Урощая Прерикон (СИ) - Кустовский Евгений Алексеевич

Неспроста во многих древних культурах гонцов, принесших плохую весть, убивали. Людям требуется на чем-то выместить свой гнев, но гонец не повинен в том, что случилось, не со злым умыслом он разочаровывает людей, с Миражом же все было сложнее. Мысленно она убила его, а вернее то, что под его личиной скрывалось, еще прошлой ночью. Но вот опять маленькая девочка столкнулась с суровой действительностью, в которой ее враг был жив и всматривался в ее личико с такой наигранной заботой и такой в то же время искренней, что и мать тревожиться меньше за свое простывшее дитя. Она встала, сбросив ладонь Кавалерии со своего плеча, как люди сбрасывают пожелтевший лист, упавший с дерева им на плечо во время осенней прогулки по алее. Весна — время любви, осень — время разлуки. Теперь наступила зима, когда все мертво.

Энни встала и пошла прочь, но почти сразу же остановилась и завизжала, наступив на что-то скользкое и мокрое. Подняв свой каблучок, которым она это что-то раздавила, Энни пошатнулась, и если бы Мираж не подхватил ее, падение было бы неминуемым. И только тогда Энни обратила внимание на то, что происходит вокруг, а вокруг происходило нечто: Терри Рыбак и Даффи гоняли по траве вокруг с котелками и плошками, собирая лягушек. Кто-то надоумил их разуться, и потому они гоняли по траве босиком, то и дело поскальзываясь на лягушках, и падали. Они же квакали буквально отовсюду, сползались к реке с холмов, а на той стороне реки, где виднелись первые деревья леса, они падали с их веток и тоже ползли к воде.

— Да что же… Что же это такое?! — Энни растеряно посмотрела на Миража, позабыв даже об их сложных отношениях.

— Я же сказал, дорогуша, это Rana Mirum! Она же лягушка чудесная! Чудеса, моя дорогая, это когда происходит что-то необъяснимое научными методами, их от кошмаров наяву отличает лишь отсутствие злого намерения! Чудеса по отношению к людям имеют нейтральную или положительную природу, куда чаще первую, но в нашем случае — это и правда истинный дар небес, который мы можем использовать себе во благо. Вчерашней ночью, Энни, произошло самое настоящее чудо: представьте себе, дождь пошел из лягушек, вот это они и есть! — Мираж поднял лягушку, которую все еще держал за лапку, и поднес ее к лицу Энни, из котелка в его второй руке на нее полезли еще амфибии. Ощутив прикосновения их скользких тел к своей руке, Девушка завизжала и забарабанила Миражу по груди кулачками, они била его до тех пор, пока он ее не отпустил. Энни тут же отскочила от Миража, раздавив сразу нескольких лягушек, и на этот раз таки упала, задницей приговорив еще по меньшей мере четырех. Очутившись на земле в слизи раздавленных амфибий и их вываленных внутренностях, девушка разрыдалась.

Они зажарили лягушачьи лапки на сковородке, смочив их в желтке фазаньих яиц, птицы водились в здешних лесах. Энни к тому моменту уже успокоилась, но есть мясо земноводных радикальнейшим образом отказалась, едва не закатив новую истерику по данному поводу, когда Мираж принялся ее уговаривать попробовать его стряпню. Мало того, что лягушки сами по себе выглядели мерзко и наверняка даже в приготовленном виде были отвратительны на вкус, так еще и дождь этот лягушиный явно имел причастность к ночному приключению или кошмару наяву по терминологии, любезно представленной ей самим виновником случившегося. Она с плохо скрываемым отвращением наблюдала за тем, как зажаренные лапки лягушек, похожие на мускулистые человечьи ноги, исчезают во рту Миража одна за другой. Будто дьявол пожирает грешников — так это для нее выглядело. Раньше она считала его благодетелем, ночью он предстал перед ней чудовищем, никем другим она не могла его воспринимать теперь.

Энни была изумлена, когда увидела, как Кавалерия спокойно ест мясо вместе со всеми. Она, глядя на то, как он жует, даже допустила, что, возможно, ее сближение с мрачным каторжником было подстроено Миражом намеренно, а сам он — верный слуга колдуна, ведь это именно Мираж убеждал ее в том, что Кавалерия не так плохой, каким кажется. Она вспомнила, как Франко в Ущелье смерти, прямо перед тем как пасть жертвой чего-то здравым смыслом необъяснимого, пытался свергнуть Миража, вполне серьезно подбивая народ на мятеж. И что с ним стало? Сколь ужасно обернулась его судьба! Может, это именно он был рыцарем, стремившимся уничтожить зло, а не Кавалерия? Но тут же вспомнив, как вчера труп Франко пытался ее убить, Энни отбросила эту мысль, как черновую бумагу, в топку ошибочных суждений. «Кем бы Франко не был при жизни, что бы им не двигало, теперь он слепой исполнитель воли силы, пробудившей мертвых холма!» — так она для себя решила. А посмотрев на Старый падуб впервые после ночи, она увидела, что дерево как бы немного наклонено вбок. Поначалу она приняла это за обман зрения, но чем дольше она вглядывалась в Старый падуб, тем больше уверялась в собственной правоте. Чтобы узнать наверняка, нужно было вновь забраться на холм, у нее имелось множество причин, чтобы не делать этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Энни перевела взгляд на мужчин, окружавших ее, и увидела отвратительных тварей, чертей. Балом правил дьявол — Мираж — он как раз облизывал свои тонкие пальцы, но Дадли переплюнул и его, чередуя жаренных лягушек с живыми. Терри Рыбак был манерным чертом: он отрывал одну лапку от другой, как богатые отрывают от мякоти хлеба кусочки, и точно так, подражая богатым, забрасывал их себе в рот по одной. Кавалерия жевал скупо и молча, но не через силу, он всегда питался так, как сейчас. Джек забивал свою пасть лапками лягушек, подобно тому, как курильщик забивает табаком трубку. Он сметал в рот сразу полсковородки и затем отвратительно чавкал, пережевывая все это. Даффи был самым маленьким и незначительным чертом, и не чертом вовсе, а так, бесом! Он питался словно мышь: выбирал себе лапку, но не сразу брал ее, а выжидал, пока кто-нибудь еще не захочет, и если никто не брал ее, то брал он, а если все же брал, то Даффи бросал на того, кто отнял у него еду, быстрый злой взгляд и выбирал себе другую лапку. Он очень часто отдергивал ладонь правой руки, когда хватал ею пищу, хотя всегда дожидался, пока она остынет, следовательно, пища не могла быть горячей. Энни заметила эту странность, а приглядевшись, увидела, что с внутренней стороны ладонь Даффи покрывают красные бугры. Она прикоснулось к сыпи на своей щеке, прикосновение собственных пальцев обожгло ее. Девушка скривилась от боли, а Мираж сказал:

— Говори, что хочешь, но это так никак нельзя оставить, дорогая! Позже я приготовлю вам мазь, всего один раз намажете щеку ею, и вся сыпь осыплется, простите меня за мой неудачный каламбур!

— Ах, отцепитесь, Джон! — сказала Энни, гадая, насколько наигранно прозвучало из ее уст это имя после недавних событий. Она не хотела принимать ничего из рук Миража, боялась даже предполагать, что могло входить в состав ингредиентов обещанной им мази. — В конце концов, это всего лишь прыщики. Я была подростком, Джон, я знаю, что это проходит.

— О, вы и понятия не имеете о том, какие запущенные случаи порой встречаются в медицинской практике! — возразил Мираж. — Уж поверьте моему опыту, душечка, с этими мелкими засранцами шутить нельзя. Здесь и обсуждать, собственно говоря, нечего, как я уже сказал, я просто дам вам мазь, и все образуется, ладненько?

Энни ничего не ответила, ей захотелось уединиться. Она встала и пошла к реке, но даже там не нашла покоя. Река больше не журчала, как раньше. Вода позеленела: лягушек в реку набилось столько, что течение почти остановилось, мелкая рыбешка всплывал брюхом кверху или поднятая спинами лягушек почти к самой поверхности жадно раскрывала рот от нехватки кислорода. «Вот так и мужчины, — думала Энни: — придут куда-нибудь и все под себя переделают, перебьют сначала то, что жило там до них, а после, когда ничего не останется, обернутся друг против друга из-за какого-то глупого пустяка…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она попыталась развить эту мысль, но события прошлой ночи все никак не шли у нее из головы. Она искала вчерашнего дня и его приятных моментов, но как бы не хотела их найти, все в дне сегодняшнем напоминало ей о ночи. Прямо вокруг нее было множество лягушек, появившихся из ниоткуда. Мираж назвал это лягушиным дождем, но разве такое случается? «Точно не с праведными людьми!» — ответила Энни сама себе. Она вдруг сильно озаботилась вопросом бога и его существования. Одни вопросы сменяли другие, и только ответы на большинство из них все никак не посещали ее голову. То, что случилось с ней, то, что она видела, было ей непонятным и оттого пугало ее еще сильнее.