билеты вручали?

— Ну, вот сейчас я буду слушать про всяких… — сварливо возгордилась красотка.

Я пожал плечами и сказал:

— Ладно, пойду. Ты со мной за компанию?

— Нет уж, я как-нибудь сама.

— Сама, так сама. Пока!

И я пошел вниз. У меня не было ни малейших сомнений, что Лена никуда от меня не денется, но крови попьет, конечно. Это надо принять как данность. Хочешь красивую женщину — будь готов к ее причудам. Не потому, что плохая, вредная или еще какая-то дрянная. Нет. Просто уж так устроен белый свет. Самой замечательной, самой расчудесной особе надо вести себя так, чтобы мужик где-то осатанел. Не так, чтобы уж очень, а вот на пол-шишечки годится. Есть в этом есть некий закон мироздания, необходимое напряжение для вселенской движухи. Чтобы галактики крутились так, как надо… Ну и если уж правду говорить, то с обратной, дамской стороны мужики тоже полудурки, которым невозможно объяснить самые элементарные для женской логики вещи. Почему, например, соль на кухне находится в банке с надписью «сахар». Как почему? Потому что бабушка сослепу насыпала пять лет назад, с тех пор так и стоит, все привыкли… Почему какая-нибудь Настя Мухина записана в телефонной книжке на букву С? Да потому что соседка по дому, из третьего подъезда — чего тут непонятного?.. Зачем надо обзываться «тупорылой», если сам дебил⁈

Размышляя подобным образом, я дошел до первого этажа, где внезапно наткнулся на редактора Столбова.

— О! — воскликнул он. — На ловца и зверь, извините за выражение… У тебя время есть?

— В общем, да.

— И отлично. Ну-ка, пошли ко мне!

И мы прошли в редакцию.

— Ну что, дебют свой видел?

— Видел, только прочесть не успел. Народ все расхватал, не досталось номера, — удачно сочинил я.

— Ну, это дело поправимое, — Андрей Степаныч хлопнул ладонью по пачке свежеотпечатанных. — Бери! Авторский экземпляр.

— Спасибо, — я взял газету.

— Садись. У меня к тебе серьезный разговор. Слушай!

Глава 25

— Ты, надеюсь, помнишь, какое событие грядет осенью…