Пришествие (СИ) - Роман Руш

погибло. Остались в основном бедняки да беженцы из деревень. Помимо голода, неразберихи, начались болезни из-за того, что трупы никто не вывозил. По ночам, впрочем, как и везде, приходили твари и убивали тех, кто не сидел за десятью замками дома.

— Вот, пожалуйста, кушайте — Кларис поставила поднос на стол. Женщина принесла чугунок желотовой каши с мясом, кувшин вина, пару ломтей хлеба и сыра.

— Чем богаты, — смущенно улыбнулась трактирщица и заменила огарок свечи на новую. В зале, как и в комнатах не было магических светильников.

— Этого вполне достаточно, — кивком поблагодарила ее Ульма, разлила вино по кружкам и разложила дымящуюся ароматную кашу по тарелкам. Было видно, что жена трактирщика, принесла лучшее, что было в таверне. Остальные постояльцы довольствовались лишь кислым пивом, рубленным луком с соленым салом да жесткими сухарями. Лишь на нескольких столах помимо их виднелись пузатые бутылки мутного гаро*, котелки с мясной похлебкой или сковороды, в которых скворчало жаркое.

— В Пиркае продала коня, которого мне дали хуторяне, — продолжила Тиссея с благодарностью приняв тарелку и кружку. — На вырученные деньги купила себе место в караване, идущем на север. Теплые вещи у меня были, что-то дала знахарка, а что-то травница. Без их помощи я бы, наверное, и не выжила. Пока караван двигался к Вратам на него трижды нападали лихие ватаги, но караванщик не поскупился на охрану и все атаки были отбиты. Правда часть народа погибло, а несколько фургонов пришлось бросить. Это было ужасно, я думала, что никогда до сюда не доберусь.

— Ох, госпожа! — сочувственно вздохнула Ульма.

Дальше разговор не заладился. Женщины молча отсалютовали кружками, наполненными вином и выпили не чокаясь. Каждая думала о своем, и думы те были тяжки. Непогода за узкими окнами разыгралась пуще прежнего. Упругие струи дождя хлестали в тонкую переливчатую слюду, создавая причудливые радужные разводы. Народ в таверне хоть и не расходился, но как-то притих, вслушиваясь в вой ветра и стук дождя по сланцевой кровле. Закончив с трапезой женщины кивком попрощались с Кларис и направились в свою комнату, но на середине лестничного подъема их настиг тревожный вой рога. Через пару мгновений к нему присоединился набат колокола на дозорной башне крепости.

Народ в таверне зашевелился, многие рванули к окнам, всматриваясь в ночную тьму и пытаясь понять из-за чего поднята тревога. Несколько человек выскочили из таверны, оставив за собой распахнутую дверь, в которую тут же ворвался холодный ветер и дождь. Воздух, смешанный с нагаром свечей и алкогольными парами, загустел от висевшей в ней тревоги. Все буквально застыло, никто не издавал ни звука, лишь надсадно трубил рог и надрывно звенел колокол. Но вот то тут, то там, с разных сторон, многочисленного людского моря, раскинувшегося перед Бернийскими Вратами, начали раздаваться крики ужаса. С каждой секундой их количество увеличивалось, и тревога сменилась паникой. Посетители таверны ринулись к дверям, пытаясь как можно скорее покинуть заведение, лишь только несколько человек остались на своих местах, не поддавшись общему порыву.

— Идем! — сухо сказала Ульма, схватила принцессу за руку и потащила в их комнату.

— Ульма, ты понимаешь, что происходит? — спросила девушка, еле поспевая за широкими шагами кормилицы.

— Явно что ничего хорошего, тревогу среди ночи просто та не поднимаю, — ответила та, запирая за ними дверь и подперев ее лавкой. — Собирайтесь, госпожа, утра ждать не будем, уходим сейчас.

Спустя пятнадцать минут женщины переоделись в дорожную одежду, заменив платья и юбки на мужские брюки, накинули на плечи плотные дорожные плащи с капюшонами и взяли сумки. Тиссея еще успела заполнить энергетические камни в протезе Ульмы, и та теперь могла полноценно пользоваться обеими руками.

Когда они спустились вниз, в зале оставалось всего пять человек, включая трактирщика с женой. Трое мужчин молча сидели за столиком и потягивали вино, казалось происходящее их вообще не касается. Самым странным в них было то, что они не сняли дорожных плащей и капюшоны скрывали их лица. В данный момент это выглядело максимально нелепо, но путников это видимо нисколько не трогало. Крики на улице уже слились в непрерывный вой. Повсюду метался свет факелов и фонарей, кое где, ни смотря на хлещущий дождь, начались пожары.

— Аркаис, не пора ли нам, как и прочим, покинуть сию гостеприимную обитель? — услышала Тисса обращение одного из мужчин к другому, голос говорившего был высоким, явно юношеским, а акцент был жутким. Толи они бежали из дальних земель, толи хорийский не был их родным языком. Девушку очень заинтересовали странные путники, но сейчас у нее не было времени на них, так как что-то странное происходило в лагере беженцев.

— Да, пожалуй, ты прав, мой юный друг, — меланхолично подтвердил собеседник. Все трое, как по команде поднялись, взяли длинные посохи, и будто тени, плавно выскользнули в распахнутую дверь.

— А мы что будем делать? — посмотрев на Ульму спросила девушка.

— Последуем их примеру, — кивнула та в сторону ушедших, а проходя мимо стойки обратилась к чете трактирщиков. — Вы бы тоже уходили или хотя бы запритесь за нами.

— Да-да, конечно! — быстро закивала головой Кларис и подтолкнула мужа вслед женщинам, чтобы тот запер двери и окна. — Храни вас Трое!

— И вас тоже, — выходя под холодные струи дождя, попрощалась Тиссея.

— Нужно забрать моего коня, — Ульма повела принцессу на задний двор, где стояла небольшая конюшня.

Крики и суета на стоянке беженцев были еще достаточно далеко от них. Паника, начавшаяся на окраинах, плавно продвигалась в центр лагеря, где и была расположена таверна. Смутные тени мелькали в дрожащем свете факелов, нещадно чадящих под проливным дождем и практически не освещавшим пути перекрестки импровизированных улиц. К путницам пока что никто не приближался., но это было лишь делом времени.

Гнедой мерин Ульмы спокойно стоял в стойле, меланхолично жуя желтоватое сено. Это конечно не лучший рацион для животного, но зерна, в такие тяжелые времена не хватало даже людям, не то что животным. Помимо гнедого в конюшне обнаружилась еще пара лошадей — длинноногий рыжий жеребец и небольшая пегая кобыла, на каких обычно передвигаются степные кочевники. Жеребец нервно прядал ушами и переступал с ноги на ногу, видимо нарастающий снаружи шум пугал его.

— Седлай пегую! — скомандовала Ульма, голос ее стал сухим и резким. Вся ласка и почтительность ушли из него вместе со спокойной жизнью.

— Но это же кража! За конокрадство положена смертная казнь! — возмутилось было принцесса.

— Седлай тебе говорят, возможно хозяина животного уже нет в живых, а если и есть, то не факт что он доживет до утра. Ты же слышала вой